Rishanna - Леди Малфой
— Сама ты идиотка!
Объекту моих страхов надоела перепалка, и он просто дернул меня вверх что есть силы, а силы были — я словно птичка вспорхнула со своего места, взяла жениха под руку и побрела с ним к Лорду. Тот уже начинал заметно злиться, видимо от того, что не может схватить меня за шкирку собственноручно.
Мы прошли в центр арены, и Люциус написал свое имя на документе. Я решительно взяла из его рук перо и написала свое — Гермиона, но вот с фамилией вышел казус. Какую из двух написать?! По понятным причинам, страшно не хотелось интересоваться этим вопросом у двух присутствующих по обе стороны от меня. Я стояла и пялилась на бумагу, словно школьница, забывшая название контрольного эссе.
Первым уразумел проблему Волдеморт и в голове снова заскрежетал его противный голос:
— Безмозглая, свою фамилию пиши — Малфой! Если неграмотная, перепиши строчку выше! — больше всего меня удивила не «своя фамилия» и не ярость, которая прорвалась сквозь тщательно взлелеянную завесу благодушия, а абсолютно обычная для любого человека форма высказывания, к тому же весьма эмоциональная. Но подумать над изменениями в характере Тома Риддла времени опять не было.
Я поспешно доцарапала фамилию и выдохнула.
Лорд отошел, а на его место встал Драко. Меня с Люциусом окутал туман. Вновь материализовались арфы и единственными звуками, живущими в те минуты в Колизее, была их нежная мелодия. Не Мендельсон, к счастью.
Младший Малфой подал мне коробочку и нервным шепотом начал раздавать указания:
— Бери то, что больше и одевай… Да не себе! Ему одевай! — бедный Драко, каково ему было выдавать меня замуж за собственного отца? Да еще после недавней кончины матери. Заклятому врагу такого не пожелаешь. В общем, я была в своём репертуаре — жалела других.
— Не на тот палец! На указательный! — проводящий ритуал вспотел, невеста дрожала как осиновый лист, а жених сверлил её недобрым взглядом. Шикарная помолвка — всю жизнь о такой мечтала! Иронизирую, не обращайте внимания.
С горем пополам, но кольцо я ему натянула, и только тогда заметила на внутренней стороне своего два выгравированных знака. Мерлин всемогущий! Это были рунные кольца! Мощные магические артефакты, настроенные с помощью древней темной магии на устранение какой-либо проблемы рода, сопровождающей его членов на протяжении всего существования. И что же за проблема такая у Малфоев? И почему один из знаков — руна силы, уж я то знаю наверняка, а другой — символ Лилит?
По древним поверьям, Лилит — первая жена Адама, сотканная из земли и лунного света. Именно она символизировала собой прародительницу всего магического на планете, и именно её печатью являлся молодой месяц.
Это были, бесспорно, ценнейшие вещи. Но такую магию могли использовать только древние аристократические семьи. Причем тут я?! У волшебников с менее чистой и более короткой родословной не хватало силы перенести её действие, в учебнике об этом прямо не говорилось, но вот в дополнительной литературе я почерпнула для себя много интересного о рунах и всему, что было с ними связано. Всё же чистокровность имела в этом мире значение и, как ни прискорбно признавать, но в чем-то Волдеморт был и остается прав.
Пока я выковыривала из памяти знания, усвоенные на «Древних рунах» в Хогвартсе, Люциус с легкостью одел мне на палец кольцо, кстати, довольно уродливое. Черный метал и красный мутный камень в центре. И такое «великолепие» мне носить с обручальным, не снимая?
Стоп! Я мысленно себя одернула — стою здесь, будто распятая перед всеми и переживаю о красоте чертовых драгоценностей!? По всей вероятности, во мне готовился выплеснуться наружу истерический припадок, вот мозг и старался занять меня чем-то отвлеченным. Получалось у него плохо.
Арфы исчезли, и я услышала глухое биение своего сердца. Миг спустя Колизей взорвался шквалом аплодисментов. Люди повскакивали со своих мест и, что есть силы, захлопали в ладоши. Особенно усердствовал третий ярус. Почему? Лишний вопрос. Лорд снова кинул им кость. Только теперь это была не просто надежда на жизнь, а надежда на благополучную жизнь — страшная сила. Могла бы я быть на месте сотен девчушек, радостно улыбающихся, кто несмело, а кто и в открытую? Было ли во мне столько наивности? Сейчас, вспоминая ту Грейнджер, я понимаю — могла. Но мне досталась участь быть костью, а не ловить её.
Сколько магов подаст заявление на брак после моей свадьбы — не счесть, а скольким из них дадут разрешение? Единицам. Сколько людей раскроет свои слабые места, объявив о своих тайных привязанностях! Сколько различных событий произойдет из-за моей помолвки! Сколько торговых соглашений заключит в тот день Лорд!
Я стояла, почти ослепшая от вспышек фотокамер и оглохшая от гула тысяч голосов, и во мне впервые зародилось такое чувство, как презрение. Все эти довольные лица, думающие как бы приспособиться, все эти усмешки, или же наоборот — брезгливые гримасы, которые мне доведется видеть не одну сотню раз, причем и на знакомых лицах тоже. Еще открытая дверца в мое прошлое начала медленно, но верно закрываться…
Наконец, все закончилось. Одни начали пробираться к выходу, другие, в основном торговцы и важные магические чины — к подземельям, следуя за красными стрелами, парящими перед ними. Пожиратели и все, кто был на арене, начали аппарировать. Люциус потянул меня в сторону Гойла.
— Михаэль, соглашение в силе?
— Разумеется! Я всё помню, просто Алексия куда то запропастилась, сейчас она подойдет, — на лбу начальника отдела по бракам все еще блестела испарина, не успевшая высохнуть после столь неудачной демонстрации магических способностей. — Как вам сегодняшнее мероприятие, мисс… ой простите, миссис Малфой?
— Сколько можно говорить тебе…
— Ой, еще раз простите неразумного! Конечно леди Малфой, конечно леди!
Бог ты мой! Так сильно кичиться своим происхождением, что даже заставить Гойла, всего на несколько поколений менее чистокровного, назвать меня «леди»…
— Незабываемо, — между прочим, чистая правда!
Двусмысленность моего высказывания Гойлу была или не ясна, или не важна, а вот Люциус звучно скрипнул зубами. Я понадеялась, что таким образом он выразил свою солидарность с моим впечатлением.
Мимо стремительно прошел Северус — руки сцеплены за спиной, глаза в землю, весь в своих мыслях. За ним безуспешно старался поспеть какой-то старичок в синей мантии, орущий что-то о распустившейся молодежи и неподобающих нравах. Я его видела раньше в Хогвартсе, только тогда он так бегал за Дамблдором. Заметив меня, профессор не побоялся обернуться к новоиспеченной Малфой и кивнуть. Сочувственно кивнуть. Своё этот человек уже отбоялся.
