Александр Петровский - Оружие Кроноса
— Вы очень доходчиво объясняете, господин Сатана, — польстил ему Жора.
— Стараюсь для вас, тупых, — буркнул тот в ответ. — Так вот, с добавлением каждого следующего измерения необходимое количество окружающих растёт. Где их взять? Так что и это тоже глупость. Ещё идеи есть? Две было, давайте третью, Георгий Борисович! Как говорится, Бог Троицу любит. В особо извращённой форме.
— А что, сложно обучить пользованию этими измерениями столько людей, сколько нужно, чтобы схватить этого Евгения Викторовича?
— Не знаю, думаю, что не получится. Но представим, что нам это удалось. Задействуем пару-тройку тысяч новых богов, и Евгений Викторович будет окружён и нейтрализован. И что же, по-вашему, произойдёт дальше?
— Всё, проблема решена.
— Глупости! Даже если считать, что эта проблема решена, тут же появляется несколько сотен новых проблем. Или вы полагаете, что эти ребята, которых сделали богами, чем-то лучше Евгения Викторовича? Люди в среднем мерзавцы, я уже это говорил.
— А зачем отбирать средних людей? Почему не изыскать кристально честных и порядочных?
— Скажите ещё, святых. Зачем мелочиться? Так вот, Георгий Борисович, как вы думаете, эти честные, порядочные и святые станут подчиняться Сатане? Я уж не говорю о том, сколько зла на Земле совершили честные и порядочные люди, действуя с наилучшими намерениями. Избавьте меня от необходимости перечислять исторические прецеденты.
— Исторические чего?
— Вот же не повезло мне, связался с одноклеточными! Примеры, милейший Георгий Борисович. Не хотелось бы их перечислять.
— Не нужно, — разрешил Жора.
— Спасибо. Так что будем делать?
— У меня такое предложение, — вступила в разговор Ромуальдовна. — Вы, господин Сатана, идёте отсюда куда хотите, а мы остаёмся здесь и делаем, что хотим. И Евгений Викторович делает то, что хочет, то есть уничтожает Землю.
— А ты что, снова хочешь? — удивился Жора.
— Не очень, но я не знаю, сколько у нас времени осталось, потому не стоит его терять.
— Это неконструктивный подход, — не согласился Сатана. — Нужно пытаться спасти мир до самого последнего мига его существования.
— Пытайтесь, — позволила Ромуальдовна. — А мы займёмся сексом. Ты же не против, Жорик?
— Нет, конечно, — Жора расплылся в довольной улыбке.
— Подождите, — попросил Сатана. — Я предпочитаю остаться здесь.
— Как хотите, — согласилась Ромуальдовна. — Вы совсем не мешаете, мы к вам уже привыкли.
Она начала раздеваться, и обиженный Сатана раздосадовано плюнул прямо на пол, после чего, по своему обыкновению, покинул квартиру супругов сквозь закрытую дверь.
Глава 2
Несмотря на обильный секс (который им уже изрядно приелся, ибо сколько же можно?), настроение у супругов было весьма и весьма тоскливым. Удивляться тут нечему, ведь они знали, что конец света близок и, похоже, неотвратим. Женя был твёрд в своих намерениях, а Сатана и прочие ничем не могли ему воспрепятствовать.
Дверной звонок неожиданностью не стал, супруги понимали, что Сатана неизбежно вернётся. Они — последняя надежда этого обитателя высших (или просто дополнительных) измерений.
— Входите, чего уж там, — пригласил Жора. — Лень дверь открывать, давайте без церемоний, насквозь. Заодно и кофе заварите, мы как раз купили.
Визитёр действительно вошёл сквозь дверь, но если это и был Сатана, то свой облик он изменил до неузнаваемости. Чем-то он походил на Женю, но и различий в их внешности было более чем достаточно.
— Буэнос диаз, — произнёс он. — Вы есть сеньор Георгий Борисович и жена его?
По-русски он говорил с заметным акцентом, причём акцент на слух Жоры и Ромуальдовны очень напоминал прибалтийский.
— А почему вы называете его по имени-отчеству, а меня «жена его»? — обиделась Ромуальдовна.
— Потому что это не имеет большое значение, а я есть плохо говорящий с вашим языком.
— В таком случае мы есть тот самый сеньор. И именно с нею, которая неважно, — сообщила женщина. — А вы, собственно, кто такой будете?
— Я буду тот самый сеньор Хесус. Но я не буду, а уже есть он.
Нет, не прибалт, поняли супруги. Те говорят гораздо лучше. По крайней мере, так было раньше, во времена СССР. Кто знает, может, сейчас там с русским совсем швах.
— Тот самый — это какой? Так говорят, когда этот «тот самый» всем хорошо известен.
— Не так быстро, пор фавор! Я есть плохо понимающий вашего языка.
— Это взаимно, — сообщил Жора. — Мы вашего языка тоже фигово понимай. Понятнее говорите, что это ещё за Хесус, который сквозь двери проходит?
— Вы сами есть пригласившие сквозь дверь меня войти.
— Сами, сами, не отрицаем. Но вопрос остаётся: что за тот самый Хесус?
— Тот самый есть я.
— Мы поняли, что вы Хесус. Но тот самый, который что?
— Я есть непонимающий.
— Ну, чем вы знамениты?
— А, вот вы говорите о чём! Я был распятый, а потом воскрес. Этим и есть знаменитый. Странно, что вы есть не знающие этого.
— Так вы — Иисус, а не Хесус! — догадалась Ромуальдовна.
— Эти имена есть одно и то же. Иисус, Хесус, Джезус, Иешуа и много ещё другие всякие.
— Это, наверно, на разных языках? Но тогда почему нам, русским, вы представляетесь как Хесус?
— Я есть к такому привыкший. Хесус есть моё имя в форме испанской.
— Вы живёте в Испании?
— Но. Я есть живущий в Боливии сейчас. А вообще живущий в Южной Америке. Там христиан больше.
— Больше, чем кого? Чем евреев?
— Но. Больше, чем где. Больше, чем везде.
— Вы хотите сказать, что большинство христиан живёт в Южной Америке?
— Си. Плюс Мексика ещё вдобавок.
— Но в России тоже много христиан. Может, даже больше, чем там.
— Меньше. И ещё христиане есть ненастоящие в России. Православные — это есть секта.
— Как это — православные ненастоящие? А кто тогда настоящие христиане? Католики? Протестанты? Свидетели Иеговы?
— Си, католики есть настоящие. Остальные — но. Раскольники. Сектанты. Еретики.
— Ничего подобного! Настоящие — это православные, потому что…
— Женщина, ты будешь спорящей с Христосом, кто есть настоящий христианин?
— С Христом, а не с Христосом, вообще-то!
— Но! Я есть Христос. Я не есть Христ. Может, хватит теологию сейчас обсуждать?
— Хватит, — согласился Жора. — Возвращаемся к вопросу, чего же вы от нас хотите?
— Евгений Викторович. Вы должны убивать его. Дабы спасти чад моих.
— А как же заповедь «не убий»? — изумилась Ромуальдовна.
— Всякой заповеди есть своё время. Когда людей было мало, нужно было убивать поменьше, плодиться и размножаться побольше. Теперь вас есть много, и скоро надо всё наоборот. А Евгения Викторовича — надо сейчас.
