Юлия Фирсанова - О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем
Но сейчас Элии хотелось развлекаться именно в Лоуленде. Она совсем недавно уже навестила несколько любимых миров и вдоволь наигралась там, удовлетворив профессиональную тягу. Особенно наслаждалась богиня интригой, закрученной в Фаллоне, где под семью разными личинами крутила любовь с тремя кавалерами одновременно: красавчиком герцогом, королевским палачом и придворным менестрелем. Попутно ветреная богиня жестоко отказывала в милости самому королю, его брату, наследнику и Архонту Храма Справедливости, почему-то решившему, что высшей справедливостью будет любым путем заполучить в свои объятия соблазнительную красотку, плюющую на него. Игра была долгой и увлекательной, но она завершилась, Элия без сожаления покинула Фаллон, чтобы больше никогда туда не возвращаться, и прибыла домой.
Принцесса твердо придерживалась обычая, возведенного в ранг правила: между длительными эскападами в измерения непременно следует возвращаться в Лоуленд, в те края, где знают и принимают тебя настоящую, без всяких личин, чтобы не заплутать между масками, набрасываемыми на миг, и истинным обличьем.
А что лучше, чем родина — жестокий, вечный, прекрасный Лоуленд — способно напомнить богу о его подлинной сути?
Богиня выросла в Лоуленде, воспринимая все происходящее в нем как должное, и только спустя несколько десятков лет и тысячи странствий по мирам осознала контрастность Мира Узла, его жизни, замешанной на красоте, величии, силе, равнодушной или творческой жестокости. Осознала, но не отринула. Разве могла она упрекать брата за проявление сущности Бога Боли и Извращений? Богам не дано сдерживать своей божественной сути. Элия принимала и свой мир и родичей такими, какие они есть, с их жизнелюбием, колким остроумием, элегантностью, смертоносным обаянием, веселой жестокостью, страстью к насилию и 'дикой охоте', легенды о которой жили во многих мирах.
Встряхнувшись, богиня заметила, что размышления увели ее слишком далеко вглубь себя, заставив утратить связь с реальностью. Материальный мир напомнил о себе ударившейся в философию принцессе: приятно теплая вода почти остыла, пышная абрикосовая пена опала и плавала по поверхности жалкими островками былого величия. Женщина вылезла из ванной, закуталась с ног до головы в пушистое полотенце, подождала пару секунд, пока оно, снабженное простенькими чарами, впитает воду, и, не накидывая пеньюара, побежала в спальню. Шелковые простыни уже ждали ее.
— Прекрасной ночи, Творец! — как обычно, тихо прошептала принцесса и, закрыв глаза, задумчиво добавила, имея в виду родственников и себя. — Творец великий, какие мы сволочи. За что же я люблю их?
Как всегда случалось при упоминании Творца, на мятущуюся душу юной богини снизошел покой и пришел мудрый ответ: любить, зная сущность любимых, куда труднее, чем делать это, слепо закрыв глаза. Боги живут по своим законам, их поступки и мораль не подсудны людской молве. Для них лишь Суд Сил и самый жестокий, собственный суд. Пока ты отдаешь себе отчет в каждом, даже самом ужасном своем поступке и готов за него платить, пока ты играешь в жизнь и жизнью, безумно любя и одновременно ни во что не ставя ее, пока ты смеешься над тем, над чем люди смеяться не в силах, и щедро даришь свою силу мирам — ты Бог. И не будет тебе покоя. Покой — удел мертвецов, а бог беспокоен вечно. Любовь, ненависть, дружба, бешеная вражда, преданность и вероломство, нежность и жестокость — все у Богов через край. И это тоже суть Бога! Следуй ей, и в этом участь назначенная Творцом!
Улыбнувшись и словно внезапно на что-то решившись, а, может быть, повинуясь загадочному зову женской интуиции, богиня откинула атласное, чуть толще простыни, одеяло и спустилась с кровати. Как была, нагишом и ни сколько не стесняясь своей наготы, Элия отправилась к дверям апартаментов, выходящим в коридор. Распахнув одну створку, она увидела в нескольких шагах от дверей худощавого мужчину в непривычных глазу лоулендца черно-белых слоистых одеждах и таком же тюрбане. Он пристально изучал скульптурную композицию 'Пастух и девицы', у которой утром состоялась встреча Элии с пассией Нрэна. Тот, что стоял рядом со статуями сейчас, понравился богине гораздо больше. Принцесса сразу обратила внимание на жесткий ястребиный профиль и прозрачно-зеленые глаза на загорелом до бронзы лице незнакомца. Богиня выскользнула в коридор и, призывно улыбнувшись, пальчиком поманила мужчину за собой. Надо отдать незнакомцу должное, он сориентировался почти мгновенно. Легкое изумление на лице быстро сменилось восхищенным желанием. Метнувшись к женщине, словно тигр к добыче, он легко, как пушинку, подхватил ее на руки и внес в комнаты, небрежно подцепив носком и захлопнув пяткой дверь. Так же стремительно мужчина, не отпуская принцессу из объятий, нашел дорогу в спальню…
Незнакомец, хвала божественной интуиции, оказался отличным любовником: сильный, терпеливый, умелый, достаточно опытный для того, чтобы заботится о наслаждении женщины, ценящий разнообразие и фантазию. Приподнявшись на локте, Элия рассматривала свою случайную находку в свете полной луны, посеребрившей легкий тюль на окне.
Привольно раскинувшись на простынях, мужчина чутко спал, его рука по-хозяйски лежала на бедре принцессы, словно и сейчас он утверждал свои права на любовницу. Черные волосы, заплетенные в несколько косиц, разметались по подушкам. Он был прекрасно сложен: сухощавый, но не худой, а скорее поджарый, ни одной лишней жиринки. Тонкие кисти рук с длинными пальцами, если б не мозоли от меча, настоящие руки музыканта. Бронзовый ровный загар покрывал тело, словно какой-то жгучий огненный ветер, выплавивший тело в своем горниле, заодно опалил его снаружи.
— Могу биться об заклад даже с Джеем, мужчина из Эндорского посольства, только им разрешено останавливаться в замке, — окончательно уверилась в своей догадке женщина, и принялась с удвоенным удовольствием собственницы рассматривать своего нового любовника. Подмышкой у незнакомца оказалась ритуальная татуировка — стоящая на хвосте змея шшург.
Ой! — сообразила принцесса, вспоминая занудные уроки международной географии лорда Ллойда и соединяя их с самостоятельно выхваченными из нескольких книг по Эндору деталями. — Такое украшение может быть лишь у советника Великого Хассиза — Повелителя Свободных Кочевников: Выходит этот парень — не заблудившийся стражник, решивший поглазеть на диковины замка, а глава посольства. Вот незадача! — Элия с досадой прикусила губку. — Проклятие Бездны на их строгие и до невозможности причудливые обычаи, в которых не путаются только вазиры — эндорские шаманы, блюстители традиций. Как бы такое легкомысленное поведение принцессы Лоуленда не было воспринято несколько неадекватно. Эти эндорцы такие чудные! Будет досадно, если моя шутка нарушит папины дипломатические планы. Придется все-таки отправляться подальше в миры. А для начала нужно замести следы, пока советник Хассиза не пробудился, чтобы выяснить с кем именно он провел ночь!
