Олег Шелонин - Операция У Лукоморья
— Мы свинину не едим, — буркнул Бывалый.
— И козлятину тоже, — проблеял из-под стола Трус.
— Вера не позволяет, — понимающе посочувствовал Илья.
— Мы атеисты, — заявил Балбес.
— Но не каннибалы, — добавил Бывалый, возвращаясь на свое место.
— К каннибализму я тоже отношусь отрицательно, — кивнул Илья, — а вот насчет атеизма… я что-то не понял. Вы что, в Бога не верите?
— Нет, — категорично заявил Балбес, вонзая зубы в гуся с яблоками.
— А в черта? — полюбопытствовал капитан.
— Черт — это объективная реальность, данная нам в ощущениях, — весомо заявил Бывалый, прицеливаясь к жареной утке. — Вот он черт, — толстяк ткнул мохнатым пальцем в Труса, — он черт, — палец уперся в Балбеса, — я черт, а Бог… Ты его видел?
— Нет, — мотнул головой Илья.
— Я тоже. Значит, Бога нет.
— Логично. Значит, черт есть, а Бога нет. Ну а Кощей Бессмертный есть?
— Есть, есть, — промычал Балбес. — Говорить ему мешала гусиная гузка, торчащая изо рта.
— Только что с ним беседовали, — подтвердил Бывалый.
— Ну и что ему от меня нужно?
— Он хочет… — начал Трус.
— Из посада тебя вытурить, — закончил Балбес, успевший справиться с гузкой, и перед глазами Ильи вновь возникли его задние конечности. На этот раз Балбес схлопотал в пятак.
— Ты его не слушай, — проникновенно сказал Бывалый, потирая зашибленный кулак, — он у нас от рождения такой дурной, вечно все путает. Кощей тебя в гости приглашает. Пойдешь?
— Не, мне лень. Если я ему зачем-то надобен, пусть сам сюда топает. Так ему и передайте.
Бывалый сердито шикнул на Балбеса, в очередной раз пристраивающегося к столу:
— Дать бы тебе по рогам, губошлеп несчастный.
Балбес виновато молчал, шаря по столу руками в поисках чарки. Это было нелегко, так как глаза его съехались к переносице и сфокусировались на пострадавшем пятачке.
— А вот это правильно, — поддержал Балбеса Илья. — Что мы все о делах да о делах? Давайте лучше выпьем да в картишки перекинемся. Идет?
— Идет! — радостно загомонили черти, и вновь зазвенели кубки, наполненные медовухой.
— Разбирай стол! — скомандовал капитан. Черти быстро сдвинули посуду в сторону, освобождая место для игры, и даже скатерть завернули, чтобы крошки не мешали. Заново рассевшись в кружок, черти перемигнулись, и в руках Труса появилась замусоленная колода карт, которую он ловко начал тасовать.
— На что играем, на интерес или на щелбаны? — подался вперед Трус. Карты резво прыгали в его мохнатых пальцах.
— На щелбаны пусть пацаны играют, а мы из пеленок уже выросли.
— В дурачка?
— В очко, — отчеканил Илья. — А ну дай-ка сюда карты. — Выдернув колоду из рук Труса, капитан внимательно рассмотрел ее и небрежно отшвырнул в угол горницы. — Так я и думал. Еще играть не начали, а уже шельмуете, черти.
— Ты че? — возмущенно вскинулся Трус и тут же выпал в осадок под холодным взглядом капитана.
— Крапленые. За дурака меня держите?
— А нам сказали, что ты Иван-дурак, — простодушно сообщил Балбес.
— Поумнел ваш Иван за три года странствий, — усмехнулся Илья. "Глюки у меня или не глюки, а побратима подводить не будем, — подумал он. — Раз уж они все меня за Ивана принимают — так тому и быть". — Играем моими, коротко бросил капитан, доставая из кармана непочатую, купленную им накануне операции, колоду, щелчком отправив ее к Трусу.
Черт, съежившись под пристальным взглядом Ильи, тем не менее рискнул пискнуть:
— Я тоже проверю.
— Проверяй, колода чистая, — усмехнулся капитан. "Только вам это теперь вряд ли поможет, — подумал он, — сами напросились".
Трус распечатал колоду, открыл веером карты и замер, выпучив глаза.
— Крапленые? — настороженно поинтересовался Бывалый.
— Не крапленые, меченые, наверно, — предположил Балбес.
Трус молчал, уставившись в карты. Глаза его готовы были выскочить из орбит. Бывалый не выдержал и, обогнув стол, заглянул Трусу через плечо, судорожно вздохнул и застыл с открытым ртом. Балбесу тоже стало любопытно, и он присоединился к своим приятелям. Так как узкие кошачьи зрачки его по-прежнему изучали переносицу, Балбесу пришлось втиснуться между болотной братией и ткнуться рогатой мордой прямо в руки Трусу.
— Продай! — взметнулся он вверх, ошалело тряся головой. Трус и Бывалый, сбитые рогами Балбеса, улетели под стол.
— Подари!
— Презентуй! — донеслись оттуда их вопли.
— Фигушки, выиграйте, — предложил Илья.
— Согласны! — заорали черти, осторожно собирая разбросанное по полу сокровище. Этот процесс занял у них много времени, так как на картах было изображено такое, что черти не могли от них глаз оторвать, глотая обильно набегающую слюну.
— Какая грудь!
— А талия, попка!
— Мужики! Вы только на семерку пик гляньте… о-о-ой… не могу…
Наконец карты были собраны, и потные, тяжело дышащие черти заняли свои места за столом.
— Кто банкует? — Трус дрожал от нетерпения, бережно тасуя карты.
"Плохо дело, — огорчился Илья. — Если в моих фантазиях порнография ноу-хау, пора жениться. Старею".
— До туза, — коротко скомандовал он. Туз выпал сразу, с первого же захода, и аккуратно лег перед Трусом.
— Я банкую! — ликующе завопил черт. Балбес и Бывалый радостно потирали руки, перемигиваясь и хлопая друг друга по спине. Трус уже снова тасовал, готовя раздачу.
— Не суетись, рогатый. Сначала скажи, что ставить будешь.
— А все, что захочешь, — не задумываясь, пообещал Трус. Похоже, мысли о проигрыше он не допускал.
— Самогонный аппарат.
— Идет. А что это такое?
— Потом объясню, сдавай.
Трус дал сдвинуть колоду, ловко подсек ее, и первые карты легли перед игроками.
— Еще? — поинтересовался Трус.
— Разумеется.
Вторая карта скользнула по столу к капитану. Отхлебнув медовухи, Илья взял карты. Восьмерка треф и дама червей.
— Еще? — Трус в предвкушении облизнулся. Узловатые пальцы, покрытые черной шерстью, уже вытягивали очередную карту. По раскладу она просилась сама, но Илья почуял подвох. Что-то насторожило его.
— Себе, — аккуратно положив карты на стол рубашками кверху, скомандовал капитан.
Балбес и Бывалый разочарованно вздохнули, но Трус не расстроился.
— Очко, — радостно сообщил он, даже не взглянув на свои карты. Роскошные брюнетки, томно изгибаясь, игриво смотрели на Илью с десятки бубей и туза червей. И тут до него дошло.
— А с чего это наш червонный туз колер сменил? Насколько я помню, он всегда был блондинкой. — Молниеносно выхваченный из-за пояса тесак вонзился в тяжелые дубовые доски. Крестообразная рукоятка завибрировала перед пятачками отшатнувшихся чертей, и карты приняли свой первозданный вид. Червонный туз превратился в пиковую даму, а бубновая десятка в крестового валета.
