Анастасия Вихарева - Тайны гор, которых не было на карте...
— Наперед успевать. Тебя им пока не достать. А достанут, лучше вдовой. Даст Бог, спасешь дурака… Ты вот что, дочка, бери-ка дракона и сама посмотри, что да как, полетай над теми местами. Вернешься, меня вспомни, буду жив, чего и присоветую… Мы знаем, да немного, а есть ли там кто? Достать паскуду святое, пока совсем опасной не стала.
— Как?! — всхлипнула Ее Величество, поглаживая руку больного. — Тепла бы дождаться. Весной, еще куда ни шло…
— Холод не голод. На снегу-то виднее, кто в какую сторону побежал. Мне бы с тобой, да боюсь, не переживу. Драконов спусти, разберутся, им не впервой… Раньше бы… Семижильная ослица тебе досталась. Муку, какую я приготовил, не всякому мужику выдюжить, а она подняла, и все одно — в зубы смотрит…
Ее Величество отшатнулась.
— Хочешь сказать, что проклятая одна там? — Ее Величество встряхнула головой, не ослышалась ли?
— Одна, не одна, с дуру-то чего не натворишь… Я ведь ее сызмальства знаю, как облупленную. Ты порой от мудрости муку терпишь, а ее дурость поднимает. Богобоязненность должна быть в душе, а проклятая Богом не болела… Страха перед Богом ни в одном глазу. Обоих не жалей, напортачил отец твой — нет в нем стержня. Тряпка муженек твой… На троне сидишь, кого захочешь, того и рядом посадишь. Я, доча, много веков живу, и еще проживу. Может, думаешь, старый, а токмо у нас, у избранных, годочки не считаются. Не тороплю, подумай.
Ее Величество промолчала. Сильно она любила дядьку Упыря, а только между ними пропасть. Так чувствовала. Знать проклятый к господину Упырееву не ревновал, считая его ее близким родственником. И убить мог, только Матушкин Зов слышал. Она сжала его холодную руку, помогая дотронуться до места, которое он любил ласкать. Столько лет, а сила не ушла от него.
— Без клятвы? Не сошла поди с ума… Ты на меня молится как на дочь будешь, или как на жену? Сильный ты вампир, но второй раз замуж за того выйду, кто душу за меня положит. Исподним замуж выходят. А будет из чистокровных, захочет ли судьей тебя взять? Сыновья вампира крестников сызмальства получают.
— Ох! — застонал господин Упыреев, схватившись за голову. Глаза его сделались мутными и неподвижными. Он как-то разом вспотел, откинувшись на подушки.
Возможность прекратить неприятный для нее разговор, Ее Величество приняла с облегчением. Тут же крикнула врача, который метнулся к больному пулей. Смотреть на мучения господина Упыреева без слез уже не получалось. Знать, помирал, раз просится в мужья. Последний ее заступник угасал день ото дня. И бредит… одна… Проклятая одна?! Быть такого не могло. Серенькой мышке не увлечь за собой избы, не справится с оборотнями, не одолеть тех, кто слезу пускал над нею. Она поцеловала дядьку в лоб и торопливо вышла, сжав волю в кулак.
Переодевшись к приему посетителей в тронном зале, Ее Величество послала за Его Величеством, на ходу обдумывая свои дальнейшие действия. Не хоронить же себя, не умерла еще. А в голове как, на зло, пусто. Вот отыскалась бы золотая рыбка, перво-наперво загадала бы, что бы Манькину голову на блюде ей предоставила. Теперь и второе желание заканчивалось так же, только голова пусть будет не проклятой, а еще того вампира, который мозги ей застит, играя в игры с государством. Одна голова хорошо, а две лучше. А откажется рыбешка, прикажет воду сливать помаленьку. Жить захочет — выполнит. На аудиенцию как раз записался некий господин Бесфамильный, отряженный дать подробнейший отчет о результатах поиска. Записался, следовательно, рыбонька еще в океане где-то плавает. А жаль… И ничего не поделаешь, самой придется за проклятой по государству бегать!
Ей бы только до вероломных предателей добраться, а там уж поквитается — с драконами им не сладить, за все ответят…
Глава 3. На приеме у Их Величеств…
На дневном приеме оказался приглашенный посол три девятого государства, от которого Ее Величество ожидала подарка по случаю приема.
Подарок оказался ни то, ни се. Еще один сервиз из тончайшего фарфора, оплетенный золотыми нитями. Таких у Ее Величества было уже пять штук. Хоть лавку открывай. Разговор с ним был коротким. Трудности их перекладывать на себя не стали. Один раз переложили, и пошло-поехало. Но в тот раз хоть было за что! Зато угодил мелкий вампирчик с черного континента, который управлял тамошней небольшой частью земли. Так деревня. Тоже с подарками, но достойными Ее Величества. Были у него бриллианты, от которых во всякой стране красавицы потихоньку сходили с ума, мечтая попасть во многие его жены, которых он, не иначе, коллекционировал… Заводик построить ему пообещали, но подумавши. Ее Величество была не против: диадема, усыпанная бриллиантами была не беднее короны, которую держали для особых случаев. Пожалуй, в ней можно было принимать послов. И шкатулка красного дерева с волшебной лютней, которая сама играла и напевала, прославляя Ее Величество, не хуже. Зато Его Величество заартачился — у самих, мол, производство недоразвитое, ничего своего нет. Гвозди и скрепки и те импортным уступали и в цене, и по качеству. На остальное смотреть не приходилось — не имели, не на что было смотреть.
Так у своих и бриллиантов сроду не бывало…
Больше иностранных послов на приеме не оказалось. Зима еще не кончилась, и им, привыкшим к хорошим дорогам и теплому климату, добираться до дворца было несколько затруднительно.
Зато свое, досадное недоразумение, обивало порог апартаментов для приема, то и дело заглядывая в шелку парадной двери. Отучить народ от сей его привычки никак не удавалось — уж и носы дверями прищемляли, и стражу ставили при входе с той и с другой стороны, и стыдили, и вешали доску с красненькими и зелененькими сигнальными огнями, чтобы знал, что время его еще не пришло…
Не народ, а стыдоба! Неужто три-пять часов в приемной подождать тяжело?! А как быстрее-то? Пока поешь, пока переоденешься, пока разберешь кто и зачем и почему не у инспектора или министра…
Обычно, когда дело доходило до своих, Ее Величество отправлялась по своим делам, но нынче, после того, как чудовище успело просочиться в умишко Его Величества своей праведностью или неправдою, пустить дела государства на самотек она уже не имела права. В таком праведном порыве он мог сотворить такое, что потом расхлебывать пришлось бы и ему, и ей, и, любя Смородину-матушку, тянуть лямку бурлака всем миром, усыпая берега ее костями. Палачам тоже отдых был нужен, отпуск у них только начинался. Криво его прикрученная головушка и так натворила бед немало. Например, заказав у своих пару самолетов. Зачем, если в другом государстве еще приплатили бы? У тамошних государств как-то получалось и зарплату выдать, и самолет построить и продать из стали Манилкиных Земель, и в обиде не остаться. А как тяжело оказалось слово-то у своих назад забрать! Вот он, недогляд!
