С. М. Бладинг - Падение Небесного города (ЛП)
Они отвели меня в огромную купальню, где меня отмывали так яро, что кожа стала красной, раны открылись. В еде явно что-то было. Как я ни пытался, я не мог пробиться через туман. Тело горело, а мне было холодно. Руки и ноги были тяжелыми, я даже голову сам поднять не мог.
Жалкое зрелище.
Свет заблестел под водой, бросая блики на светло-голубые стены и потолок, приятно успокаивая меня. Мужчины опустили меня в пузырящийся бассейн горячей воды, голова едва выглядывала над поверхностью. Я не знал, куда они ушли. Они ушли.
А я отмокал в кипятке, словно меня хотели сварить.
Я хотел сбежать, но понимал, что не мог. Меня злила собственная беспомощность. Печаль уже не горела во мне. Горе, злость и ярость оказались бесполезными. Я устал и истратил все, что поддерживало меня. Я закрыл глаза и наслаждался паром от воды, ждал того, что будет дальше, молился и надеялся, что все закончится.
Меня вытащили до того, как я сварился, хотя ладони уже сморщились. Я уже мог стоять сам. Но не идти. Служанки нарядили меня в одежды, что были намного лучше прежних. Но она была неприятной. Чужой.
- Идти можешь? – спросил один из них. Безликий. Безымянный. Море форм. И все выглядели одинаково.
Я с трудом кивнул.
- Хорошо, - он отвернулся. – Надоело тебя нести. Иди за мной.
Я шел медленнее, чем привык, и неуклюже. Приходилось держаться за стену. Мы прошли три лестничных пролета, часто останавливаясь, чтобы я отдышался, и наконец добрались до комнаты с бархатом и светом.
Королева Никс ждала меня. Она сидела на пуфике у зеркала, служанка расчесывала ее длинные черные волосы. Как только мы вошли, она встала и подошла ко мне.
- Ты выглядишь уставшим.
Я ничего не сказал. Конечно, я выглядел отвратительно. Один глаз все еще не открылся, опухший, да и второй едва мог видеть сквозь щелку. Я стоял посреди комнаты и оценивал ситуацию. Если это ад, то я не понимал, как он устроен.
- Ложись на кровать, - сказала она, указав. – Я обработаю твои раны.
Я замер. Все внутри кричало об опасности, но как кровать может быть опасной? Она повернулась ко мне с невинным видом.
- Ты месяцами просидел там. Идем, пусть твое тело вспомнит удобства.
- Зачем?
- Моя королева, - сказал страж, выпрямившись, - помощь еще нужна?
Она прогнала его взмахом руки.
- А теперь покончим с этим. Идем.
- Зачем? – повторил я.
Она отступила на шаг.
- Зачем? О чем ты, Праймус?
- Зачем… - я взмахнул рукой, - это? И сейчас?
- Ты заговоришь на языке Рук, узнаешь этот язык хорошо, - она улыбнулась мне, словно я был ребенком, и обхватила ладонью щеку. – Ты думаешь путано.
- Ясное дело, - сказал я на своем языке. – Меня ведь били.
- Прошу прощения, милый, но так было нужно.
Я сглотнул и уставился на нее одним глазом.
- Тебя нужно изменить, перевоспитать.
- Промыть мозги?
Она цокнула языком.
- Может, понадобится еще?
- Еще? Еще избиений?
- Да, если потребуется.
Я уставился на нее с усталым потрясением.
- Серьезно?
Она закрыла глаза и покачала головой.
- Почему ты все еще говоришь на языке этих варваров?
- На языке моей Семьи?
Выражение ее лица ожесточилось, глаза сузились, щеки вспыхнули от гнева.
- Теперь я твоя семья, Синн. Ты Праймус.
Я фыркнул:
- Моя семья?
Она улыбнулась, гнев растаял.
- Да, - ее голос смягчился, как и ладонь на мне. – Идем. Пей. Ешь. И поспи, - она толкнула меня на кровать.
Я не сопротивлялся. Не хватало сил.
Она дала мне стакан воды, помогла поднести его к губам. Когда я допил, она забрала его и вручила вместо него кусок хлеба.
- Медленно.
Я грыз хлеб, но все казалось тяжелым: и веки, и руки.
Она втирала мазь в мои раны.
Голова опустилась на подушки.
- Что ты добавила в воду?
- Ничего, милый. Ты устал, - она забрала хлеб, упавший на мои колени, и закрыла мои глаза. – Спи.
Она еще долго сидела и поправляла одеяло на мне. А потом ушла, и я приоткрыл глаза, следя, как она ушла к туалетному столику и подняла гребень.
- Что ты делаешь с мальчиком? – спросил стальной женский голос.
Никс повернулась к вошедшей женщине.
- Каков твой план?
- Ты видела его Метку, Дина, - Никс опустила гребень.
Я повернул голову, чтобы лучше видеть. Королева Мечей. Она была в облегающей кожаной форме синего и серебряного цвета, а волосы были заплетены в длинную косу. Голубые глаза с презрением смотрели на меня.
- Видела. Но ты знаешь, что он взрослый.
- Не сомневайся во мне, сестра. Самая сильная Метка должна быть в моих руках.
- Ты далеко зашла.
- Боишься за меня?
Бледные губы Дины сжались, она посмотрела на Никс.
- Ты сломала его.
- Еще нет, милая Дина, - Никс взглянула на меня и встретилась с моим взглядом. – Он все еще борется с каждым моим шагом, - она встала рядом со мной, погладила мою руку, не спуская взгляда с моих глаз. – Так ведь?
Вряд ли она нуждалась в ответе. Я выдерживал ее взгляд.
- Это добром не кончится.
- Он нужен мне сильным, сестра, - она подняла руку и закрыла мои глаза. В этот раз я не открывал их. Хотелось спать. – Он захочет пойти за мной. Я его уговорю.
- Сестра, - мягкие шаги Дины приблизились. – Осторожнее. Он опасен.
- Потому он мне и нужен.
И сон поглотил меня.
* * *
За следующие недели я исцелился. Она выпустила меня из своей спальни и нескольких соединенных с ней комнат. Я никого не видел.
Стены были гладкими, а комнаты, в которых она держала меня, были высоко над городом. Дверь в конце коридора была заперта. Выйти нельзя было, только умереть.
А я пока этого не хотел.
Силы вернулись, а с ними и ярость, хоть и приглушенная. Я найду путь отсюда и отомщу.
Никс рассказала мне о многих правилах. И если я не буду их придерживаться, меня свяжут и изобьют до беспамятства, а то и…
Я сглотнул, глядя на странные судна с двумя крыльями в воздухе.
Ей нравилось обращать мое тело против меня. Оно жаждало ее прикосновений, а я не хотел этого. Она давала мне что-то, потом связывала на кровати и игралась со мной, вызывая телесное удовольствие. Она продолжит и дальше, пока я не сдамся, пока не соглашусь на все ее правила.
Кем я становился? В чем уже проиграл?
С каждым днем гнев разгорался все сильнее, но я все лучше умел его прятать.
Никс это понимала. Мы сидели за столом как-то ночью, устроившись на подушках, ужинали виноградом и кальмарами, и ее накрашенные ногти стучали, подчеркивая недовольство.
Я молчал, ожидая ее слов. Я уже заплатил сполна за разговоры вне очереди. Она привязала меня к креслу, и я часами не мог ни двигаться, ни говорить. Я подожду.
