Михаил Ежов - Возвращение
– Пощадите, господин! Пощадите мою дочь, не убивайте ее!
Удар меча, и тишина. Мертвенная тишь…
ЗАБУДЬ ОБ ЭТОМ, СЫН! ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ ВЛАСТЕЛИНОМ МИРА!!! ВЗГЛЯНИ ВО ТЬМУ!!!
Кир… Держись…
Маркус поднял голову и увидел стоящего перед алтарем гиганта, охваченного пламенем. А еще там стоял Кир. Его глаза стали черными – так расширились его зрачки. А золотая чаша испускала Тьму. Это была Истинная Тьма, та, что была в начале всего.
Кир протягивал руку к чаше. Холодный, липкий страх охватил душу Маркуса. Неужели Эйдагор завладел душой Кира? Этого нельзя допустить, решил Маркус и, собрав последние силы, крикнул:
– Кир!!! Держись!!!
Киру его крик показался шепотом.
Эйдагор обернулся. Его ужасные кроваво-красные глаза вперились в обмершего от ужаса Маркуса.
– ТЫ ЕЩЕ ЖИВ?! – загремел он, вздевая над головой огромный кулак.
– Кир! Не сдавайся! – закричал Маркус. Кулак Эйдагора начал опускаться.
Солнце пригревало. Отец сидел на бревне и вертел в руках деревянный чурбачок.
– Пап, скажи, а убивать – это плохо?
– Да, сын. Амира, Богиня Света, говорит нам: любите и будьте любимы.
– А почему люди воюют?
– Не все люди следуют заповедям Амиры, Кир. Но бывает и так, что человеку ничего не остается, и он вынужден убивать.
– И он попадает в Утракар?
– Не всегда, сынок. Если человек понял, что был плохим, сумел измениться и стал делать добро, он попадет в Небесную Обитель.
– Знаешь, пап, я никогда не буду убивать.
ЗАГЛЯНИ ВО ТЬМУ, КИР!!!
Кир!!! Не сдавайся!!!
– Пощади! Они же ни в чем не виноваты!
Меч вонзается в грудь сморщенного старика. Меч рассекает голову молодой девушки. Меч распарывает живот взрослого мужчины.
– Невиновных нет!
Хриплый смех, болью отдающийся в барабанных перепонках.
– Знаешь, пап, я никогда не буду убивать…
* * *Покрытый кровью Шай-Коров меч Мегара ринулся вперед и полоснул по руке.
– Эйдагор!
Бог обернулся. На него смотрели горящие глаза Черного Кира, по руке которого струилась кровь.
Темно-алые зрачки бога расширились:
– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! НЕ СМЕЙ!!!
– Убирайся в Утракар, Старый Бог!
Воин сжал порезанную ладонь в кулак, и в золотую чашу тонкой струйкой потекла кровь Черного Кира, убийцы женщин и мужчин, младенцев и стариков, правых и виноватых.
Тьма, струившаяся из чаши, издала полный боли и ярости стон и взметнулась ввысь. Огонь хлынул прямо на Эйдагора, охватив его могучую фигуру. Кровь брызнула на Старого Бога, окрасив темно-алым языки пламени. Тьма низверглась из-под потолка и обрушилась на Эйдагора. Бога войны подбросило под самый потолок его собственного храма, таившегося внутри высокой горы; тело Эйдагора изогнулось и задрожало в агонии.
Страшный, нечеловеческий вопль потряс Южные горы и разнесся на много миль вокруг. Тьма столкнулась с Тьмою, Огонь с Огнем, Кровь с Кровью. Эйдагор ревел, извивался всем телом и корчился от страшной боли, но ничего уже не мог сделать: его тело обращалось в дым. Кровь убийцы сделала свое дело.
Кир спрыгнул с амвона, увидев, что Камни Эйдагора наливаются изнутри странным белым светом, который переполнял магические талисманы, пытаясь пробиться сквозь миллионы граней. Он понял, что хотя бы отчасти сдержит слово, данное умирающему жрецу Амиры.
Камни засветились ослепительным белым светом, который с каждым мгновением становился все ярче. Эйдагор захрипел, и в это мгновение Камни взорвались. В лучах белого света растаяли даже осколки.
Издав булькающий рев, дым всколыхнулся и растаял в воздухе. Эйдагор вновь покинул этот мир, даже не успев по-настоящему в него вернуться.
Пол под ногами задрожал, и Кир понял, что гора начинает рушиться. Он перепрыгнул через алтарь и, схватив в охапку Маркуса, побежал к выходу… но остановился. Выхода не было. Вернее, где-то он наверняка был, но, чтобы его найти, нужно было время, а времени как раз не хватало.
– Кир… – просипел Маркус, пытаясь сохранить присутствие духа, – а мы будем обедать? После всех этих переживаний я что-то проголодался.
– Будем, – отозвался Кир, вертя головой во все стороны. – Только выход найдем…
– А его что, нет? – тихо возопил Маркус. – О, будь проклят этот Эйдагор!
Пол под ногами Кира и Маркуса провалился, и они полетели вниз.
Солнце припекало, и от этого нестерпимо чесались раны на руках и груди, покрывшиеся коркой запекшейся крови. Ныли спина и шея. Кир разлепил веки и сразу зажмурился от яркого солнечного света.
– Эй, Кир! – послышался голос Маркуса. – Мы живы, или мне кажется?
– Живы, – ответил Кир, садясь на песке и оглядываясь. Маркус сидел напротив него и поглаживал рукой проткнутое плечо. За его спиной виднелись Южные горы. На западе лежал Хаор. Однако это было совсем не то место, где они обнаружили тело первой жертвы Эйдагора… Не было ни кургана, ни трупа Шай-Кора… Интересно, подумал Кир, а меч еще в нем или уже стянули? Он встал, прихрамывая, подошел к Маркусу и помог ему подняться. Парень стиснул здоровой рукой плечо Кира.
– За последние два дня ты четырежды спас меня, – негромко сказал он, отряхиваясь. – Спасибо.
Кир помедлил, потом его суровое лицо осветила скупая улыбка.
– Ты сделал гораздо больше, – произнес он. – Ты избавил мир от Черного Кира и Эйдагора, так что теперь мы рассчитались сполна. Но я всегда буду помнить это и всегда буду тебе благодарен.
Маркус взглянул в глаза товарища и, увидев там искреннюю благодарность, хлюпнул носом.
– Ладно, дружище. Я думаю, мы стоим друг друга.
Потом он многозначительно посмотрел на видневшийся невдалеке Хаор и сказал:
– Обедать пойдем?
Кир устало покачал головой.
– А у тебя деньги есть?
– Нет, – затосковал Маркус. – Все наши вещи остались там, на месте ночевки. Но есть все равно очень хочется.
– Ладно, пошли, – усмехнулся Кир, закидывая на плечо меч Мегара. – Что-нибудь придумаем.
Песок забивался в сапоги, залетал в рот и уши, но они уже успели привыкнуть к подобным неудобствам. Такова жизнь в пустыне.
– Кир, а что же с Анхом Амиры? Ты видел его там?
– Нет. Думаю, что собратья Мегара прячут его где-нибудь далеко отсюда.
– Мы будем искать его?
– Я же дал слово тому жрецу.
Хромая и морщась от боли, они шли на запад, поднимая клубы песка. По лазурному небу медленно ползли белые перистые облака. Пылающий солнечный диск смотрел на две темные точки, двигавшиеся среди песков, и, вспыхивая посреди неба золотыми сполохами, щедро поливал пустыню жаркими летними лучами.
