Ксения Медведевич - Кладезь бездны
Джайид получило от силы шестьсот человек. Еще нескольким сотням выпало сомнительное счастье служить во вспомогательных частях - от того и орали про дрова. Ну а большая часть прибывших в Басру солдат Абны лишилась всего. Тарик не поленился крупно вывести собственной рукой: "Разогнать их, ни на что не способны, серебро нужно тратить с толком".
- Пусть им объявят, что у тех, кто не справился, остаются их земельные наделы - и право жить в столице. Но пусть приищут себе другое ремесло - раз уж у них не вышло быть хорошими солдатами, - завершив чтение бумаг, объявил аль-Мамун.
Нерегиль презрительно оттопырил губу.
Когда гулям стражи проорал халифское решение, толпа в приемном дворе негодующе взревела:
- Позор! Позор! Наши предки верно служили престолу! Ашшариты не носят дров!
Аль-Мамун видел, как вертят головами черные фигуры стражников в горящем проеме ворот.
- Ну и как же мы выйдем из аль-касра, если вокруг плотно стоят разъяренные сыны ашшаритов, подобные браслету на запястье? - мягко поинтересовался у собрания Тахир.
- Я смотрю, ты сильно мрачен, о Тахир, - тихо сказал нерегиль. - Похоже, ты хочешь нам кое-что рассказать.
- Да, о Тарик, - невозмутимо покивал белой чалмой парс.
- Так говори же, мы слушаем тебя, - сухо сказал аль-Мамун.
- Сколько воинов ты отобрал для похода, о Тарик? - и Тахир сверкнул зубами в доброй улыбке.
- Действительно, скажи мне, - кивнул аль-Мамун. - От Абны, как я вижу, ты оставил шестьсот человек.
- Про четыре тысячи... новоявленных... гвардейцев, - тут Тахир скривился как от зрелого уксуса, - мы тоже слышали. Посчитаем же - во славу Всевышнего! - и шесть тысяч моих храбрецов.
- Пойдут остальные шесть тысяч тумена Элбега сына Джарира ибн Тулуна Хумаравайха из джунда Хативы, - спокойно принялся перечислять нерегиль. - Асавира почтеннейшего Маха Афридуна...
- Ты хотел сказать, Сияха аль-Усвари, - прошипел Тахир.
- Меня зовут и так и этак, - усмехнулся командующий корпусом тяжелой хорасанской кавалерии Асавира, по старой, оставшейся еще от державы парсов привычке именуемого "Бессмертные".
На смотре Асавиры халиф присутствовал лично - ибо зрелище того стоило. Пять тысяч конников прогрохотали по огромному пустырю между каналами Рават и Мераа - ипподром не вмещал в себя железную парсийскую лаву.
Забили барабаны, и аль-Мамун почувствовал, как ползут по спине мурашки. Наборные пластины панцирей и лошадиных бардов звенели сквозь мерный барабанный бой, забранные в сплошные - до самых краев шлема, только прорезь для глаз остается - кольчужные капюшоны головы всадников поворачивались с жуткой одновременностью: "бессмертные" следили за своими знаменосцами. Оглушающий бой участился, и с тяжелым, страшным разгоном конница пошла в атаку. Бах! Бах! Бах! - барабаны замедлялись, бах!.. Бах!.. Бах!.. - все реже и реже... И вдруг - опять, опять загрохотали с той же разгоняющей мурашки частотой, все чаще, чаще, и тут аль-Мамун честно ахнул. Железная река, замедлявшаяся со стуком своего остывающего сердца, развернулась - как была, не ломая рядов. И с сотрясающим землю, мощным грохотом пошла вспять - на него. Ну да, знаменитый хорасанский маневр карр-бад-аль-фарр, разворот после притворного бегства.
- Хорошо, что они с нами, а не против нас, - поглаживая ткань халата, под которой страшно колотилось сердце, сказал аль-Мамун.
- Да, - отозвался Тарик.
- Еще должны подойти аль-Хамра! - радостно воскликнул халиф.
Аль-Хамра, "Красные", тяжелая кавалерия Балха, запаздывала к сбору - как клялись ее каиды в покаянных письмах, из-за трудностей с фуражом: в землях Бану Худ жители неохотно принимали серебряную монету за овес для лошадей. Плохие нынче урожаи, ничего не поделаешь.
- Еще пять тысяч, - улыбался аль-Мамун в блеск железа и ржание бьющих копытами лошадей.
- Да, - кивнул Тарик.
- Я вот думаю, что с Посланником Всевышнего воистину были ангелы и благоволение Господа Миров, - вдруг ни с того ни с сего выпалил аль-Мамун - обычно он был не склонен к богословским заявлениям.
Тарик непонимающе вытаращился.
- Ну как же, - пояснил Абдаллах. - Как его воины - без стремян, почитай что и без седла, без доспеха, вооруженные лишь дротиками да плохими мечами - смогли опрокинуть эдакий железный вал?
Нерегиль расплылся в улыбке:
- А они его не опрокидывали. Асавира дезертировала первой. "Красные" поупирались, а потом тоже перешли на сторону ашшаритов за изрядную выплату золотом.
- А ты откуда знаешь?! - взорвался аль-Мамун.
Он не любил, когда его уличали в незнании родной истории, да еще и в редкие моменты восхищения божественным промыслом.
- Люблю знать, с кем имею дело, - прижал уши нерегиль. - Так что, глядя на этих парсов, я вижу потомственных предателей своего господина.
С таким словами Тарик развернулся и ушел, оставив аль-Мамуна расточать хвалы и подарки Сияху аль-Усвари. От применения некоторых мер Абдаллаха удержала лишь мысль, что брат уже применил все эти меры к нерегилю и все равно ничего не добился.
Но мысль, что Тахир ибн аль-Хусайн сделал бы все ловчее, быстрее и не заводя врагов, снова посетила халифа. Нерегиль все чаще казался ему... мечом не по руке. Слишком тяжелым. И слишком дорогим. Такой проще пожертвовать в масджид. Или положить в могилу родственника...
- ...Две тысячи воинов куфанского джунда, - продолжил, между тем, свою речь Тарик. - Саперы и горные отряды, кухбанийа, из Ушрусана - всего пять сотен человек.
- Всего... чуть более двадцати четырех тысяч, - нахмурился халиф.
- Крикуны у ворот зря дерут глотку, - мрачно сказал нерегиль. - Если они не смогут прикрыть караваны с провизией в Маджарских горах и на пути к ним, мы не продвинемся дальше Ущелья Длинных ножей. Пока Афшин сражался с Бабеком, ему понадобился год, чтобы его армия перестала голодать в северных горах. У нас нет года. Мы не пройдем через горы и не возьмем горные замки, если конвой не сумеет защитить караваны с припасами для армии.
- Да-да, я помню, что ты говорил, - поморщился аль-Мамун.
И тут же вспомнил:
- Подожди, а как же гази? Воины веры?
- Избавь меня от них, прошу тебя, - вдруг горячо взмолился нерегиль.
- Горе тебе! Что ты говоришь?! - это заорали со всех сторон, и Тарику осталось лишь прижать уши.
- Постой! - замахал рукавом аль-Мамун, еще и для того, чтобы прекратить возмущенный гомон. - Ты забыл про "Красных"! Про аль-Хамра!
Тарик, по-птичьи вертевший головой в ответ на возмущенные вопли военачальников, кивнул и сгорбился.
