Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром
— Мир этому дому и счастье его хозяевам.
— Мир и тебе, странник, — отозвался старик, подозрительно оглядывая Аскера. — Издалека?
— Из Валиравины.
Старик не ожидал такого ответа. Спросил он скорее ради шутки, думая, что Аскер пришел из деревни, находившейся ниже по течению реки. Тамошние жители иногда приходили к нему за лекарствами, которые он сам составлял из трав. У Аскера же, как мы знаем, не было при себе даже котомки, и это показалось старику очень странным.
— Из Валиравины, говоришь? Далековато… — покачал головой старик, но для проверки спросил:
— И что же ты там делал, в Валиравине?
— Учился, если это можно так назвать, — сказал Аскер. — А потом меня оттуда выгнали, потому что мы с настоятелем не сошлись характерами. Теперь я хочу учиться дальше и для этого ищу знаменитого мудреца, который мог бы посвятить меня в тайны культа Сиа.
Шестеро авринов, сидевших возле старика, на минуту прервали чтение молитв и посмотрели на Аскера.
— Не отвлекайтесь, дети мои, — сказал старик. — А ты, чужестранец, скажи мне, где же твои вещи и одежда, если ты действительно пришел из Валиравины?
— Вещей у меня сроду не было, господин, — пожал плечами Аскер.
— Что-то ты темнишь. Что же ты ел тогда по дороге? Может, траву? — прищурился старик.
— То, что служит для вас предметом насмешек, для меня служило пищей в течение полутора месяцев, господин, — строго сказал Аскер. — И не из праздного любопытства нарушил я ваше уединение, а по причине, вам уже известной. Я проделал долгий и трудный путь, чтобы найти этого мудреца, и больше месяца не видел ни одного мыслящего существа. Если вы не знаете, где живет мудрец Сиа, или же не хотите мне этого сказать, то я поищу в другом месте.
С этими словами Аскер поклонился и хотел было идти, но старик остановил его.
— Погоди, как хоть тебя зовут-то?
— Лио Аскер. Лио Фархан Аскер, — тут же поправился Аскер, не без гордости произнеся собственное имя.
Старик задумался, подперев голову сухой рукой, а потом вскинул на Аскера пронзительный взгляд.
— Фархан, говоришь? Стало быть, остроглазый?
— Остроглазый, — кивнул Аскер, ответив старику таким взглядом, что тот поневоле отвел глаза.
— Ну что ж, — сказал старик, зачем-то теребя полу своего одеяния, — я скажу тебе, где находится обитель мудреца, которого ты ищешь. Но ты уверен, что хочешь посвятить себя культу Сиа? Тебе известно, что обучение связано со многими лишениями?
— Что вы имеете ввиду под лишениями, господин?
— Воздержание во всем: грубую еду, жесткую постель, холод, тяжелый физический труд.
— Ах, господин! Эти лишения меня не пугают, — улыбнулся Аскер, а про себя добавил: «За полтора месяца скитаний я и не к тому привык».
— Ну хорошо, — торжественно сказал старик. — Если ты тверд в своем решении, то я скажу тебе, что я и есть Кено, учитель Сиа.
Аскер, у которого этот разговор уже вызвал смутные подозрения, согласно кивнул. Он сделал шаг назад, поклонился и сказал:
— О великий мудрец и учитель Кено! Позвольте мне просить вас быть моим наставником в постижении тайн культа Сиа.
Кено улыбнулся, заложив большие пальцы рук за пояс своего балахона.
— А это еще неизвестно, мой дорогой. Видишь ли, я проверяю каждого, кто приходит ко мне. А приходит немного. Вот, посмотри на этих шестерых. Это все, кто пришел за последние три года, да еще одного я отправил восвояси. Я проверил их — и увидел Сиа, проверил того седьмого — и не увидел ничего.
— Проверьте меня, господин Кено, — попросил Аскер.
— Хорошо, пойдем. А вы молитесь, — кинул старик своим ученикам, которые поднялись было с колен, чтобы посмотреть на действо.
Кено завел Аскера в дом. Они прошли первую комнату, жилую, и зашли во вторую, в которой было только маленькое окошко под потолком, а по углам валялся всякий хлам. Кено прикрыл за собой двери, завесил их рогожей, зажег свечу, а потом тщательно заткнул окошко тряпкой.
— Должна быть полная темнота, — пояснил он. — Светит только свечка. Смотри на нее.
Аскер сел на поставленный табурет и стал смотреть на свечу. Маленький огонек горел ровно, слегка чадя. От свечи по комнате распространялся странный терпкий запах. Старик встал за спиной у Аскера и положил ладони ему на виски, а большие пальцы на лоб.
— Теперь закрой глаза, — сказал он, — и сиди смирно.
Кено застыл в полной неподвижности, Аскер — тоже, как ему велели. Сначала он ничего не почувствовал, но потом возникло легкое головокружение, и в его мозгу словно стало теснее. Постороннее сознание проникло в него и постепенно заполнило всю голову, начиная с затылка. Оно сделало попытку слиться с его сознанием, мягко ударяясь о какую-то невидимую преграду и пытаясь пробить ее. Аскер почувствовал, как оно напрягается в бесплодном усилии преодолеть незримый барьер и как его силы утекают в никуда. Совсем ослабев, оно заворочалось, как зверь в берлоге, заметалось, панически ища выхода, и, найдя какую-то лазейку, вылетело прочь.
Наконец Кено убрал руки со лба Аскера, и тот открыл глаза. От свечки остался только маленький огарок, который вот-вот должен был погаснуть.
Учитель, не говоря ни слова, вышел на улицу. Его шатало из стороны в сторону, и он схватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Сев на порог хижины, он вытер со лба холодный пот и устало сгорбился, уронив голову на руки. Ученики успели сменить род занятий и теперь вместо чтения молитв делали специальные упражнения. Кено с отсутствующим видом следил за ними, изредка отирая пот со лба. Аскер наконец решил нарушить это созерцание и спросил:
— Так каковы результаты вашего исследования, господин Кено?
Кено ответил не сразу, а сначала уселся поудобнее на пороге и в который раз смахнул со лба пот.
— Стар я стал что-то… Ничего не вижу, ничего не разберу… Затягивает, засасывает… Если бы свеча погасла… ох, боги, простите мне мои прегрешения!
Он поднял глаза на Аскера и досадливо поморщился.
— Да что ты на меня так смотришь? Отрицательный результат твой, понимаешь?
— Спасибо, господин Кено, я все понимаю, — довольно бодро ответил Аскер и направился прочь. Он оглянулся только раз, когда уже дошел до конца долины. Старый учитель все так же сидел на пороге и бормотал что-то себе под нос, недовольно разглядывая свои руки.
Аскер шел все дальше и дальше. В душе у него росло возмущение и недоумение.
«Как же так, — думал он, — эти шестеро, читая молитвы и размахивая руками, могут чему-нибудь научиться, а я — нет? Неужели чтение молитв и махание руками — такая великая премудрость? Это же абсурд! Хорошо же, дорогой учитель, если вы не можете учить меня, то я буду учиться сам. Видно и слышно здесь далеко, и я буду незримо присутствовать на всех ваших занятиях».
