Виталий Вавикин - Эта короткая счастливая жизнь
– Если ты не хочешь, то… – начал Персибал, но Фелиция прервала его.
– Я хочу, – прошептала она, прижимая его к себе. – Очень хочу, просто я ещё… – она увидела, как улыбнулся Персибал, и поблагодарила его за догадливость.
Глава четырнадцатая
Ночь. Фанни останавливается и награждает Лаверна пытливым взглядом. Сколько нужно слов, чтобы рассказать историю своей жизни? Сколько нужно жизней, чтобы они сложились в одну историю?
– Презираешь меня? – спрашивает Фанни, с каким-то отрешённым безразличием.
– С чего бы это? – пожимает плечами Лаверн.
– Ну, как же, – она вспоминает сына. – Мои родители, например, презирают.
– Нравы меняются.
– Дожить бы до этого, – она достаёт сигарету и закуривает. – Так ты говорил, что умираешь от рака?
– В своём мире.
– Как это?
– Если бы я знал, – Лаверн замолкает, подняв голову к звёздному небу.
«Странный, очень странный мир», – думает он, прислушиваясь к далёкому голосу Фанни. Она разговаривает со своей подругой о нём. Разговаривает о человеке, которого не должно быть здесь…. Но он есть.
– Эй, – осторожно, словно боясь напугать, Фанни берет его за руку. – Майк? – она ждёт, пока он не оторвётся от созерцания звёздного неба и не посмотрит на неё. – Майра сказала, что ты можешь остановиться у неё.
– Майра? – ему снова начинает казаться, что это всего лишь сон.
– Моя подруга. Помнишь? – зелёные глаза Фанни пытливо вглядываются в его лицо. – Ты уверен, что с тобой всё в порядке?
– Нет, – Лаверн заставляет себя посмотреть на дом Майры. В голове мелькают странные, усталые мысли. «Сон. Сон. Всё это сон. Всего лишь сон».
– Майк, – голос Фанни выводит его из оцепенения.
Нетвёрдые ноги несут вперёд. Заспанная, не первой свежести женщина торопит его недовольным взглядом. Запах корицы и плесени вгрызается в ноздри. Кажется, ещё пахнет жареной картошкой, но Лаверн не уверен. Сейчас он уже ни в чём не уверен.
Майра проводит его в комнату, протягивает старое одеяло и сальную подушку. Тишина усиливает чувство нереальности. Майра не говорит ни слова. Её шаги кажутся лёгкими и воздушными. Словно сошедший с небес ангел, она проплывает мимо него в темноту дверного проёма. Закрывает дверь.
«Это просто сон», – снова думает Лаверн, пытаясь вспомнить подробности.
Старый диван призывно раскрывает пасть, обещая сладостные грёзы. А утром вернётся боль. Мысль об этом заставляет Лаверна цепляться за эту реальность, учиться наслаждаться каждым мгновением. «Как жаль, что нельзя остаться здесь навсегда, – думает он, засыпая. – Как жаль, что утром всё закончится, изменится, возвратит в суровой мир реальности». Но когда наступает утро, всё остаётся по-прежнему. Он сидит на кухне с Майрой и пьёт чай. Сон отступил, а ночь вернула сознанию трезвость и ясность.
– Так откуда ты? – спрашивает Майра, которой утро придало какое-то скромное очарование.
– Балтимор, – отвечает Лаверн первое, что приходит в голову.
Майра удивлённо поднимает брови, рассказывает о знакомом художнике родом из Балтимора.
– Он всё повторял, что Балтимор самый лучший город, – говорит Майра.
Её глаза тускнеют. Пелена воспоминаний бросает тень на её свежее лицо. Что-то тяжёлое и грустное. С каким-то безразличием, скорее для того, чтобы отвлечься, чем чтобы поддержать разговор, она спрашивает Лаверна, чем он собирается заняться в Чикаго и чем занимался в Балтиморе. Вопрос ставит его в тупик, заставляя говорить правду.
– Фотограф?! – оживляется Майра. – Хочешь открыть здесь свой салон?
– Салон?
Новая жизнь опять начинает казаться Лаверну сном, но тяжести от восприятия странного мира нет. Ничего не меняется: формы, вкусы, запахи. С грустью и смутной надеждой Лаверн говорит, что неплохо будет найти хоть какую-нибудь работу. Взгляд Майры становится колким и пытливым.
– А ты чем занимаешься? – спешит сменить тему разговора Лаверн.
– Да всем понемногу, – Майра улыбается. – В основном натурщица, а так, кем придётся.
– Натурщица? – Лаверн невольно вспоминает свою прежнюю работу. – Я когда-то делал подобные фотографии.
– Фотографии? – брови Майры хмурятся. – Как-то раз мне предлагали нечто подобное… – она пытливо вглядывается Лаверну в глаза. – И почему нам с Фанни всегда достаются подобные мужчины?! – её губы изгибаются в улыбке. – Хотя, так даже забавнее!
Детский задор, который звучит в её голосе, заставляет Лаверна улыбнуться вместе с ней. Страхи отходят. Он здесь, в этом мире. Среди странных людей, которые, кажется, ничуть не отличаются от тех, рядом с которыми он жил прежде.
– Думаешь, я смогу найти здесь работу? – спрашивает он, когда завтрак закончен. – Любую, лишь бы на первое время заработать себе на жизнь.
– Любую?! – Майра оживляется и долго вглядывается ему в глаза, словно ожидая подвоха. – Попробуй обратиться в газеты, – говорит она, наконец.
И вот Лаверн идёт по шумным улицам родного-чужого города. Как много он знает о фотографии, но как мало это значит в этом мире! Робость превращает его в мальчишку. Как же сильно хочется остаться здесь! Как же сильно хочется получить второй шанс. Лица, которые он видит, кажутся самыми приветливыми. Голоса – самыми милыми. Хочется объясниться в любви каждой девушке. Пожать руку каждому прохожему, назвав его лучшим другом.
– Ну, как успехи? – спрашивает вечером Майра.
– Кажется, меня берут в «Требьюн»! – говорит Лаверн с детским энтузиазмом.
Да. Он снова живёт. Снова строит планы на будущее. И снова смеётся над трудностями. Теперь нужно лишь вернуться в дом Фанни, пройти сквозь старую дверь, и, попав в свой мир, уладить пару технических вопросов. Сделать себе новые документы, сходить в библиотеку и почитать о фотографии тридцатых.
Глава пятнадцатая
Боль. Она вернулась сразу, как только Лаверн оказался в своём сером неприглядном мире. Сколько дней ему осталось здесь?
Пройдя в свою комнату, Лаверн лёг в кровать. Где-то далеко хлопнула входная дверь, оповестив о возвращении Синтаса. Скоро, очень скоро, он уйдёт отсюда навсегда. Боль и улыбка застыли на лице Лаверна, позволив забыться тихим сном. Тридцать два года он жил, не зная, насколько может быть прекрасной жизнь. Не деньги, не женщины и не слава – а просто жизнь. Жизнь в своей непорочной чистоте и невинности. Жизнь, когда можно радоваться каждому новому дню, ценить каждое мгновение.