Александр Сивинских - Закопай поглубже
- Ага. Высшего, - забросил я следующий крючок. - Наверняка ведь у вас имеется на примете высший, которого хочется прикончить. За патриарха вам не только издателя порнухи простят, но и орден дадут. Или звездочку. Главное, знать, куда обратиться с его трупом. Если не знаете, подскажу. - Я стрельнул глазами в сторону эмчеэсников.
- Предлагаешь с огнем поиграть, Родя? Патриарх - это не шуточки. Даже самый завалящий.
- Да вы и без того всей задницей в костер угодили.
- Это точно. Ну, положим, я бы решился. Сразу возникает несколько проблем. Первая и самая основательная: я не знаю ни одного высшего. Ты знаешь? Имеешь точные списки? Могу ручаться, тоже нет.
Ручается он! Ну и змея.
- Ерунда. Отлично обойдемся без списков, фотографий и прочего барахла. Сами явятся, стоит свистнуть. Как миленькие прибегут. У меня - Книга Рафли.
- Ч-что? - спросил Рыков враз осипшим голосом. - Какая книга?
- Книга Рафли, - повторил я хладнокровно. - Кровосос, в чьих руках окажется эта штука, может однокашников премьера вроде Хоха каждый день на завтрак кушать. А возможно, и самим премьером на Вальпургиеву ночь полакомиться. - Я усмехнулся. - Ну как, играете ва-банк, товарищ полковник?
- Да, - твердо сказал Рыков. - С этим джокером можно и рискнуть. Где книжка?
Я заговорщически прижал палец к губам и ушел.
Росомаха поджидала меня дома, пряталась под порогом. Морда и лапы у нее были вымазаны в крови. На мой взгляд, недостаточно обильно - ведь лужа в сквере была просто огромной. Еще один факт Муркиной невиновности. Хотя при той скорости, с которой она орудует лапами и зубами, крови на ней вообще не должно было остаться.
- Ну, и как ты объяснишь случившееся?
Мурка, естественно, промолчала. Заметно было, что ей не по себе. Она мелко подрагивала и странно поводила головой - так, будто ей что-то мешало. Что-то, воткнувшееся в шею. Вроде занозы.
- Тебя ранили, девочка? Стой .смирно, посмотрю. Честно говоря, мне жутко не хотелось смотреть, что ей мешает. Даже самая преданная собака вряд ли вытерпит, когда хозяин начнет прикасаться к больному месту. Росомаха тем более. Приговаривая «тихо, тихо, моя радость», я осторожно раздвигал пальцами шерсть, стараясь не дотрагиваться до кожи. Мурка терпела. Несколько раз она принималась урчать - но без угрозы, скорей подбадривая. Наконец я увидел источник ее неудобства. Это был зуб. Обломленный зуб высшего упыря.
- Интересно, кто же мне врал, полковник или лейтенант? - буркнул я, разглядывая белую, как сахар, «занозу». Ответ мне был, в общем-то, известен. Главная проблема - разобраться, правильный ли это ответ.
Сходив в гараж, я взял пассатижи, вернулся к пациентке и сказал:
- Мурочка, сейчас будет немного больно. Ты, пожалуйста, попробуй не кусать меня, ладно? Я постараюсь управиться буквально одним духом. Ты же знаешь, милая, Родя не сделает тебе ничего плохого. Знаешь, правда? Вот и славно. Приготовься… Терпи!
Когда я рванул зуб, она коротко рявкнула - и только. Потом я унес пассатижи, аккуратно присыпал ранку порошком стрептоцида и показал росомахе на «УАЗ»:
- Прыгай! Поедем в пампасы, как можно дальше.
Она переступила с лапы на лапу и вдруг легла. Уезжать ей явно не хотелось.
Что, - спросил я, - удивлена? Считаешь, перетрусил и поэтому гоню? Зря так думаешь. На тебя объявлена охота, подружка. Этот мужик, которого ты видела зарезанным, оказался очень важной шишкой. Вернее, для многих больших людей и упырей вдруг очень важной стала его гибель. Одним так, другим эдак - но всем появление этого покойника оказалось на руку. Так вот, пока они разбираются и грызутся, ты пересидишь в лесу. Соображаешь? Мурка смотрела на меня, не мигая.
- Надеюсь, соображаешь, - сказал я и полез в машину. Она запрыгнула на излюбленное место рядом со мной.
Конечно, из соображений конспирации и маскировки ее следовало бы загнать в багажник да вдобавок забросить какой-нибудь дерюгой… Но я решил воздержаться от крайних мер. И без того чувствовал себя далеко не самым лучшим образом.
- Гадская политика, - сказал я с ненавистью и завел двигатель.
Переночевал там же, где высадил Мурку, в лесу. Идея провести ночь дома, постоянно ожидая, что Рыков или кто-нибудь еще явится, чтоб с пристрастием расспросить меня, где спрятана Книга Рафли, показалась мне не самой здравой. Я вытащил из багажника спальный мешок, завернулся в него и отменно выспался. Знал: моя лохматая девочка стережет покой напарника надежней, чем любые замки и запоры.
На следующий день коллективный сад № 16 стал чертовски популярным местом. Ко мне валом валили журналисты, мелкие чиновники из всяких там «Обществ защиты животных» и просто придурки, желающие посмотреть на росомаху-людоеда. О том, что кровожадный зверь вполне может пополнить список жертв именно ими, любопытные граждане, похоже, не догадывались.
Представители силовых структур своим вниманием меня покамест не баловали. Думаю, милицейских ищеек придержал Рыков, а волкодавов из МЧС, безопасности и тому подобных контор - Александр Романович.
На все вопросы посетителей ответы у меня были заготовлены. Да, говорил я, в прошлом году содержал росомаху. Нашел в лесу раненной, выходил, а после просто куражился. Считал, что хищный зверь на цепи - это круто. Сначала животное дичилось, потом стало смирным. В конце концов оно мне надоело. Слишком много требуется свежего мяса для кормежки. Пришлось выпустить. Росомаха некоторое время еще наведывалась сюда. Видимо, по старой памяти. Рассчитывала, что снова появится мясо. Однако в последний месяц или даже два не видел ее ни разу. Что-что, вы утверждаете, будто я лгу? А на каком основании? Ах, имеете показания очевидцев… Ну так пусть вам эти очевидцы и дальше рассказывают небылицы. Смотрите-ка, превосходные стихи получились! Предлагаю вынести их в заголовок вашей статьи. Желаю здравствовать.
Ближе к вечеру навестил Александр Романович. На нем был дорогой свитер, дорогие джинсы и желтые мокасины. Поверх свитера висела золотая цепочка с кулоном в виде индейского божка Кукулькана. Такой костюм, очевидно, должен был показать, что общение нам предстоит полностью неофициальное. Примерно о том же извещало его поведение - обходительные манеры престарелого гомосексуалиста, вкрадчивая речь, обращение «дорогой мой». Собственно, он и был гомосексуалистом. Впрочем, личную жизнь со служебной Александр Романович никогда не путал. Поэтому голубизна его мне ничуть не мешала.
Я пригласил его пить чай. Он согласился.
Разговор куратор начал не сразу. Долго ходил вокруг да около, делал туманные намеки. Выслушав очередную историю о «гражданине имярек, который не совсем правильно понимал стоящие перед всеми нами задачи», я потерял терпение.
