Орсон Кард - Подмастерье Элвин
Гораций вздохнул и рассмеялся над собственной глупостью.
— Так и отвечу. Для малыша рабыни-беглянки. — Вдруг он побагровел, весь аж раскраснелся от гнева. — Ну и глупостей натворила эта девчонка! — буркнул он. — Знала ведь, что умрет, но все равно сбежала, а что нам теперь делать с чернокожим малышом? Мы ж не можем отнести его на север, положить на канадской границе и подождать, пока какой-нибудь француз не услышит крики и не выйдет забрать ребенка.
— Видно, ей показалось, что лучше умереть свободным, чем провести жизнь в рабстве, — сказала Пегги. — Она, наверное, знала, что бы ни ждало здесь ее малыша, эта судьба будет намного лучше, чем если бы он провел всю жизнь на плантации.
Девочка лежала рядом с очагом, дыхание ее было тихим, глаза закрыты.
— Она заснула? — спросила мама.
— Она еще жива, — ответила Пегги, — но уже не слышит нас.
— Тогда я прямо вам скажу, мы угодили в очень большие неприятности, — заявила мама. — Из местных никто пока не знает, что вы проводите через нашу гостиницу беглых рабов. Но стоит пойти слухам, а они разлетятся очень быстро, как вокруг нас лагерем встанет по меньшей мере дюжина ловчих. Нас не оставят в покое, начнутся засады всякие, стрельба…
— Об этом необязательно никому знать, — возразил папа.
— А что ты людям скажешь? Вот, шел по лесу и вдруг случайно наткнулся на ее труп?
Услышав это, Пегги страшно разозлилась. Ей захотелось крикнуть: «Она же еще не умерла, постыдились бы говорить такое!» Но им и в самом деле нужно было что-нибудь придумать — и побыстрее. Что если один из гостей вдруг проснется и решит спуститься вниз? Тогда секрет точно не утаишь.
— Когда она умрет? — повернулся к Пегги папа. — К утру?
— Она умрет до рассвета.
Папа кивнул:
— Тогда мне лучше пошевеливаться. О девочке я позабочусь, а вы, женщины, придумайте, что будем делать с ребеночком. Надеюсь, вы найдете выход.
— Да, ты уверен? — подняла брови мама.
— Я точно не знаю, что делать. Может, у вас появится какой-нибудь план.
— А что, если я скажу всем, что это мой ребенок?
Папа ничуть не разозлился. Просто широко ухмыльнулся и сказал:
— Тебе никто не поверит. Даже если ты по три раза на дню будешь окунать мальчишку в сливки.
Он вышел на улицу и, взяв в помощь По Доггли, отправился копать могилу.
— Хотя выдать ребеночка за кого-нибудь из местных не такая плохая мысль, — задумалась мама. — Та семья чернокожих, что живет у болот… помнишь, два года назад один работорговец пытался доказать, что это они у него сбежали? Как там их зовут, Пегги?
Пегги была знакома с этой семьей намного лучше, чем кто-либо из Хатрака; она наблюдала за ними точно так же, как и за всеми остальными, поэтому знала всех их детей, знала все имена.
— Они утверждают, что их зовут Берри[7], — ответила она. — Почему-то они очень держатся за это имя, чем бы ни занимались, хотя они вовсе не благородных кровей, а обычные люди всегда берут себе имя по своей профессии.
— Почему бы не сказать, что это их малыш?
— Они очень бедные, мам, — пожала плечами Пегги. — Еще один рот им не прокормить.
— Мы могли бы им помочь, — воскликнула мама. — У нас хватает запасов.
— Ты сама подумай, мам, как это будет выглядеть. Внезапно в семье Берри появляется светленький мальчик; любой, поглядев на него, сразу скажет, что он полукровка. А затем Гораций Гестер ни с того ни с сего начинает вдруг одаривать их одеждой, едой…
Лицо мамы побагровело.
— Где это ты такого набралась? — требовательно рявкнула она.
— Господи, мама, я ж светлячок. Да ты и сама знаешь, что люди мгновенно начнут трепать языками, знаешь ведь?
Мама посмотрела на чернокожую девочку, лежащую у огня.
— Да, малышка, втравила ты нас в неприятности.
Мальчик начал дергать ручками и ножками.
Мама поднялась и подошла к окну, вглядываясь в ночное небо, как будто надеясь, что оно подскажет какой-нибудь выход. Вдруг она резко развернулась и направилась к двери.
— Мам, — окликнула Пегги.
— Не мытьем, так катаньем, — заявила мама.
Пегги сразу поняла, что придумала мама. Можно и не отдавать малыша Берри, можно оставить его в гостинице и сказать, что взяли его себе, чтобы помочь Берри, потому что они очень бедные. Если семейство Берри согласится поддержать эту историю, никто не обратит внимания на внезапно объявившегося в гостинице мальчика-полукровку. Никто не подумает, что ребенок со стороны, что это Гораций приблудил его — ведь даже жена его согласилась взять малыша к себе в дом.
— Ты точно понимаешь, о чем собираешься их просить? — спросила Пегги. — Ведь остальные решат, что, кроме законного мужа, кто-то еще боронит телку мистера Берри.
На лице мамы застыло столь изумленное выражение, что Пегги чуть не рассмеялась.
— Не думаю, чтобы чернокожих очень заботило, кто что подумает, — наконец дернула плечами Пег Гестер.
Пегги покачала головой:
— Мам, Берри чуть ли не самые истовые христиане в Хатраке. Они должны быть такими, чтобы простить белым людям то, как они обращаются с чернокожими и их детьми.
Мама отошла от двери и оперлась о стену.
— И как же люди обращаются с детьми чернокожих?
Вот в этом-то и заключалась вся суть, а мама только сейчас об этом подумала. Одно дело — посмотреть, как сучит ножками и ручками чернокожий малыш, и сказать: «Я позабочусь о мальчике, я спасу ему жизнь». И совсем другое — представить, что будет, когда ему исполниться пять, семь, десять, семнадцать годков, когда у тебя в доме будет жить молодой чернокожий юноша.
— О соседях, впрочем, беспокоиться не стоит, — продолжала малышка Пегги, — лучше подумай, как ты намереваешься обращаться с этим мальчиком. Хочешь ли ты вырастить его своим слугой, как низкорожденного ребенка, поселившегося в твоем большом прекрасном доме? Если так, то его мать погибла ни за что, с тем же успехом малыша можно было продать на юг.
— Я никогда не нуждалась в рабах, — ответила мама. — Только посмей утверждать обратное.
— Но что тогда? Будешь ли ты воспитывать его как собственного сына, выходить вместе с ним встречать гостей, как поступала бы, будь это твой родной сын?
Мама погрузилась в размышления, и Пегги, наблюдая за ней, увидела, как в сердце ее вдруг открылось множество новых путей-дорожек. Сын — вот кем станет ей этот малыш. А если кто-либо из соседей начнет косо посматривать на него, мол, он не совсем белый, им придется иметь дело с Маргарет Гестер, и то будет для них ужасный денек; пройдя через головомойку, которую она им устроит, они никакого ада не убоятся.
Мама твердо вознамерилась отстоять малыша — Пегги много лет подряд заглядывала к ней в сердце, но ни разу не сталкивалась со столь нерушимым намерением. В такие секунды будущее человека меняется прямо на глазах. Старые тропки сердца были приблизительно одинаковыми; маме не так часто приходилось выбирать, чтобы ее жизнь резко изменилась. Но умирающая девочка-беглянка перевернула ей всю душу. Открылись сотни новых тропинок, и на каждой из них присутствовал чернокожий малыш, он нуждался в Пег Гестер — даже родная дочь никогда так не нуждалась в ней. Его будут обижать чужие люди, над ним будут издеваться мальчишки всего города, и каждый раз за защитой он будет прибегать к ней. Она будет учить его, закалять, защищать — такого Пег Гестер никогда не делала.