Варвара Иславская - Избранница
Наблюдательная Элиза заметила, что равви шел легко, почти не касаясь земли, оставляя на мерзлой земле лишь слабый след от тяжелых коричневых башмаков. Покинув территорию кладбища, они подошли к Староновой синагоге, старейшему готическому зданию, построенному в 13-ом веке. Над входом была изображена виноградная лоза, символизирующая 12 колен Израилевых. По-хозяйски достав ключи из пол своих черных одежд, равви Лева открыл дверь старинного еврейского храма и сказал:
— Добро пожаловать в мою обитель, господа.
— Твоя обитель не здесь, а ТАМ, — съязвила Либуше, бросив взгляд в сторону кладбища.
— Ваша тоже, княгиня, — ловко парировал равви и вежливо поклонился.
— Да как ты смеешь! — закричала Либуше. — Да я тебя сейчас…
— Я прекрасно знаю, кто вы, княгиня, — перебил ее Лева. — Я — просвещенный человек. И вы сами прекрасно знаете, что жизнь не кончается после смерти.
— Прости меня, равви, — смягчилась княгиня. — Ты лучше поскорее покажи нам свое сокровище. Ведь ночь коротка, а Элизе нужно еще успеть на бал к Карлу.
— Слушаюсь, княгиня, — поклонился равви. — Заходите, дамы. Вы окажете мне честь.
Внутреннее убранство синагоги не оказало на Элизу особого впечатления. Две восьмигранные колонны делили главный зал помещения на два нефа, что было характерно для средневековых синагог. В одном крыле обычно решались дела общины, другое использовалось в качестве школы. Но равви видимо не решил проводить никаких экскурсий и сразу повел своих гостей к боковой лестнице, ведущей на чердак.
— Осторожно, лестница крутая, не споткнитесь, — предупредил вежливый равви.
— Ты за нас не беспокойся, — процедила сквозь зубы Либуше. — Если что и случится, Кази вылечит, а заодно и тебе вправит мозги, чтобы впредь не пугал людей глиняными куклами.
Проглотив последнюю, откровенно хамскую реплику Либуше, равви Лева немного нахмурился, но потом решил не ссорится с основательницей Праги и вежливо промолчал.
Поднявшись по крутой лестнице на пыльный чердак, они остановились перед крохотной деревянной дверцей. Равви без всяких ключей легко открыл дверь и жестом пригласил гостей войти в помещение. Компания осторожно вошла в темную, как будто бы никогда не знающую солнечного света, комнату. Стояла кромешная тьма, лишь слабые полоски лунного света, пробиваясь через щели в заколоченных досками окнах, бросали причудливые тени на предметы.
— Не бойтесь, я сейчас зажгу свечи, — сказал Лева.
— Я думаю, это легче сделать мне, — парировала Либуше и взмахнула рукой. Как по волшебству, темный пыльный чердак озарился приятным голубым светом, и Элиза жадными глазами начала рассматривать обитель этого известного священнослужителя, алхимика, каббалиста и ученого. Почти на всех стенах располагались стеллажи, заваленные толстыми покрытыми пылью фолиантами. Посередине комнаты находился большой прямоугольный стол, на котором стояли колбы с какими-то жидкостями, склянки, ступки, глиняные миски, гусиные перья, горы бумаг, исписанные непонятными знаками и снова книги. В центре стола стояли песочные часы и подсвечник с наполовину сгоревшими свечами. «Значит, сюда кто-то ходит и зажигает свечи», — подумала Элиза.
— Вы совершенно правы, мадам, — угадал ее мысли равви и снова вежливо поклонился.
Элиза посмотрела на равви и улыбнулась. Вежливый и предупредительный равви Лева сразу понравился девушке. Его лицо поражало своей открытостью, а доброжелательность и ум, подкрепленные чувством собственного достоинства и уверенности в себе, сразу располагали к нему людей. Лицо равви было смуглым, с крупным, выдающимся носом, тяжелым подбородком и темными глазами, излучавшими свет и доброту. «Нет, он не мог мучить бедного Голема», — подумала Элиза.
— И ты права, — дитя мое, опять угадал ее мысли равви.
«Да они тут все телепаты», — подумала Элиза. — «Жаль, что еще не придумали механизма, который скрывает мысли».
— Не волнуйся, скоро придумают! — снова ответила на ее мысли Либуше и направилась к очагу, напротив которого стояло старое, потертое кресло. Брезгливо посмотрев на него, княгиня расправила фалды своего белого платья и села, видимо решив, что визит к равви затянется надолго.
— Не беспокойтесь, княгиня, — успокоил ее равви. — Я часто принимаю здесь гостей, и они уже вытерли всю пыль с сиденья.
— Лучше поторопись, равви, — спокойно сказала Либуше.
— Слушаюсь, княгиня, — учтиво сказал Лева и направился в левый дальний угол комнаты, где стояло бюро, рядом с которым лежал большой железный сундук. Равви легко открыл сундук и извлек оттуда большой деревянный ящик, где, по всей видимости, лежал Голем. Держа ящик в руках, равви почти вплотную, на недопустимое для джентльмена расстоянии подошел к Элизе и начал внимательно разглядывать ее, как бы прикидывая показывать или не показывать этой девушке из будущего легендарного человечка, наделавшего столько шума в истории.
— Это еще что за смотрины? — недовольно спросил Либуше. — Открывай ящик и показывай свою драгоценную куклу!
— Не беспокойтесь, княгиня — сказал равви. — Я думаю, мы с Элизой поняли друг друга. Да, Элиза? Ведь не всем книгам и преданиям можно верить.
— Ну, я не знаю, — неуверенно ответила Элиза, про себя отмечая необычайные проницательность и ум старика.
— Зато знаю я! — уже рассердилась Либуше. — В третий раз говорю: доставай свою куклу и быстро ее показывай! Не тяни время!
— Слушаюсь, княгиня, — подчеркнуто вежливо сказал равви и протянул Элизе деревянный ящик. — Я хочу, чтобы наша гостья сама достала мое творение.
— Нет!!! — тонким голоском закричала испуганная Тетка. — А вдруг Голлем опасен?
— Милая Тетка, — сказал равви, — он уже триста лет молчит. — Как я не старался, он все молчит и молчит. Наверное, обиделся. — А ты, — обратился равви к Элизе, — лучше поставь ящик на стол и вытащи его.
Элиза порывисто выхватила из рук Лева ящик и подошла к длинному столу. Поставив ящик на стол, она открыла крышку и осторожно вытащила оттуда… Нет, не седьмое чудо света, а обыкновенную коричневую куклу с большой головой и длинными руками и ногами, больше похожую на инопланетянина, чем на свирепого Голема. Размером он был сантиметров 60 не больше и производил жалкое впечатление: неестественно длинные конечности безжизненно болтались, глаза были закрыты, а большая голова все время падала набок как у новорожденного. Весь вид этого несчастного создания вызывал у Элизы жалость. Либуше, Тетка и Кази хоть и были жрицами и феями, но женское любопытство взяло верх, и они как три цветных метеора подбежали к столу и с любопытством стали рассматривать легендарную куклу. Но помня страшные истории про Голема, они не решались прикоснуться к человечку. Только наша смелая путешественница Элиза не боялась ничего, а тем более больших игрушек. В детстве она обожала своих кукол, плюшевых медвежат, гномиков, колдунчиков и до сих пор держала их у себя дома, считая, что в них живет хоть и примитивная, но живая душа. И потом относительно Голема у Элизы были кое-какие догадки, которые ей очень хотелось проверить. Она взяла на руки человечка и стала качать его как младенца.
