Андрей Легостаев - Любовь опаснее меча
Третий был младший сын короля Пенландриса — Ламорак. Значит, многоуважаемый сосед уже дожидается у перекрестка. И хотя род сэра Отлака был не менее (а более, так как первые упоминания о Сидмортах появляются в летописях задолго аж до Великой Потери Памяти) древним и уважаемым, а Отлака его в Совете Верховного Короля ценилось выше слова Пенландриса, негоже заставлять ждать короля. Но и выказывать спешку недостойно благородного рыцаря.
Ламорак обогнал своих приятелей, резко остановил коня пред сэром Отлаком. Склонился в низком поклоне.
— Рад приветствовать вас, сэр Отлак, от имени своего отца, благородного короля Пенландриса. Он ждет вас, чтобы разделить совместно тяготы пути в столицу.
Тяготы пути — это совместная пирушка в таверне у переправы и бесконечные разговоры о подвигах вместо ночлега… Под веселый перезвон арфы и с молоденькими вертихвостками на коленях. Сэр Отлак улыбнулся. Все-таки король Пенландрис бесстрашный рыцарь, веселый собутыльник и отменный товарищ. Неблагородно было бы отказать ему в желании породниться. И неразумно.
— Я прошу разрешения сэра Отлака пожить в вашем замке до возвращения моего отца, — попросил Ламорак.
— Конечно, — ответил сэр Отлак, потрепав своего коня по загривку. — В моем замке всегда рады видеть тебя.
Ламорак поклонился, довольный блеск сверкнул в его озорных голубых глазах. Лица Уррия и Эмриса тоже посветлели — это хоть как-то скрашивало разочарование от того, что их не берут на рыцарский турнир, хотя возраст их уже позволяет и обязывает. Но вот и Ламорака, оказывается, король Пенландрис тоже не взял с собой.
Ламорак с семи лет жил в Рэдвэлле (родовом замке графов Маридунских) на воспитании у сэра Отлака и лишь недавно возвратился в отчий дом.
Ламорак крепко подружился с Уррием и Эмрисом, которых граф, против принятых обычаев, воспитывал сам — и потому что на службе сэра Отлака вот уж десять лет состоял престарелый сэр Бан, лучший воин Британии, равного которому во владении мечами нет во всем мире, и потому что аббатство на земле сэра Отлака одно из самых прославленных в королевстве — монахи обучали мальчиков манерам, истории и грамоте, хотя последнему и без особых успехов. Но в историю друзья были просто влюблены и часами могли рассказывать о подвигах короля Артура и его славных рыцарей. И в боевых искусствах все трое были самыми прилежными учениками, что не могло не вызывать одобрения стареющего сэра Отлака. Особенно графа радовали успехи Уррия, которому вскоре предстояла самостоятельная жизнь вдали от родового гнезда, и Эмриса — тайной его гордости и постоянной заботы, стоящей сэру Отлаку многих седых волос.
— Возвращайтесь в замок, — твердо сказал сэр Отлак сыновьям, — вы и так доехали до границ владений. — Он поймал умоляюще-тоскливый взгляд Уррия и суровое отцовское сердце на миг защемило. «Знаю, знаю, о чем хотите просить меня, — подумал граф. — И по возрасту должны ехать со мной, но не могу вас взять.» Вопрос о сыне будет обсуждаться на Совете, и сэр Отлак догадывался какое решение примет Верховный Король накануне решающей битвы. Поэтому добавил, хотя совсем не собирался этого делать:
— Но я обещаю, что в походе против саксов вы, Уррий и Эмрис, будете со мной.
Сэр Отлак видел какую внутреннюю бурю чувств вызвали его слова в душах юных воинов и порадовался этому — иначе и не могли отреагировать будущие рыцари.
— Доброго пути, отец, — сказал Уррий. — Доброго пути, братья.
Сэр Отлак кивнул и тронул поводья.
— Доброго пути, сэр Отлак, — по очереди сказали Ламорак и Эмрис, уступая дорогу графу и его спутникам.
— Счастливо оставаться, братья, — проезжая мимо юношей, насмешливо сказал Морианс.
Старший брат Педивер лишь тепло улыбнулся им, а Морианс, хотя всего лишь оруженосец и сам впервые едет на турнир, еще поддразнивает. Всего-то на полтора года старше Уррия и Эмриса, а уже нос задирает.
Уррий многозначительно потер у себя под левым глазом. Морианс смутился и отвернулся от троих друзей, незаслуженно оставляемых с женщинами, когда мужчины едут на турнир. Под левым глазом Морианса желтел огромный синяк, уже поблекший. Морианс решил поучить тренирующихся младших братьев владению мечом, пусть и деревянным. Вот теперь и едет под взгляды столичных красоток с непристойно подбитым глазом.
Друзья весело расхохотались, провожая Морианса взглядами. Вскоре кавалькада скрылась за поворотом. Друзья неторопливо поехали домой. Хотя до замка было больше трех часов быстрой езды, день только приближался к полудню. С Ламораком сводные братья не виделись с самой зимы и им было о чем поговорить.
От удаляющегося отряда отделился всадник на каурой кобыле и, не приближаясь к друзьям, поехал за ними. Это был немой Триан — то ли слуга, то ли телохранитель Уррия и Эмриса. Он всегда держался на некотором удалении, готовый в любой момент придти на помощь. Сводные братья привыкли к нему, как к собственной тени. Впрочем, они не всегда проводили время вместе, и тогда Триан сопровождал одного из них, чаще Эмриса, а второго — кто-либо из воинов замка.
Новости сыпались из соскучившихся друг по другу юношей, как зерна из прохудившегося мешка. Между прочим Ламорак сообщил:
— У меня сын родился полмесяца назад.
Уррий от потрясения подпрыгнул в седле, и чтоб не свалиться на дорогу вцепился в густую гриву коня. Вот это да! А ведь Ламорак на полгода моложе их с Эмрисом! И тут же другая мысль пришла ему в голову:
— Ламорак, у тебя же нет супруги!
Эмрис, услышав слова Уррия, весело расхохотался.
— Разве для этого нужна жена? — удивился Ламорак. — Вон сколько смазливых служанок во дворце. У вас же не меньше! — Тут Ламорак тоже остановил коня и посмотрел на друга. — А ты что еще с женщинами не…
Уррий смутился. Непонятное страстное желание жгло ночами его тело, но он гнал от себя срамные мысли, повторяя, что прежде всего необходимо стать рыцарем, а уж потом… Пронзительно-зовущие взгляды служанок, в особенности черноволосой Сарлузы, одаривающей его восхитительными улыбками, иногда возбуждали желание отвести их в укромное место, но рыцарское воспитание не позволяло ему так относится к прекрасному полу. У Уррия еще не было дамы сердца, и он полагал, что эту награду надо заслужить. К тому же, он боялся, что не правильно расценивает взгляды черноволосой служанки, ее призывные движения пышных форм, и что она опозорит его отказом, осмелься Уррий предложить ей… вот если бы она сама прямо сказала, чего хочет!
— А я думал, что ты давно уже милуешься с этой, как ее, служанкой, что в наших комнатах убирает… а, Сарлузой, — сказал Эмрис. — Я сам с ней хотел, да потом заметил, как вы друг на друга смотрите…
