Марина Добрынина - Принц Эрик и прекрасная посудомойка
Подобострастные, я такой никогда не была, служанки, вымыли меня в большой бадье, наполненной ароматной горячей водой, высушили и уложили волосы. Одели на меня платье, очень красивое, но мешающее дышать, и оставили в новых покоях в полном одиночестве.
Первая мысль, которая пришла в пустую, как барабан, голову, это то, что темно, и надо бы свечи зажечь. Обыскалась огнива или спичек и не нашла. Конечно, самой свечи зажигать мне теперь по статусу не положено. А что положено? Следующая залетевшая в голову мысль была примерно следующего содержания "Ах, скотина! Сволочь! Ненавижу! Принц называется! Гад!". Эта была о моем новоявленном женихе. Вернее, официально моим женихом он должен был стать назавтра, после процедуры помолвки.
Только успела об этом подумать, двери распахнулись. Вошла целая толпа слуг. Кто-то нес зажженные подсвечники. Кто-то — еду, кто-то кувшин с вином. В заключение появился высокий и прямой, как палка, камердинер, с шикарным платьем на руках. За ним — мальчишка со шкатулкой. Платье, конечно, заинтересовало меня в первую очередь. В подобной одежде я совершенно ничего не понимала, но оно так занятно переливалось при свете свечей.
— Это мне? — спросила я, наглядевшись.
Камердинер сухо кивнул.
— Назавтра, да? А в шкатулке драгоценности? И тоже мне?
Он открыл ее перед моим носом. Там лежало, ожидая, пока я возьму его в руки, колье из розового жемчуга.
Я полюбовалась на него, не доставая.
— Уберите. Все уберите, — сказала я, — обойдусь тем, что есть.
Слуги молча развернулись и начали выходить.
— Эй, эй! — не выдержала я, — свет, еду и выпивку можете оставить. И не приходите меня раздевать. Сама справлюсь.
Я налила себе вина, отрезала кусок мяса. Что будет завтра? День грядущий пугал меня до колик. Дело в том, что я никогда. Никогда не мечтала ни о чем подобном. Максимум, чего я желала, это свой маленький домик с садом, работящего мужа, без разницы какой профессии, детей, и, конечно, кучу собак. Еще я не против была бы стать главной экономкой в замке. Но это уж как получится.
Неожиданное повышение в статусе не радовало, а все сильнее пугало. Я ведь здесь совершенно чужая! Я даже жениха своего, черт бы его подрал, почти не знаю. Мелькнула совсем уже непрошенная мысль — кажется, в борделе мне было бы лучше.
Тем временем, вино в бокале закончилось. Я налила еще.
А впрочем, может все не так уж и страшно. Эрик — мужик привлекательный. Я вздрогнула. Странно было думать о принце как просто о симпатичном мужчине. Но эта мысль мне понравилась и даже как-то развеселила. Я снова подлила вина. Интересно, а какой он в постели?
Я открыла глаза. Свет слишком яркий. Загасите! До меня не сразу дошло, что уже день, шторы одернуты, по комнате бегает, переругиваясь, слишком много народа, а я сама лежу поперек кровати одетая, как была. И голова трещит!
Дальше творилось что-то странное. Меня отпаивали какими-то жидкостями, клали на голову холодные компрессы. В это же время умудрились извлечь мое тело из помятого платья. Тут кто-то догадался поднести страдающей невесте принца, то есть мне, полстакана холодного белого вина, и все в комнате сразу стало на место. Но в любом случае мне оставалось только стоять, и, подчиняясь командам, поднимать руки, опускать их, поворачиваться и т. д. и т. п. Наконец, мучения мои закончились. Все отошли в сторонку и удовлетворенно меня оглядели. Потом одна из служанок за руку подвела меня к высокому зеркалу, которое я до этого момента умудрялась не замечать и ткнула в него пальцем. Я молча уставилась в изображение. Передо мною стояла высокая стройная особа в богато отделанном лентами и жемчугом атласном платье персикового оттенка. Ее каштановые волосы были уложены в высокую прическу, в ушах болтались серьги из знакомого уже розового жемчуга. Смуглое продолговатое лицо недовольно хмурилось, серые глаза глядели зло и настороженно. Вчерашний камердинер подошел и спокойно застегнул у меня на шее жемчужный фермуар. И это я… М-да… отчего-то, правда, счастливой невестой я себя не ощущала. Больше всего хотелось немедленно смыться. Впрочем, едва ли мне это удалось. Я попыталась улыбнуться отражению, но оно изобразило в ответ почему-то какой-то странный перекос лица.
— Пошли, что ли! — буркнула я, и решительно двинулась вон из помещения. Меня уже ждали.
Полагаю, нет необходимости описывать процедуру помолвки. Ее провели тихо, по-семейному. Не более ста человек гостей. Принц Эрик нацепил мне на палец тяжеленное золотое кольцо с большим мутно-зеленым камнем, который замечательно дисгармонировал с розовым нарядом. Потом, вместо того, чтобы поцеловать невесту, пожал мне руку. Это можно было расценивать по-разному. И как намек на то, что все это не серьезно, и как послание, держись, мол, боевой товарищ, и как самое настоящее издевательство. Я растерялась, силясь подобрать наиболее подходящий вариант. Остановилась на боевом товарище. Гости хмурились, король глядел безучастно, королева слишком сладко улыбалась, Януарий, прижимая к себе локоток принцессы Люции, откровенно потешался.
На свадьбе, которая состоялась через месяц, повторилось примерно то же самое, только еще хуже.
Памятуя о неосторожном поведении Люции, меня до свадьбы одну не выпускали. Принц Эрик на горизонте не появлялся. За день до сего замечательного события (я имею в виду свадьбу) притащили еще одной платье — белое. Но, поскольку за прошедшие две недели я успела от нарядов безумно устать, оно восторга у меня уже не вызвало. Меня умыли, причесали, напудрили, нарумянили. Королева-мать, непонятно отчего растрогавшись, прибежала ко мне в спальню. Охала, кудахтала, как самая обыкновенная тетка, дергала фату и вместе со служанками поправляла фанты на подоле. Потом подскочила ко мне, бледной, молчаливой, напуганной и заранее настроенной на большие неприятности, клюнула в щеку, перекрестила и унеслась. Я смотрела ей вслед, удивляясь, почему она такая толстая и так быстро бегает.
Моих родителей на свадьбу не позвали. Это было понятно. Ни к чему невесте принца иметь отца — бывшего военного, а нынче пасечника, и мать — домохозяйку. Как я потом узнала, они и в курсе-то не были. А у меня ну никакой возможности не было — весточку им послать. Сидела ж взаперти.
Саму церемонию помню как-то смутно. Волновалась все-таки. Помню, как подъехали к храму. Как король лично провел меня к алтарю. Помню задумчивого Эрика, одиноко меня поджидающего. Мы опустились на колени, держась за руки. Причем я сделала это с трудом. Мешало пышное платье. Архиепископ говорил что-то долго и нудно. Я кивала. Мне плохо было его видно сквозь кружево фаты. Мы с принцем обменялись кольцами. Я нацепила ему на палец старинный, весь в завитушках, перстень. Он мне — тонкое кольцо с небольшим бриллиантом. Потом Эрик приподнял фату и коснулся моих губ своими. Трудно назвать это поцелуем. Сухо, официально, холодно. Всего лишь легкое касание. И вот мы муж и жена. Мы вышли из церкви, держась за руки. Полагаю, если бы он меня не поддерживал, я вполне в состоянии была грохнуться в обморок. Вот бы уж не подумала, что на такое способна. Но здесь трясло меня страшно!
