Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии
— Угу, — кивнул я.
В дальнейшем же разговор стал безынтересен и напоминал переливание из пустого в порожнее.
Вот, в принципе, и сама предыстория. А чтобы было совсем понятно, то по указанию Высшего Совета Кании, всем воеводам, управляющим и мелким наместникам, воспрещалось вступать в военные конфликты с местными народностями и племенами. Прежде надо было получить соизволение на подобное. Потом высылались войска и…
В противном случае, если всё решалось на местном уровне, и при этом приводило к бунту, то за подобное своеволие могли весьма жестоко наказать.
Я сидел на краю длиной дубовой скамьи. Рядом расположились какие-то ратники. Они о чём-то негромко переговаривались.
Напротив восседали купцы, кое-кто из управляющих и служек фактории (новомодное слово, перенятое то ли из Империи, то ли из каких иных мест, благодаря Свободным Торговцам), головы местных ватаг и просто зажиточные люди. В центре на возвышении стояло несколько человек, из которых я знал только Стержнева. А рядом с ним тот самый холёный безбородый человек, люди которого обозвали меня «пьянью» и толкнули в снег.
Как подсказал кое-кто из ратников, то был Демьян Молотов, богатейший купец Сиверии, по прозвищу Хозяин. Рядом с ним кружилась какая-то беловолосая эльфийка. Её тончайшие стрекозиные крылья нервно трепетали, хотя по внешнему виду она была совершенно спокойна.
— Вон тот, что рядом, — говорил мне ратник, — Тарас Хрипунов. Правая рука Демьяна. Личность пакостная, сволочная.
— А эльфийка?
— Да любовница Молотова.
— Да что ты мелешь! — оборвал ратника его товарищ. — Как баба, прямо! Это Лаура из семьи ди Вевр. Она тут какие-то дела ведёт с Молотовыми.
— Знаю я их дела, — ехидно хмыкнул в ответ ратник.
— Да тихо вы там! — прошипел десятник, сурово взглянув на нас.
Разговор, как я понял, шёл о нападении гоблинов на солеварню.
— Вот что, Владислав Никитович, — спокойным голосом говорил Демьян Молотов. — Мы от столицы далеко. Да и столица мало что понимает в наших делах. Ей бы оброк получить, а там и трава не расти. Ты говоришь о том, что нам запрещают защищать наши жизни, наши земли от постоянных нападок водяников, гоблинов, орков с севера? Пусть, значит, нас тут грабят, убивают…
— Ты, Демьян Савватеич, не передёргивай-то, — отрезал Стержнев.
Его лицо чуть побагровело, отчего седая борода стала казаться ещё белее.
— Нам следует жить в мире с нашими соседями, какими бы они не были…
— В мире? Да кто же против! Только вот, где ж этот мир? Не мы ведь на них напали…
— Конечно! Я сколько раз вам всем говорил, чтобы не дразнили дикого яка! Так нет же! Всеми правдами да неправдами лезете то к водяникам, то к гоблинам! Конечно они в ответ мстятся…
— Это мы к ним лезем? Да Сиверия исконно была нашей землёй! Ещё мои прадеды в Уречье….
— Мы да мы…. Мои… Вы, Молотовы, уж давно себя местными воеводами мыслите! В чужие дела влезаете. Думаешь, я не знаю, чего ты на Солёное озеро рвёшься? Медную жилу ищешь! А, может, и нашёл уже. Втихаря монету чеканишь?
Демьян резко выскочил вперёд, а вместе с ним и его люди.
— Да ты что, Владислав Никитович! Ты нас в чём-то подозреваешь? Да на том Солёном озере, почитай, почти половина всей соли Кватоха делается! Не будет промысла…
— Не о том вы, ребятки, спорите, — встал со скамьи Паньков, ещё один купец по прозвищу Сашка Пушной, промышляющий мехами. — Озеро, медь… Мы говорим о людях, коих погубило гоблинское племя. Мы все знаем, что Уречье — вотчина этих варваров. И знаем, что силы Лиги не бесконечны. Она не в состоянии на всё повлиять. Потому мы здесь должны сами находить общий язык со всеми племенами…
— Ещё бы Лига не могла! — хмыкнул Тарас Хрипунов. — Святая Земля, почитай, побогаче будет, нежели Сиверия под боком.
— Да, на Святую Землю только дураки не лазят, — согласились кое-кто из присутствующих здесь жителей посёлка.
— Может, и побогаче, — кивнул головой Паньков. — Только война-то не выход. Нам из столицы подмогу не вышлют. Так?
— Так, — кивнул Стержнев.
— Выходит, самим надо решать, что делать.
— А что тут решать! — прогорланил с дальнего угла купец Дмитрий Патраков. — На что нам Защитники Лиги? Почто их содержать, коли они не могут эту самую Лигу тут, в Сиверии, защитить, и навести порядок?!
— Да вы что! — Стержнев посмотрел на всех таким страшным взглядом, что народ разом приутих. — Думаете, коль Ермолая нет, так… Вы бунтовать тут вздумали? Кто ослушается приказа, того лично обезглавлю! Ясно?
— Да что ты нас пугаешь, Влад! — Демьян вышел вперёд. — То Ермолаем, то казнью… Мы имеем полное право…
— Здесь сейчас я власть!
— Нет уж! Здесь мы власть! Тут на наши кровные вы, защитнички хреновы, содержитесь. А то, что предписывает тебе столица, что надо с варварскими племенами договариваться, так на вот — выкуси! Сколько можно! Терпежу уж нет!
— А ну тихо вам! — снова подал голос Паньков.
Он в свои годы выглядел довольно крепким мужиком. Стриженые седые волосы, строгий взгляд чёрных пронзительных глаз, зычный спокойный голос.
— Давайте-ка спросим у Митрофана, — продолжил Паньков, — что пишут старые летописи про Солёное озеро. Чьё оно? Наше? Али гоблинское?
Все повернулись к стоящему чуть в стороне от Стержнева Митрофану Гомонову, старому летописцу этого края, хранителю обычаев, законов и традиций. Тот долго шамкал своими бледными губами, поглаживая бороду. Его бледные глаза, некогда соревновавшиеся цветом с небом, уставились в узорчатую мозаику пола.
— В «Голубой книге», — важно начал Гомонов, — сказано, что когда в Уречье пришёл Волот со своей ватагой… А Волот, если кто не знает…
— Да знаем, кто он, — заворчали недовольные купцы и их приспешники.
— Ну, так вот, — Гомонов даже не обратил внимания на выкрики, — когда Волот пришёл в Уречье, то в южных предгорьях он натолкнулся на малочисленное местное племя гоблинов, живущих по варварским законам и обычаям.
Повисла тишина. Все задумались, но судя по лицам, каждый размышлял о своём.
— Что делать-то будем, старшой? — в нависшей тишине этот вопрос прозвучал, словно гром.
Спрашивал какой-то сотник в потемневшей от времени кольчуге. Среди воинов он выделялся характерной статью, присущей опытным ратникам.
Лицо Стержнева на какие-то мгновения стало растерянным, но он тут же собрался и невнятно промычал. Поняв, что его не расслышали, Влад откашлялся и повторил:
— Решение слишком трудное. Пораздумать надо…
— Доколе? — спросил Молотов.
Своим вопросом Демьян лишь раззадорил Стержнева.
