Дмитрий Вернидуб - Магия Летучей Звезды
– А что? Так знают только они, а вернешь их тетке – узнает весь табор!
Довод показался настолько убедительным, что Олли только согласно кивнул.
Теперь порядок построения отряда был таков: Олли Виндибур впереди, за ним Солист, за ним сестры – сначала Тина, потом Пина, и замыкающим Пит Репейник собственной персоной.
Голый каменистый склон становился все круче. Нечастые сосны сменил еще более редкий кустарник. Ветер усилился, и стало заметно холоднее.
Долина ветров, скрывающаяся за узким седловидным перевалом, напоминала воронку, чашей обращенную в сторону моря. Дикие морские ветры, облюбовавшие эту часть света, разгоняясь и поднимаясь в огромном естественном раструбе, с ревом и свистом вылетали из его узкой части, распугивая медлительные облака. Похоже, эта забава им очень нравилась, чего нельзя было сказать о невысокликах, идущих к перевалу.
С каждым шагом давление встречного воздуха становилось все интенсивней. И чем меньше шагов оставалось до верхней точки тропы, тем трудней друзья переставляли ноги. Дальше идти можно было только в связке. Сделав небольшой привал, Олли обвязал каждого веревкой вокруг пояса. Теперь ему приходилось не только самому с трудом преодолевать каждый метр, но и тащить за собой двойняшек, рискующих воспарить подобно воздушным змеям. Лучше всех чувствовал себя только Репейник, для надежности уцепившегося за хвост Солиста, справедливо посчитавшего, что в такой обстановке ослиное упрямство не лучшая черта.
Наконец вереница выбралась на небольшое плато, усеянное огромными валунами. Силы были на исходе, и расселина между двумя глыбами оказалась поистине спасением. Забившись в закуток, продрогшие и оглохшие путешественники завернулись с головой в одеяла, и тут же уснули.
Наутро несколько подернутых инеем холмиков, ставших частью сурового горного пейзажа, начали понемногу шевелиться.
Первым наружу высунул свой нос Репейник.
– У-у-у-й! – вздрогнул он всем телом. – Какая мерзость!
В ответ у холма покрупнее, запирающего собой вход в расселину, выросло два длинных уха. Подняв голову, Солист с надеждой посмотрел на Пита, словно приглашая его поскорее убраться из этого треклятого места.
Тормоша Олли и девчонок, Репейник вдруг понял, что не слышит больше завываний и грохота, с которыми всю минувшую ночь порывы ветра обрушивались на перевал. "Монстр выдохся – так ему и надо!" – ехидно усмехнулся он, пытаясь развести огонь непослушными руками. Но костерок не горел.
– Не мучайся, – подошел, кутаясь в одеяло, Олли, – у нас мало времени. И чем быстрей мы пойдем вниз, тем лучше.
Так и не позавтракав, компания начала спускаться в долину.
Долина ветров встретила путешественников странным настороженным затишьем. Унылый вид лишенных даже кустарниковой растительности склонов навевал тоску, а холод пробирал насквозь. Тропы почти не было. Здесь давно уже никто не ходил. Покрытая инеем трава скользила, и опять пришлось обматываться веревкой. Поверхность долины словно вылизали огромным языком – ни торчащей скалы, ни деревца.
Путешественники медленно спускались вниз. Невысоклики – хорошие ходоки и достаточно крепко стоят на своих ножках. Но в этот раз им приходилось туго. Не завтракавший и слегка подмороженный невысоклик – легкая добыча для всякого рода неприятностей.
Неприятности всегда выслеживают жертву среди тех, чей дух ослаблен лишениями, сомнениями или страхом, выбирая объект позадумчивей.
Не то чтобы Олли Виндибур был совсем уж лакомым кусочком, но уж если приходилось выбирать между ним и Репейником, то беспардонность последнего явно вызывала отторжение. Злоключению позарез нужно, чтобы его глубоко переживали, постоянно спрашивая себя: "А почему, собственно, я?" Двойняшки же Уткинс для этого явно не годились, так же как и Солист. Максимум, что от них можно было ожидать, так это грандиозного рева. А это уже не интересно.
В общем, оступиться выпало именно Олли. Покрытая тонкой ледяной корочкой трава как нельзя лучше подходила для того, чтобы, сверзившись, заскользить вниз по склону, увлекая за собой всю вереницу. Веревка, предназначенная для того, чтобы страховать друг друга, сослужила дурную службу.
Как самый массивный из невысокликов, Олли повалил девчонок, а те, в свою очередь, сдернули с места Пита, держащего в руках повод ослика. На этом все могло бы и закончиться, но проклятая веревка, которую Солист переступил, натянувшись, подставила ему подножку. Не удержав равновесия, ослик совершил кувырок через голову и с ревом поехал на спине вниз. Так, трубя и вереща, компания полетела по ущелью, судорожно цепляясь за жесткую короткую траву, поднимая снежную пыль.
Никогда раньше ни один осел не перемещался так быстро из одного места в другое, не говоря уже о невысокликах. По всей вероятности, истошные вопли Солиста, возглавляющего гонку, можно было услышать аж на побережье. Тина и Пина, уцепившись за тюк с поклажей, пища наперебой, летели за осликом. Следом кувыркался спутанный веревкой Пит, а за ним Олли, задом наперед, проявляя чудеса цепкости, под аккомпанемент кирки, лопаты, котелка, чайника и прочих причиндалов.
Но неожиданно начавшийся скоростной спуск так же неожиданно прекратился. Не успели друзья достичь более или менее пологого места, как влетевший с побережья в долину шквал теплого ветра остановил их, ударив навстречу и растопив ледяную корку на траве.
"Какой-то заблудившийся, отставший от стада южный ветер", – первое, что пришло в голову Олли, неподвижно лежащему на спине. Он смотрел в небо, где царила полная кутерьма. Серые клочковатые облака, спотыкаясь друг о дружку, спешили поскорей убраться за перевал, вероятно, в надежде быть подхваченными каким-нибудь другим, более покладистым ветром, не якшающимся с грубыми и самолюбивыми тучами. Облака еще лелеяли надежду стать белыми и пушистыми, где-то там за морем, где светит солнце, весело и ласково играя бликами в пене полуденного прибоя.
Оцепенелое созерцание было прервано стонами Репейника. Спутанный Пит лежал, уткнувшись носом в мокрый лишайник, пятой точкой впитывая приятное тепло. У него так закружилась голова, что он долго не понимал, где у этого мира верх, а где низ, и что-то несвязно блеял, растеряв все слова.
Растрепанные Тина и Пина молча сидели друг против друга с вытаращенными глазами, причем у Тины на правую ногу был обут чайник. На первый взгляд все были целы. Не было только Солиста.
Едва оправившись после стремительного спуска в долину, проделанного весьма оригинальным способом, путешественники принялись звать невесть куда подевавшегося ослика.
– Не п-п-ровалился же он сквозь з-з-емлю? – предположил слегка заикающийся Пит. Его еще немного пошатывало, как моряка, сошедшего на берег после недельной качки.
