Гарри Тёртлдав - Возвышение Криспа
Не успел он опомниться, как лежал уже лицом в грязи, а ветеран сидел у него на спине. Услыхав еще один смешок Зоранны, Крисп еле сдержал слезы ярости.
— Ты нечестно дерешься! — рявкнул он.
— Само собой! — весело согласился Идалк. — Хочешь, научу? Может, в один прекрасный день тебе и удастся швырнуть меня через кучу навоза, чтобы понравиться своей девушке.
— Она не моя девушка, — буркнул Крисп, когда ветеран отпустил его. Но идея пришлась ему по душе — в том числе швырнуть Идалка через кучу навоза. — Ладно, покажи, как ты это сделал.
— Ладонь на руку, толчок в спину, а потом рывок — вот так — и твой противник летит через бедро. Давай, я покажу тебе пару раз помедленнее.
— Ясно, — сказал чуть погодя Крисп. К тому времени оба они порядком вывозились в грязи. — А как мне вырваться, если кто-то попробует меня так схватить?
Изрезанное шрамами лицо Идалка просияло.
— Знаешь, парень, я показывал свой приемчик дюжине мужиков, если не больше. И ты первый задал мне такой вопрос. Значит, вот что ты делаешь…
Так все и началось. Весь остаток лета и всю осень, пока на улице не стало слишком холодно, Крисп обучался у Идалка борьбе каждую свободную минуту. Минут этих вечно не хватало, как ни старался он выкроить их между уборкой урожая, уходом за деревенским скотом и тренировками с оружием другого рода, нежели становившееся все более стальным и ловким тело Криспа.
— Ты борешься уже прилично, а будешь еще лучше, — сказал Идалк в один из прохладных дней ранней осенью. Потом согнул кисть, поморщился, снова согнул. — Нет, вроде не сломана. Но я буду рад, когда выпадет снег, клянусь, буду рад — посижу себе дома и подлечусь до весны.
Все ветераны любили так пожаловаться на жизнь, и все они были в лучшей форме, чем любой крестьянин их возраста, а также лет на десять моложе. Но стоило кому-то поверить в их стенания, как они выкидывали одну из своих штучек, вроде той, что сыграл с Криспом Идалк, когда они боролись впервые.
Поэтому Крисп только фыркнул.
— Если ты настолько устал и измотан, то, наверное, не сможешь отпраздновать с нами Зимний солнцеворот? — спросил он с преувеличенно искренним сочувствием.
— Остряка из себя строишь? — Идалк дернулся, точно собираясь схватить Криспа. Тот отпрыгнул, наученный горьким опытом всегда быть настороже. — В первый же год, когда не увидишь меня на празднике солнцеворота, — продолжал ветеран, — можешь пойти на мою могилку, сынок, и начертить над ней солнечный круг, потому что именно там я и буду.
* * *Снег выпал за шесть недель до праздника солнцеворота, то бишь дня зимнего солнцестояния. Большинство ветеранов служили прежде на дальнем западе, возле Макурана, и жаловались на суровость зимы. Крестьяне, которым довелось зимовать в Кубрате, не обращали на их жалобы внимания. Они занимались своими делами, починяли ограды, ремонтировали плуги и другие орудия, рубили дрова… и готовились к главному событию года.
Утро праздника выдалось морозное, но ясное. Солнце низко на юге спешило прочертить небосклон. Бег его сопровождали молитвы сельчан, старавшихся не дать Скотосу украсть светило с небес и погрузить мир в вечную тьму.
Чтобы добавить света, на деревенской площади разожгли костры.
Крисп подбежал к одному из них, разбрасывая снег сшитыми из кожи сапогами. И прыгнул через пламя. «Сгори, горе-неудача!» — крикнул он, пролетая над огнем. Через минуту снег фонтаном взлетел в воздух там, где он приземлился.
Сразу за ним прыгнула Евдокия. Ее пожелание горю сгореть прозвучало испуганным писком — в этом году ей впервые позволили прыгать через костер. Крисп поддержал неуклюже приземлившуюся сестренку. Она улыбнулась ему. Щеки ее разрумянились от мороза и возбуждения.
— Кто там следующий? — спросила она, оглядываясь назад сквозь мерцающий воздух над огненными языками. — А-а, это Зоранна. Давай уйдем с дороги.
Подталкиваемый сестрой, Крисп отошел от костра. Полет Зоранны над огнем провожал глазами не он один. Приземлилась она почти так же неуклюже, как Евдокия. Не оттащи его сестра в сторону, подумал Крисп, он смог бы поддержать Зоранну.
— Младшие сестры — это сущее наказание, — туманно заметил он вслух.
Евдокия тут же подтвердила его правоту: схватила горсть снега, сунула ему за шиворот и побежала, пока он корчился на месте. С воплем, в котором смешались смех и ярость, он погнался за ней, забрасывая ее снежками.
Один снежок не попал в Евдокию — зато долбанул Варадия в плечо.
— Ах вот ты как! Поиграть захотелось! — взревел ветеран и метнул снежком в Криспа.
Крисп увернулся. Снежок ударил кого-то сзади. И вскоре все вокруг стали бросаться снежками — в друзей, во врагов, в любого, кто оказался в ненужном месте в нужный момент. Шапки и овечьи тулупы сделались такими белыми, что чудилось, будто деревню наводнили снежные люди.
На улицу вышли несколько мужчин, в том числе и Фостий, в нарядах, позаимствованных у самых рослых деревенских толстух.
Они разыграли ехидную сатирическую сценку, представляя, как ведут себя их жены и дочери в то время, когда мужчины работают в поле: сплетничали, указывая пальцами на предмет своих сплетен, ели и пили вино — много вина. Отец Криспа отлично сыграл даму под мухой, которая болтала так безостановочно, что даже не заметила, как свалилась с табуретки, и продолжала чесать языком, лежа на полу.
Мужская половина зрителей фыркала от удовольствия. Женщины закидали актеров снежками. Крисп шмыгнул в дом и тоже налил себе чарку. Он бы с большим удовольствием выпил горячего вина, но в такой день никому не хотелось сидеть в доме и держать котел на огне.
Когда Крисп вернулся на площадь, солнце уже садилось.
Деревенские женщины и девушки упивались местью. Надев короткие мужские рубахи и изо всех сил стараясь не дрожать, они разыгрывали из себя охотников, хвастающих громадными размерами своей добычи, — пока одна из них не выставила напоказ, брезгливо держа его за хвост, маленького мышонка.
На сей раз хлопали женщины, а мужчины топали ногами и бросались снегом. Крисп стоял, не шелохнувшись. Одной из женщин-«охотниц» была Зоранна. Рубашка не доходила ей до колен; соски ее, твердые от холода, натягивали тонкую ткань. Крисп не спускал с нее глаз, чувствуя, как тело наливается жаром, но не от выпитого вина.
Наконец женщины убежали, сопровождаемые оглушительными аплодисментами. В быстром темпе было разыграно еще несколько сценок, высмеивающих слабости отдельных жителей деревни: попытки Цикала отрастить волосы на лысине — на сей раз у него выросла целая охапка сена, — привычку Варадия пускать ветры и так далее.
