Терри Донован - Повесть Вендийских Гор
Конан покачал головой.
— Достаточно и того, что есть.
Харборд стал серьезен. Глаза его сделались узкими, взгляд — колючим.
— Ты — умный парень, — сказал он. — Я ценю это. Ты не хочешь идти ко мне в телохранители, ладно, я уважаю твое желание. Каждый волен распоряжаться собой. Но тогда я прошу тебя стать моим кровным братом.
Харборд вытащил нож, вытянул руку и резким движением порезал себе ладонь. Конан не замедлил сделать то же самое. Их руки соединились в крепком рукопожатии.
— Ты — брат мне! — сказал Харборд.
— Навек, брат мой, — ответил Конан.
— А теперь к нам! — снова стал весел и смешлив Харборд. — И никаких отговорок я не приму!
— А какие могут быть отговорки? — спросил Серзак, на всякий случай отойдя на недосягаемое для рук варвара расстояние.
Харборд захохотал. Его хохот подхватили телохранители, Мител и его слуги, которые занимались выносом трупов и их частей.
— Что за смех? — осведомился человек, заглянувший в дверь.
Человек был вооружен длинной, толстой как аспид, флейтой, пьян, лицо его отличалось изрядной помятостью, глаза украшали синяки, седая борода была в крошках и обрывках салата. Одежда его состояла из цветных заплат, искусно сшитых между собою.
— Флейтист! — воскликнул Харборд. — Ты посмел выйти?
Человек изменился в лице. Оно смялось еще больше, хотя прежде казалось, что больше некуда.
— Да я, хозяин… Ну, я вышел… — пробормотал он.
Конан остановил кулак Харборда, собиравшийся двинуться по направлению к флейтисту.
— Не стоит, брат! — сказал киммериец. — Он не виноват в том, что он человек, а всякому человеку свойственно любопытство.
— Ты прав, — согласился рыжебородый.
Флейтист благоразумно канул в полумглу коридора. Рыжебородые варвары, их князь, его брат и престарелый спутник брата вывалили в коридор вслед за музыкантом. Они еще успели увидеть, как закрылась соседняя дверь. С потолка полетела какая-то грязь.
— Посторонись! — заорал Харборд, пнув кого-то, стоящего на четвереньках. Может быть, это был пес, заметить не удалось, поскольку существо исчезло быстрее ветра.
Стан Харборда напоминал логово зверя. В отличие от комнаты, где пытались поесть и отдохнуть Конан с Серзаком еда и блюда здесь пребывали по отдельности. И то и другое было обгрызено.
Флейтист, имевший наглость поддаться любопытству, был из музыкантов самым трезвым. Он и еще один пытались играть на флейтах, третий бить по барабану и стучать погремушкой, привязанной к ноге. Шумерская музыка по сравнению с этим могла показаться вершиной мастерства и мелодичности.
Харборд взял большую как щит деревянную тарелку и, с улыбкой глядя на своего новонареченного брата, тщательно вылизал ее. Потом принялся накладывать на нее руками всякие кушанья.
Фруктов у Харборда не было, не признавал он их, как выяснилось позже, зато в изобилии имелось мясо, рис и овощи. Особенно разнообразно было мясо. О существовании некоторых блюд Конан и не догадывался и не мог определить, что перед ним, и это несказанно веселило рыжебородого князя.
Он наливал вино и на закуску предлагал Конану отведать то одно, то другое, едва не засовывая куски ему в рот. Кому другому Конан не позволил бы такое, но доброму брату, который проделывал все это не со зла, отказать не мог.
Но разнообразие стола было не бесконечно.
Харборд всунул в рот брата копченое в можжевеловом дыме медвежье мясо — последнее, что он не пробовал, наполнил вином кружки и остановился, в некоторой растерянности оглядывая комнату.
— Что еще ты хочешь, брат мой? — спросил он.
— Вина и женщин! — воскликнул Конан.
— О, брат, мой! Я всей душой присоединяюсь к твоей просьбе! Но вино у нас есть. Осталось дело за женщинами, — сообщил Харборд. — Эй, люди! — Он указал ножом на двух типов, ничем не отличающихся друг от друга, если не считать, что шрамы на щеках были у них различной формы.
Люди все поняли без слов, вскочили, выплюнув недоеденные кости, опрокинули по дороге несколько кружек с вином и пару соратников, не успевших отодвинуться, и выскочили за дверь.
— Они надежные парни, — сказал Харборд. — Уверяю тебя, брат мой! Надежнее их на всем свете не сыскать… Если, конечно, не считать нас с тобой.
— Уточнение нелишне, — промычал Конан.
Харборд расхохотался и снова наполнил кружки. Киммериец с трудом нашел среди фигур знакомую бесформенную фигуру сказителя, завернувшегося в плащ.
Серзака толкали, что-то кричали ему в ухо, но он ни на что не реагировал. Конан приложился к кружке. Вино было крепким и отвратительным на вкус.
— Что это? — спросил Конан.
— Тебе понравилось, брат? О, это самое лучшее вино, которое я знаю — и самое дорогое. Удивительно, что оно нашлось в этом варварском месте, где не знают настоящих обычаев!
Конан решил не вдаваться в подробности. Он снова взглянул на сказителя. Тот потерял четкие очертания и раздвоился. Но оба Серзака продолжали оставаться неподвижными.
— Слушай, брат, ты был в Шангаре? — спросил киммериец. — Я тебя не от праздного любопытства спрашиваю, так что прошу тебя ответить мне. Но если тебе стыдно или у тебя есть хоть одна причина, по которой ты можешь не отвечать, то я не буду настаивать.
Харборд нахмурился, пытаясь понять речь кровного брата.
— Что-то ты сложно выражаешься… — сказал он. — Я не совсем тебя понимаю. Но в Шангаре я был, это точно. Так себе город, особенно мне не понравились стражники.
Конан радостно хлопнул Харборда по плечу.
— Мне тоже! — И в знак уважения вновь до краев наполнил кружки.
Трудно сказать, сколько прошло времени. Серзак иногда все-таки становился подвижным, говорил, что нужно спешить, что времени мало и нечего тратить его на пустяки. Все возмущались, что пиршество с друзьями, лучшими друзьями на свете, он называет пустяками.
— Что же тогда не пустяки? — грозно спрашивал Конан.
Серзак выпивал и закусывал, успокаиваясь на время, но потом снова с упорством, достойным лучшего применения, брался за свое. Пару раз его даже несильно ткнули под ребра. Он ловил ртом воздух как рыба, и все кругом веселились, глядя на это.
Двое телохранителей, отличающихся друг от друга только шрамами на щеках, вернулись, и не одни. С ними было пять дам, пестро одетых и очень веселых, которые сразу бросились к Конану с Харбордом и принялись ласкаться как кошки.
Конана это очень обрадовало. Он готов был все-таки пойти к Харборду в телохранители, но тот уже сам отказался от его услуг и ни в какую не хотел принимать от него клятву верности.
— Ты такой славный парень! — говорил Харборд. — И я такой славный парень! Ну как такие славные парни могут служить друг у друга? Ты пойми, брат!
