Эльвира Смертина - Хроники Мерчедайзинга
Но была лишь одна точка её мнения, а была ещё и другая сторона её души, в которой Катрина была не доброй девочкой, а стопроцентным лидером своей организации, "Мерчедайзинг", строгой, не терпящей возражений от подчинённых, тираничной и деспотичной особой, что на протяжении многих десятилетий уничтожала всякую нечисть, очищая землю, руководство этой компанией, что оставил ей её покойный отец. И Катрина, уже более десяти лет, успешно справлялась с этой работой, и в соотвецтвии с этим не имела права на малейшую жалость или добродушие, ни, как к себе, ни к кому либо. Она была по-мужски чёрствой, грубой, даже можно сказать жестокой. Такое понятие, как ласка и сочувствие, особенно для таких, как лорд Арбудрах, были совершенно неприемлемыми, для ей натуры! И потому сейчас сидя и прокручивая в мозгу события сегодняшнего вечера, то как своими руками ранила своего верного слугу, что ради неё был готов не задумываясь броситься в сам кратер вулкана, если бы она приказала, даже не удосужившись даже спросить: " Зачем?". То теперь одна сторона её души разрывалась на части, и укоряла: "Ну, как ты могла!", а другая только злорадно скрежетала: "Ты всё правильно сделала, пусть знает своё место!". Ещё немного посидев Катрина, устав прислушиваться к внутреннему спору, происходящему внутри неё, мысленно махнула, на него рукой, лишь подумав: "А, ладно не усохнет! Он же бессмертный! ".
В открытое окно машины мало по малу, начал втягиваться холодный, сырой воздух ночного Лондона, её тело мгновенно окутала влага и сырость, отчего стало очень неприятно. Девушка подняла голову и посмотрела в окно, но ничего стоящего внимания не заметила, она даже толком не знала, в каком квартале города очутилась. Похоже, что она заблудилась в родном городе.
- Что за фигня!- со злостью проговорила она, такого раньше с ней никогда не случалось, что- что, а интуиция и умение ориентироваться в пространстве, ей было дано от природы, как кошке. Ещё секунду посидев она в очередной раз повернула ключи в замке, снова послышалось жалобное скуление мотора, а машина по- прежнему оставалась на месте, бензина, таки не было. Чертыхнувшись в душе, и сильно хлопнув дверцей, Катрина, вышла наружу; стала, на мгновенье как вкопанная, скрестив руки на груди и подняв голову вверх. Где-то там высоко в небе в разорванных мохнатых тучах, девушка заметила не яркий проблесток, полной красавицы Луны, что плыла в холодной бездне: "Полнолуние, - подумала она", и глубоко тянула в грудь этот холодный сырой воздух, от неожиданного излишка кислорода закружилась голова, но она не придала этому особого значения, а потянувшись рукой, нащупала надёжно спрятанную под кашемировым пиджаком кобуру с пистолетом. От этого ей стало легче, с пистолетом она расставалась разве что, принимая ванную. Не важно - будет ли она ним пользоваться или нет, просто чтобы он был у неё под рукой. А особенно сейчас. Бросив прощальный взгляд на уже ставший бесполезным автомобиль, Катрина, по- мужски засунув руки в карманы, медленно двинулась вдоль какой-то аллеи, с небольшим интересом посматривая по сторонам. Она шла вдоль какой-то совершенно незнакомой улицы, мимо каких-то странного вида построек, и каких-то невероятно больших деревьев, совершенно одна, освещенная только сверху полной луной, такой же холодной, недоступной и, увы, одинокой, как и эта девушка...
Вот уже десять лет прошло с тех пор, как неожиданно умер её отец, её единственный самый верный друг, только с ним она чувствовала себя совершенно уверенно, спокойно и ничего не боясь. Как за каменной стеной! Она тогда ещё совсем маленькая девочка, со стороны наблюдала, как Артур Мордевиль управляет организацией созданной
своим дедом, как принимает тяжёлые для души решения, как умеет с достоинством выходить из самой сложной ситуации, и словно чувствуя, что такого учителя скоро не станет, запоминала всё до малейших мелочей.
И, как в воду смотрела, когда ей исполнилось десять лет - отца не стало, роковую роль сыграла старая болезнь, которую тот совсем запустил, скорее всего, не имея времени на её лечение. Умирая, он подозвал к себе Интегру и положил в её крошечную ладошку большой серебряный амулет, перепачканный какой-то ярко красной жидкостью с чётко выгравированными на нём замысловатыми символами и иероглифами, что олицетворяли собой божественные символы и знаки самого сатаны одновременно. Такого она ещё никогда не видела.
- Что это, папочка?- спросила девочка, широко моргнув удивлёнными глазками.
- Печать рода Мордевилей, дочка,- едва дыша, проговорил Артур,- это самое большое сокровище, помимо всего, что я могу тебе передать...,- он на миг закрыл глаза, Катрина видела и понимала, как плохо ему сейчас, но ничего не могла сделать, боль ледяной рукой намертво сжала её сердце.
- Папочка,- прошептала она, осторожно погладив своей крошечной ручкой его большие иссушенные болезнью белые руки, в надежде хоть как-то унять его боль. Мордевиль, весь как-то странно напрягся, его глаза и без того да половины спрятанные за упавшими щеками совсем закатились, он на миг зажмурившись глубоко втянул в себя воздух и задержал его, словно боясь выдохнуть, а потом резко открыл глаза и заговорил так быстро, будто боясь, что не успеет сказать самого главного...
- Запомни, дочка, ты можешь потерять всё: деньги, наше родовое поместье, всё наше состояние или даже свою свободу, но никогда и никому не смей отдавать эту печать, это твой единственный шанс на выживание в этом мире, на продолжение нашего рода, что несёт такую великую миссию для человечества. Ты Катрина, последняя в роде Мордевилей, на тебя теперь ложится всё бремя ответственности за наше дело! Малышка слушала его и смысл сказанного каждое предложение умирающего отца, каждое его слово, навсегда раскалённым железом запечатлелось в её мозгу. В этот миг она вдруг поняла, что это конец её беззаботной жизни, недолгая пора её детства закончилась, и начинается полная тревог, страхов и не прекращаемой борьбы, взрослая жизнь. После всего, что ей пришлось услышать от умирающего отца, она твёрдо поняла, что не может больше оставаться ребёнком, не имеет права!
Но в тот миг Катрина ещё не знала, что пару дней назад у её отца был очень серьёзный разговор со своим слугой или вернее рабом:
- Меня скоро не станет, Арбудрах,- говорил он,- я не о чём не жалею, и считаю, что правильно прожил свою жизнь, истребляя немёртвых и им подобных...
- Сочувствую, господин,- не очень беспокойным тоном ответил Арбудрах, стоя в своей коронной позе, со скрещёнными руками,- от меня ты чего хочешь, чтобы я продлил тебе жизнь?- в его голосе не было ни тени на иронию, скорее предложения о помощи, но Артур отрицательно покачал головой.
