Юлиана Суренова - Потерянные души
— Да, Влас, силен ты хвалить, — смущенно улыбнулся Аламир. — Знайте, он ведь такой речистый потому, что сам у нас в деревне за сказителя: набродится по миру вместе со Старшим, а потом долгими вечерами всех историями тешит.
Дубрава в ответ тоже улыбнулась, облегченно почувствовав, что напряжение спало, волнения улеглись. Здесь действительно все были своими, близкими и доброжелательными.
— Что это я? — встрепянулась женщина. — На пороге с гостями раз-говариваю, вместо того, чтобы пригласить в дом…
— Нет, нет, — остановила ее Ива. — Мы только поздороваться приш-ли, познакомиться и вовсе не хотим вам мешать устраиваться на новом месте.
— Да и отдохнуть вам надо хорошенько, — поддержал ее муж. — Уста-ли, небось, с дороги. Мы пойдем, а если что понадобится — милости просим к нам. Мы тут рядышком живем, вон наш дом, за садом.
— Приходите к нам вечером. Я заварю трав, наделаю пиро-гов…
— С радостью, — еще раз улыбнувшись на прощение, те ушли.
— Какие замечательные у нас соседи, — глядя им вслед, прошепта-ла Дубрава.
— Да, — кивнул Влас. — Вот что, тут новички всегда первое время всех сторонятся. Не надо. Помни, здесь только свои. А вместе жить куда легче.
— Мне нужно время, чтобы поверить в это, привыкнуть… Но я постараюсь не шарахаться от соседей.
— И правильно… Только… Они обязательно сами заговорят об этом вечером, но лучше тебе все узнать заранее… Ива — не колдунья.
— Что? — женщина сразу даже не поняла.
— Она — лишенная дара.
— А Аламир?
— Мой старший брат. Вот такая история… Если тебе интерес-но, я расскажу, как все вышло.
— Говорить о других, да еще за их спинами… Так нельзя.
— Это не разговор о других, — качнул головой колдун, — а рассказ, ставший частью истории колдовского народа. Той истории, которую, во имя будущего, следует знать и помнить.
— И все же… — ей было страшно любопытно, однако, сама не зная почему, она продолжала отказываться. — Мне бы не хотелось, чтобы воспоминания причиняли тебе боль…
— Если душе и были когда-то нанесены раны, то они давно за-жили. Теперь память — лишь тень минувшего, бестелесная и бесчувс-твенная. Но в ней хранятся знания, которыми полезно поделиться с другими… Аламиру и Иве прошлось многое пережить, но ты сама ви-дишь: сейчас они счастливы. Они верят, что судьба вела их через испытания, чтобы сделать радость обретенного сильнее. И они бла-годарны за все: за свет и мрак, за счастье и горе, веря, что все было предопределено…
— Ну что ж, — она вздохнула, — раз так, рассказывай, — Дубрава села на ступеньку крылечка, при-готовившись слушать. Колдун опустился с ней рядом.
— Сами боги свели их. Аламир в то время бродил по миру в по-исках своей судьбы, своего дома. Проходя мимо шумной, разлившейся по весне реки возле города, он услышал, как кто-то зовет на по-мощь, увидел девушку, из последних сил боровшуюся с течением. Аламир спас ее, отнес домой… Ива была единственной дочерью городского головы, человека богатого и знатного. Она долго пробыла в холод-ной воде, сильно замерзла и заболела, и мой брат, назвавшись ле-карем, остался, выходил ее. Думаю, тогда он снова вырвал ее из рук смерти… Так случилось, что он полюбил ее. Той же было чуть больше шестнадцати… Девчонка, она без памяти влюбилась в своего спасителя… Ее родители знали, что брат — колдун, но согласились на этот брак, при том условии, что молодые останутся жить с ними и Аламир скроет от других правду о себе.
— Но колдуны не могут обманывать! Обычаи запрещают нам лгать!
— Никто не лгал. Если бы его спросили напрямую, Аламир ответил бы. Но ни в ком из горожан не возникло подозрений и ему дол-го удавалось сохранять все в тайне… Дубрава, к чему делать вид, что подобного никогда не было и нет? Мало ли колдунов, запрятав поглубже силу, отказавшись от своей дороги, заставив себя забыть о родных, выбрали ничем не приметную жизнь среди людей?
— Это предательство!
— Нет, — в его глазах была мольба — просьба по-нять.
— Прости, — вздохнула Дубрава. — Я еще ничего не знаю, а уже спешу осудить. Что же эта жизнь делает с нами!…Прошу тебя, продолжай.
— Они жили спокойной размеренной жизнью горожан. Брат много знал о врачевании и, даже не прибегая к помощи дара, был способен помогать людям… Конечно, это не совсем та работа, которая позво-ляет не выделяться… Первое время им просто везло. Горожане были бла-годарны ему, священники-проповедники не вселяли им в разум безу-мие ненависти, и до поры до времени никто не думал о том, кем мог быть чужак. А потом в городе случился страшный пожар, и Аламир, чтобы спасти тех, кто был добр к нему, прибег к дару. Правда открылась. Оставаться было больше нельзя, да и незачем: к тому времени родители Ивы уже умерли, а других родственников у нее не было… Спасибо горожанам, они проявили сострадание и позволили им бежать…
— Обычная судьба, — Дубрава вздохнула, — и, в то же время… — не договорив, она качнула головой. — Как же так случилось, что они оказались здесь, в колдовской деревне? Неужели Старшие согласились принять их на наш путь? И открыли его для чужой, ввели лишенную дара в храм? Подобного никогда не было… — услышанное потрясло Дубраву, но не возмутило, нет, просто очень удивило.
— Такого давно не случалось, но не потому что это запрещено зако-ном. В древних рукописях говорится, что до Падения подобные браки были не редкостью. Они не осуждались, признавались законными. Свя-занные ими лишенные дара принимались в колдовской круг, им даже позволяли разделить с супругами вечный путь. Хотя, конечно, эти браки не особенно приветствовались. Но лишь потому, что в них не рождалось детей. Никогда.
— Видимир — их приемный сын, — понимающе кивнула Дубрава.
— Да. Ему пришлось пережить то же, что и твоей воспитаннице…
— Ох, не знаю, проклинать ли жестокий век за то, что он калечит судьбы детей, отнимая у них родителей, или благодарить, ибо, что бы там ни было, он позволяет хотя бы им остаться в живых и продолжить род… В страшное время мы живем… Ты прав: отвергать своих, отказывать им в помощи — жестокость, не имеющая оправда-ния… Нельзя жить, будучи чужим всему миру! — прошептала Дубрава. — Пусть нам тяжело, пусть нас гонят и презирают, но у нас есть хоть что-то свое: народ, храм… Однако я снова прервала твой рассказ. Продолжай, прошу те-бя.
— У Аламира была Ива, приемный сын. Ему хватало того, что они с ним рядом, но он видел, как тяжело родные воспринимают тяготы дороги. Им был нужен дом, согретый теплом очага.
— Он мог бы построить его даром колдовства…
— Конечно, — Влас вздохнул. — Но как бы он тогда объяснил свя-щенникам, почему у колдуна жена — лишенная дара? Что бы ждало ее, если бы все открылось? Костер?
