Роберт Джордан - Башни Полуночи
– Мы продолжаем сражаться.
– А если мы устали и изранены?
– Нас защитит Свет, – ответил Голевер. – А если настало время умереть, да будет так. Мы заберем столько врагов, сколько сможем.
Галад вернулся к Асунаве.
– Как видишь, я загнан в угол. Сражаться означает позволить тебе назвать нас Приспешниками Тьмы, а сдаться – нарушить присягу. Во имя моей чести Лорда Капитана-Командора я не могу принять ни того, ни другого.
Асунава помрачнел.
– Ты не Лорд Капитан-Командор. Он погиб.
– От моей руки, – ответил Галад, вытаскивая оружие так, чтобы на свету сверкнули цапли. – Поэтому я взял его меч. Или ты отрицаешь, что лично наблюдал наш честный бой с Валдой, как то предписано законом?
– Может, законом и предписано, – сказал Асунава. – Но я бы не назвал бой честным. Тебя поддерживали силы Тени. Я видел, что ты стоишь в темноте, несмотря на дневной свет, и Коготь Дракона начертан на твоем челе. У Валды не было шансов.
– Харнеш, – сказал Галад, обернувшись к Капитану справа от Асунавы. Тот был невысоким, лысым и одноухим. Ухо он потерял в бою с Принявшими Дракона. – Скажи, разве Тень сильнее Света?
– Конечно же нет, – ответил тот, сплюнув в сторону.
– Будь правда на стороне Лорда Капитан-Командора, разве он проиграл бы мне поединок в Свете? И будь я Приспешником Тени, разве я смог бы одолеть самого Лорда Капитан-Командора?
Харнеш не ответил, но Галад чуть ли не видел мысли в его голове. Порой Тень проявляет свою силу, но Свет всегда разоблачает и поражает тьму. Лорд Капитан-Командор мог пасть от руки Приспешника Тени – любой мог пасть – но на дуэли перед лицом других Детей Света? На дуэли чести в Свете?
– Иногда Тень бывает сильной и изворотливой, – вмешался Асунава до того, как Галад успел задать следующий вопрос. – И порой хорошие люди умирают.
– Вы все знаете, что сделал Валда, – ответил Галад. – Моя мать мертва. Разве есть хоть один довод против моего права вызвать его на бой?
– У тебя нет никаких прав, проклятый Приспешник Тени! И я прекращаю переговоры с тобой, убийца.
Асунава взмахнул рукой, и несколько Вопрошающих выхватили мечи. Спутники Галада немедленно сделали то же самое. За спиной он слышал, как уставшие войска поспешно занимают позиции.
– Что же станется с нами, Асунава, если Дети Света будут сражаться друг с другом? – тихо спросил Галад. – Я не сдамся и не стану нападать, но мы могли бы объединиться. И не как враги, а как братья, какое-то время жившие врозь.
– Я не братаюсь с Приспешниками Тени, – ответил Асунава, хотя было видно, что он колеблется. Он смотрел на солдат Галада. Асунава выиграет бой, но если бойцы Галада не отступят, то это будет победа, купленная большой кровью. Обе стороны понесут огромные потери.
– Я отдамся в твои руки, но на определенных условиях, – сказал Галад.
– Нет! – выкрикнул из-за спины Борнхальд, но Галад поднял руку, заставив его замолчать.
– На каких еще условиях? – спросил Асунава.
– Ты поклянешься перед Светом и Лордами Капитанами, что пришли с тобой, что вы не причините вреда, не станете допрашивать или как-либо иначе притеснять тех, кто следовал за мной. Они всего лишь делали то, что считали правильным.
Глаза Асунавы превратились в щелки, а губы вытянулись в нитку.
– Включая моих товарищей, находящихся здесь, – продолжил Галад, кивнув на Байара и Борнхальда. – Всех моих людей, Асунава. Ни один из них не должен подвергнуться допросу.
– Ты не смеешь препятствовать долгу Десницы Света! Твое условие развяжет им руки для помыслов о Тени!
– Разве, Асунава, мы идем в Свете только из страха перед допросом? – задал вопрос Галад. – Разве Дети Света не храбры и честны?
Асунава промолчал. Галад закрыл глаза, чувствуя всю тяжесть руководства. Каждая секунда задержки усиливает позицию его людей на этих переговорах. Он открыл глаза.
– Грядет Последняя Битва, Асунава. У нас нет времени на дрязги. Возрождённый Дракон ходит по земле.
– Ересь! – воскликнул Асунава.
– Да, – согласился Галад. – Но в то же время это правда.
Асунава скрипнул зубами, но было видно, что он размышляет над предложением.
– Галад, – тихо сказал Борнхальд. – Не делай этого. Мы можем сражаться. Свет защитит нас!
– Если мы будем сражаться, по нашей вине погибнут хорошие люди, Чадо Борнхальд, – ответил Галад, не оборачиваясь. – Каждый удар наших мечей будет на пользу Тёмному. Дети Света – единственная истинная опора, которая осталась у этого мира. Мы нужны. Если для объединения требуется моя жизнь, да будет так. И я верю, что на моем месте ты поступил бы так же.
Он взглянул в глаза Асунаве.
– Взять его, – выпалил Асунава с досадой. – И передайте легионам отступить. Скажите, что я забираю самозваного Лорда Капитан-Командора на допрос, чтобы определить масштаб его преступлений, – он помедлил. – Да, и ещё скажите, что те, кто за ним следовал, не будут ни наказаны, ни допрошены. – Асунава развернул лошадь и ускакал.
Галад перевернул свой меч и передал его Борнхальду.
– Возвращайся к нашим товарищам и расскажи о том, что здесь произошло. Удержи их от боя и попыток меня освободить. Это приказ.
Борнхальд встретился с ним взглядом и медленно взял меч. Наконец, он отдал честь Галаду.
– Да, милорд Капитан-Командор.
Едва они развернулись, чтобы ехать обратно, как грубые руки схватили Галада и вытащили из седла Стойкого. От удара о землю у него вырвался хрип, когда грудь пронзила острая боль от раненого плеча. Он попытался подняться на ноги, но несколько Вопрошающих спешились и вновь сбили его на землю.
Один прижал его к земле, поставив ногу ему на спину, и Галад услышал скрежет металла вынимаемого из ножен кинжала. Они срезали с него доспехи и одежду.
– Ты не будешь носить униформу Чада Света, Приспешник Тени, – произнес один из Вопрошающих ему на ухо.
– Я не Приспешник Тени, – возразил прижатый лицом к траве и земле Галад. – Я никогда не произнесу подобную ложь. Я иду в Свете.
В ответ он заработал пинок в бок, потом ещё и ещё. Охая, он свернулся калачиком. Но удары продолжали сыпаться один за другим.
Наконец его поглотил мрак.
* * *
Тот, кто некогда был Паданом Фейном, спускался по склону холма. Бурьян рос рваными лоскутами, словно щетина на подбородке нищего.
Небо было чёрным. Штормовым. Ему это нравилось, пусть он и ненавидел того, кто был этому причиной.
Ненависть. Она была доказательством того, что он ещё живет, единственная сохранившаяся в нем эмоция. Единственная из возможных.
Всепоглощающая. Возбуждающая. Прекрасная. Согревающая. Неистовая. Ненависть. Чудесно. Это была его собственная буря, дающая ему силы, путеводную цель. Ал’Тор умрет. От его руки. И, возможно, после этого – Темный. Как чудесно…
![Мила Бонди - Броситься в объятия мужчины [СИ]](/uploads/posts/books/5921/5921.jpg)