Александр Панащенко - 8-й день недели (СИ)
Полтора года назад Колганов, молодой двадцатитрехлетний выпускник журфака провинциального университета, перебивался случайными заказами, которых не хватало даже на хлеб, не говоря уже о масле. И тут на глаза попадается объявление о том, что на конкурсной основе в какой-то московский журнал под странным названием "8-й день недели" требуется журналист. И хотя профиль издания, - а это мистика, эзотерика и паранормальные явления, - не особо Колганову нравился, всё же перспектива иметь в портфолио московское, и довольно популярное издательство, склонила чашу весов в пользу попытать счастье. И он сочинил статью на требуемую тему. Именно сочинил, потому что сам Колганов в эту чепуху нисколечко не верил. Удивительно, но Бергеру, главреду и владельцу "8-го дня", работа понравилась. На Колганова посыпались заказы. Требования к статьям оказались предельно просты и откровенны - писать нужно интересно. Захватывающе, мистически-нереально-правдоподобно. Назови, как хочешь. Главное, чтобы читатель, открыв журнал, "проваливался" в мир иллюзий, забывая обо всём на свете. О том, что хотел сходить в туалет и открыть банку пива, о том, что нужно выключить воду в ванной. О семье и близких, наконец.
Поначалу было прикольно и даже немного интересно. Да и гонорары вчерашнему выпускнику "журкафа" ТГУ казались довольно приличными. На волне пришедшей популярности на сайте издания Колганову даже пришлось завести персональный блог, в котором умно отвечал на наивные вопросы читателей, а также делился с ними "пережитым". Как ни странно, никого не смущал достаточно юный возраст "отвечанта". Со временем это превратилось в рутинную работу, выполняемую одной рукой. Во второй, как водится, баночка холодного пенного. Доходило до того, что иногда Колганов настолько "входил в роль" статей, что пускал слезу на волне эмоций.
А полгода назад Бергер предложил переехать в Мск. "Просьба" была, скажем так, мягкой, но настойчивой. Не терпящей возражений. Впрочем, Колганов не сильно-то и сопротивлялся, в надежде на то, что переезд хоть как-то раскачает унылую жизнь. Поначалу ютился в съёмной комнатушке, потом переехал в однушку в хамовниках. И ведь странное дело: чем больше статей он писал, чем точнее шлифовал мастерство языка изложения, чем больше у него становилось поклонников и подписчиков, тем скучнее и преснее становилась реальная, невыдуманная жизнь. И тем чаще пиво в руке уступало место стакану с более крепким напитком. На личном тоже не ладилось: как говорится, "то мы не тех, то нас не те".
Но вернуться домой, в Тлт, начать всё заново - желания не было. Да и была бы она, эта жизнь, новой - большой вопрос. Колганов прекрасно понимал, что отказаться от угара ночных клубов и "экспресс-знакомств" - вот это действительно поступок, меняющий жизнь. Но чем тогда заполнить образовавшуюся пустоту?
Стольный град не сильно понравился. Точнее, даже наоборот. Впрочем, это было взаимно. Привыкать к суете и бескомпромиссности мегаполиса пришлось болезненно и долго. Словно оставался заложником своего внутреннего, выдуманного мира, построенного в голове и отражающегося статьями на страницах журнала. Со временем мир реальный и мир выдуманный притёрлись и ужились вместе, иногда даже друг друга дополняя. Но однажды настал момент, когда пути их разошлись. Рано или поздно, это должно было произойти. А человеческая оболочка, выступавшая точкой соприкосновения двух миров - Колганов, остался стоять на месте в полном одиночестве, раздираемый внутренней пустотой.
Он утомлённо зевнул и потянулся, одновременно пытаясь попасть ногами в тапки. Из-под подушки сдавленно зазвонил айфон. У Колганова имелась странная привычка перед сном класть трубу под подушку. Кто что, а он мобилу. Меж тем настойчивая мелодия Old phone, а такая стояла только на входящих от главреда, резала слух и сгоняла остатки сна.
Бергер? Какого чёрта он звонит в такую рань?
- Проснулся?
Главред никогда не утруждал себя приветствиями и прочими этикетными фразами.
- Типа того, - прокашлялся Колганов.
Что на этот раз взбрело ему в голову?
- Давай не задерживайся. - В трубке возникла пауза, и Колганову показалось, что главред сделал глоток обожаемого им кофе "три в одном". - Я тебя уже жду. Есть очень интересный материал. Считай редакционное задание, о котором ты даже не мечтал.
- Я... - Колганов растерялся, не зная, что ответить. Однако в трубке уже слышались мерные гудки.
Блин!
Он швырнул телефон на подушку.
Какое нафиг задание, которое не потерпит полтора часа времени?
Бергер уже в редакции? Почему так рано? И зачем звонить, если сегодня обычный рабочий день? Кажется, с возрастом он начинает сходить с ума... Впрочем, как все главреды. Это у них профессиональное.
Подойдя к зеркалу в ванной, Колганов зевнул и не спеша потянулся. Из отражения на него смотрел высокий широкоплечий молодой человек. Лёгкая небритость шла только на пользу. Светло-русые волосы, немного веснушек - девушки нередко говорили, что он красив. А он всегда отмахивался, мол, "мерси, краснею". Зато втайне себя считал чертовски привлекательным. Поиграв мускулами с отражением, Колганов залез под душ. Пока он неспешно водил зубной щёткой во рту, миллиарды молекул прохладной воды разбивались о волосы, и спешно стекали по кафельной плитке. И, прежде чем исчезнуть навсегда, кружили в маленькой воронке ванны.
Если бы Колганов посмотрел под ноги, то с удивлением обнаружил, что воронка крутится не по часовой стрелке, а против неё.
Глава 2
Бергер долго не мог уснуть. Сначала просто лежал, ворочаясь с бока на бок и слушая, как ветер играет с жалюзи полуоткрытого окна. Жена мирно посапывала под боком и, кажется, совсем не подозревала о бессоннице супруга. Пространство комнаты тем временем наполнял приглушённый шум проезжавших мимо машин и подростковый раскатистый смех. Сначала Бергер вознамерился закрыть окно, но тут же сообразил, что в комнате станет жарко. Поэтому просто накрыл голову подушкой. Звуки улицы исчезли. Но, как назло, стали докучать разные мысли: несделанные дела, рутинные рабочие моменты, обрывки воспоминаний детства и ещё какая-то непонятная непонятина. Потом, когда вся эта бестолковая возня дополнилась жаждой, он поднялся с кровати и, ощущая себя совершенно разбитым, поплёлся на кухню дабы приготовить кофе.
