Ольга Санечкина - Смерть обреченных на жизнь
Проходя роскошный бальный зал насквозь, Мина остановилась и огляделась. Белоснежные стены были увиты гирляндами из нежно-розовых цветов, название которых Джельсамина постоянно забывала, переплетенных золотыми лентами. Накрытые изысканными угощениями столы были украшены букетами из только распустившихся фаргосов — любимых цветов Мины. Отец Джинни как-то спросил у юной госпожи, почему всем прекрасным обитателям его сада, Мина отдает предпочтение именно фаргосу. Подумав несколько минут, девушка ответила: «Наверное, дело в том, что этот цветок безумно похож на Джакомо. Не только потому, что лепестки цветка точь-в-точь повторяют цвет глаз кузена…. А еще потому, что он так же многолик и не предсказуем». Характеристика цветка, данная Миной, была более чем справедливой. Часто фаргос называли «обманщиком». Внешняя сторона его лепестков имела темно-серый оттенок, более всего похожий на цвет грозовых туч. И поэтому бутон был похож на бокал, высеченный из темно-синего т'эльмандина. Но когда цветок раскрывался, то внешняя сторона лепестков оказывалась необыкновенно нежного зеленого цвета с легким отливом в ржавчину. После того, как лепестки опадали, у фаргоса начинала созревать ярко-алая пятигранная семенная коробочка, с прозрачными стенами, сквозь которые сверкали золотые искры зарождающихся семян. В процессе созревания коробочка наполнялась млечным соком, который являлся основой фари — самого элитного напитка мира. А когда созревшую коробочку срывали, матовые резные листья цветка покрывались глянцем, и светились в темноте загадочным зеленым цветом. Уникальный, тонкий аромат фаргоса был в буквальном смысле слова завораживающим. Вдохнув чарующий запах, было очень трудно оторваться от созерцания красоты этого чуда природы. Мине всегда казалось, что этот прекрасный цветок имеет бесконечное множество обличий. С трудом оторвав взор от своих любимцев, девушка продолжила инспекцию зала дальше.
Ее взгляд остановился на одном из многочисленных кристаллов, освещавших зал. Сегодня все они были без цветных накидок, и поэтому сквозь прозрачную бесцветную толщу камня можно было увидеть белоснежную, пронзительную частицу молнии, которой когда то ее мать зарядила кристалл. Не смотря на то, что подобные светильники служили вечность, они стоили сумасшедших денег, и позволить себе подобную роскошь могли только самые обеспеченные обитатели их мира. Всем остальным приходилось довольствоваться свечами. И хотя весь Малкури был освещен именно кристальными светильниками, на столе Мины всегда стояли свечи, ибо их теплый свет всегда завораживал девушку. Чарующий аромат фаргосов уже заполонил всю залу, и ощущение праздника стало потихонечку прокрадываться в душу именинницы.
Джельсамина прошла к центральному входу в зал. От фойе к дверям зала вела лестница, но не огромная, как это было принято в домах других Персон, а всего в восемь ступеней. Мать Мины никогда не кичилась своим положением. Она была очень гордая женщина, но предметами гордости были ее знания и постоянно развивавшиеся способности, а вовсе не социальное положение. Можно сказать, что она была самой скромной из всех Персон, несмотря на один из самых высоких статусов. Но сегодня короткая лестница могла вызвать неудобство, ибо, если все гости прибудут одновременно, им негде будет рассредоточиться. Подобной ерундой Мина пыталась забить себе голову, чтобы снять напряжение. Мадам неотступно держалась рядом. Малкани Куори посмотрела на нее в упор и тихо произнесла.
— Мадам Аннет, я благодарна вам за помощь, но думаю, что дальше справлюсь сама. — Мелькнувшие в глазах Аннет досада и злость приятно пощекотали нервы Мины.
— Приятного вечера, госпожа Джельсамина, — слегка склонив голову, мадам удалилась. В этот же миг дворецкий распахнул одну из двух створок огромной витражной двери дома и на пороге появился Яго.
— Корин Джакомо Амато Альфредо Куори, — торжественным голосом провозгласил дворецкий.
Мине было четыре года, когда она заявила матери, что выйдет замуж только за Яго. Кузен Мины был соблазнительным обаяшкой с густым ежиком прямых, не характерных для Куори, темно-русых волос. Его глаза были отражением непостоянства кузена. Они меняли цвет в зависимости от освещения. Вечером, при искусственном освещении, они имели знаменитый темно-серый, грозовой цвет Куори. Но днем, при ярком солнечном свете глаза Яго приобретали очаровательный зеленый оттенок в точности повторявший цвет лепестков распустившегося фаргоса. Джакомо Альфредо обладал необыкновенным шармом. От его полуулыбки, когда еле заметно поднимался левый уголок губ, у девушек замирали сердца, и к щекам приливала кровь. А когда он утруждал себя улыбнуться открыто, и обнажить белоснежные зубы, у некоторых опытных дам, понимавших, что им обещает эта немного кровожадная улыбка, так подскакивало сердцебиение, что они падали в обморок. Он был хорошо сложен, но при этом не очень высокого роста. Яго был гибким и сильным, с твердой поступью хищника. Он и сам был как хищник — сильный, красивый, но очень опасный.
Окружающим, почему то казалось, что этот молодой человек с романтической поволокой в глазах, обладает ранимым сердцем. Мина перестала испытывать иллюзии на счет ранимости Яго годам к десяти. Когда первый раз утешала у себя на плече одну из первых красавиц сейма Куори, рыдавшую из-за разбившего ей сердце Яго. И так как череда плачущих девиц не прекращалась почти никогда, ей было трудно представить, что у кузена могут быть душевные проблемы. Мина до конца не понимала, что являлось причиной такой реакции женского пола на молодого человека, но не малой толикой того была его внешность. Порой ей казалось, что ни один художник не смог бы изобразить столь хорошенькое, но при этом такое мужественное лицо. Мужчины, обладающие таким чувственным ртом, с еле заметно приподнятыми уголками слегка припухших губ; таким маленьким идеально прямым носом, с тонкими небольшими крыльями, которые при малейшем возбуждении чувственно трепетали; такими блудливыми глазами, изящно очерченными темным контуром загнутых вверх пушистых ресниц, с вечным легким прищуром; такие мужчины, как правило, выглядели смазливыми и женственными. Яго был напрочь лишен каких-либо намеков на женственность. Может быть, этому он был обязан своему крепкому круглому подбородку, с едва заметной ямочкой. Может быть открытому широкому лбу. Но Мина подозревала, что мужественность Яго была заложена в его взгляде. Чтобы он ни делал, его взгляд всегда излучал какую-то потрясающую мужскую энергию. Он даже на огонь смотрел так, как не многие мужчины способны посмотреть на женщину. В нем чувствовался охотник. Завидев его, дамы с хорошо развитым чувством самосохранения, тут же давали стрекоча.
