Александр Лукьянов - Раб сердец
-Лгу?
-Да кто ж это говорит?! –бурно возмутилась Мста. –Просто у учебнике – совсем другое…
-Значит там наврано. –подытожил Лапчик, всё-таки умудрившись макнуть в чернильницу кончик Веснушкиной косы.
-Не сказал бы. –задумчиво возразил Бран. –Вот, взгляните-ка на кусочек мела: он белый, или хрупкий?
-Почему «или»? –возразила Мста. –«И».
-Вот именно. В учебнике написано, что белый. А от меня вы узнали, что хрупкий.
-Понятно. –задумчиво протянула Мста.
Лет криво ухмыльнулся.
-На сегодня всё. –сказал Бран. –По домам, добры молодцы и красны девицы!
3.
О своей прошлой жизни учитель прошлознания и наставник шестого уровня поползаевского обучалища №6 практически ничего не рассказывал. Обычно редкие и короткие воспоминания начинались так: «Это случилось, когда у меня был собственный дом»… Теперь же он проживал в небольшой съёмной комнате старой кирпичной «многосемейки» по 2-й Тараканьей улице № 13.
Великая вещь – привычка. В полной темноте Бран с первой попытки угодил ключом в нижнюю замочную скважину и трижды повернул его. Затем, так же метко попав в верхнее отверстие, два раза крутанул металлический стержень в другую сторону. Запоры по-всегдашнему всхлипнули, дверь отворилась. Задвинув изнутри массивную щеколду, и положив на полку холщовую сумку с купленным по дороге хлебом, учитель нащупал на полочке искрило. С третьего нажатия на тугое колёсико удалось зажечь масляный светильник. Затрещал фитиль, комната озарилась желтоватым светом. Бран сморщился: цены на сальные свечи подскочили за последний месяц почти в десять раз, а о восковых и вообще речи быть не могло. Так что в комнате постоянно припахивало пережаренными лепёшками.
Но как раз лепёшек-то Бран не пёк. Сегодня утром, к примеру, перед уходом на работу учитель замочил в горшочке горох-наут. К вечеру тот разбух, как следует. Бран ещё раз промыл его и поставил на плиту вариться. Берёзовые поленья потрескивали в маленькой печурке, на столе уже стояли простые глиняные чашки. Размоченный наут сварился быстро. Бран добавил масла, перца, быстро поел, запил цветочным чаем, помыл посуду и удовлетворённо кивнул, услышав перезвон колокола на часовой башне. Вот и ещё один рабочий день подошёл к концу. Спать пора.
Бран вымыл уставшие за день ноги, задул светильник и в разношенных шлёпанцах на ощупь добрался до постели. Не налететь бы на табурет… А, вот он, у стены, смутно виден в темноте. Одежда была сложена на табурет, шлепанцы задвинуты под кровать. Вообще-то, сейчас полнолуние, в комнате могло бы быть всё видно, да какой разумный человек будет спать с не закрытым окном? Бран улёгся, с наслаждением подтянул ватное стёганое одеяло к подбородку. Да, окно заперто. А как иначе? Жизнь заставляет! Вот уже двадцать пять лет в Поползаевске вечерами не светятся окна домов. Их старательно затворяют на ночь ставнями изнутри. Боятся, что влетит камень, брошенный на луч света окончательно спятившим пьяницей. А бывали случаи, когда хозяин и стрелу грабителя получал между лопаток.
Бран повернулся на старом жёстком матраце на другой бок. Вообще, после разгрома Чёрного Союза и провозглашения Свободного Большерунийского Народоправия облик города крайне изменился. Дома перестали ремонтировать снаружи, с них на гниющие вымостки и в дорожную грязь осыпалась штукатурка. Зато повсеместно отчаявшиеся жильцы устанавливали на окна решётки и ставни, тщетно пытаясь таким образом уберечь нехитрый скарб от расплодившихся воров. Двери, прежде запираемые на проволочные крючки и защелки, обивали железом, вставляли в них хитроумные замки и укрепляли засовами. Впрочем, помогало далеко не всегда – городские разбойники в ответ усердно совершенствовали умения и навыки.
Бран вздохнул: да, четверть века прошла… Снесены целые слободы Поползаевска – Гончарная, Столярная… На месте больших мастерских теперь разбиты сады, окруженные зубчатыми кирпичными стенами. В садах красуются тщательно охраняемые роскошные особняки лешелюбов. А там, где стояли Кузнечный, Сапожный, Ткацкий Концы ныне тянутся длинные ряды мелких лавчонок, в которых торгуют привозными харадримскими товарами: низкие цены – бросовое качество.
Бран потыкал кулаком подушку. Вымерли, уехали, спились старые мастера - золотые руки. Некогда крупный рабочий город превратился в гнездо торгашей, воров, шлюх, чиновников, стражи… Повсюду, куда ни глянь, на облезлых стенах - яркие многоцветные бумажные простыни с портретами Зуда Крысеня и Хоря Головастика: «Мы – несгибаемые защитники свободы и народовластия!» Везде шелестят бело-фиолетово-оранжевые ленты, флажки и флаги. На их изготовление и развешивание затрачивают деньги, на которые можно для половины поползаевских бездомных бродяг выстроить жильё.
Бран скривился в темноте. Завтра предстояло очередное действо, на котором поползаевцам было предписано выражать своё полное удовлетворение жизнью. Обязали ликовать мелкую чиновничью шушеру, учителей заставили вывести празднично наряженную детвору.
-«Только бы дождя не было!» - от души загадал Бран и уснул.
4.
Дождя по счастью не случилось, стояла прохладная и солнечная погода. Ликование началось в намеченное время. Мальчишек и девчонок из обучалища №6 поставили в первые ряды.
-Отчего цветов мало? –металась взмыленная управительница. –Где флажки и ленточки? Ведь предупреждала вчера: –«обеспечить!» И что? И где?
-Ну, наверное, расходы на любовь к родному городу и свободной отчизне родителями учеников не предусматривались. –позёвывая, безмятежно ответил Бран.
-Опять умничаете? Выпячиваете отношение к властям? Неприятности накликаете? На свою неосторожную голову – пожалуйста! Но обучалищу-то зачем дурную славу создавать? Впрочем, о чём я? С вами разговаривать, словно горох в стену кидать. Хорошо, что есть кому исправлять безобразия! Вчера я закупила три корзины цветов, пусть девочки разберут для возложения к памятнику. Расходы уже вычтены из вашего жалования, почтенный детовод.
Бран благодарно поклонился управительнице в пояс. Ребята с любопытством наблюдали.
-Не отвлекайтесь. –строго заметил детовод. –Поверните носы в другую сторону.
Мордатые, упитанные стражники в серой форме с дубинками у поясов цепью отделяли собранную для ликования толпу от большого бесформенного предмета, накрытого трёхцветным полотнищем. За оцеплением вчера соорудили украшенный еловыми гирляндами помост.
