Екатерина Бальсина - Чупакабра
— Вот-вот, и я о том же, — согласился Бродяга. — А теперь нам осталось всего ничего. Дойти до сердца Черного бора и найти это проклятое хранилище. Ты, кстати, о нем когда-нибудь слышал?
— Неа, — Пин отрицательно закрутил головой. — Я всегда считал, что человек, забредший в Черный бор, дальше трех шагов не проходит.
— Судя по тому, что мы провели в нем целую ночь, то слухи об опасности этого места несколько преувеличены.
— Что? — Чупакабра оторвался от приведения хвоста в порядок и уставился на Бродягу. — Что ты сказал? Мы в Черном бору?
— Ну а где же еще мы можем быть? — скептически осведомился Тиллирет. — Разумеется, в этом злополучном бору. Что, сосен вокруг не видишь?
— Ой, мамочки, дядьки! — взвизгнул чупакабра и метнулся в сторону.
Какой кошмар! Эти человеки все-таки затащили меня в это ужасное место! Нет, не хочу, не буду!!!
Я бросился к ближайшему дереву и в панике попытался забраться на него. Кора так и летела из-под моих острых когтей. Но едва я достиг нижней ветви, как дерево встряхнулось, словно разбуженный зимой медведь, страшно заскрипело, а в следующую минуту я оказался лежащим на земле. Не потому, что спрыгнул, а потому что эта наглая сосна совершенно бесцеремонно сбросила меня со своих ветвей, больно наподдав напоследок под хвост. Пока я с раскрытой пастью пялился на ожившее дерево, оно в отместку решило меня расплющить. На то место, где я только что лежал, обрушился мощный удар одной из толстых нижних веток. Если бы не белошерстый, ухвативший меня за шкирку своей магией и в последнюю секунду выдернувший из-под удара бушующего растения, быть бы мне мокрым местом.
Трясясь всем телом, я прижался к ногам белошерстого и жалобно заскулил.
Дерево успокоилось довольно быстро, чего нельзя было сказать про насмерть перепуганного чупакабру. Отчаянно дрожа и прижимаясь к ногам Тиллирета, тот с круглыми и еще больше выпучившимися глазами оглядывался по сторонам в поисках неминуемой смерти. Когда Бродяга попытался успокаивающе погладить зверя, от первого же прикосновения руки тот подпрыгнул на месте и завизжал так, как будто его режут. Пришлось отвесить чупакабре хороший подзатыльник. После этого тот перестал затравленно озираться по сторонам, глаза его приняли нормальное положение, хотя дрожь в лапах так и не прекратилась.
— Успокойся, — строго приказал ему Бродяга. — А теперь запомните оба: к деревьям в этом бору нельзя прикасаться ни в коем случае. Это еще нам попалась безобидная сосенка, а другие могут метать иголки на приличное расстояние, плеваться ядом или даже отобедать кем-то рассеянным вроде тебя, Пин. Приятель, ты меня слышишь?
Пин остановился в полушаге от сердито помахивающей ветками сосенки, с нескрываемым любопытством разглядывая ее.
— Слышу, слышу, — не глядя, отмахнулся он от ухватившего его за рукав друга. — Какое интересное деревце!
Тиллирет закатил глаза и от души отвесил подзатыльник Пину. Тот обернулся с лицом обиженного мальчишки, получившего на орехи ни за что.
— Да я просто посмотреть!
— Ага. А потом просто потрогать, а потом соскребай тебя с этой полянки.
Пин с видом оскорбленного достоинства сделал шаг назад. Тиллирет убедился, что приятель больше не собирается чудить, и продолжил наставления.
— Под ноги смотреть внимательно, некоторые растения прячут в траве свои ловчие плети. Если наткнемся на зверя, уничтожать его без промедления, иначе окажемся у него в желудке. Всем все понятно?
— Да, — пробурчал недовольный Пин.
— Да, — икнул дрожащий чупакабра.
— Тогда пошли.
Я ковылял за человеками на подгибающихся от страха лапах. Все-таки они сумели затащить меня в Черный бор, место настолько опасное и глухое, что даже наш неприхотливый род не осмеливается селиться здесь.
Интересно, мне что, одному так страшно? Белошерстый бодро топает вперед, как ни в чем не бывало. И это несмотря на то, что он только что говорил про подстерегающие нас на каждом шагу опасности. А черноклокий вообще обнюхивает каждый увиденный цветочек. Ищет место, где оставить свою метку? Самоубийца! Даже я не решусь пометить эту территорию, хотя уверен, что из нас троих точно сумею убежать в случае нападения. Ой, да ну их!
Я в два прыжка обогнал белошерстого и пошел впереди, тщательно принюхиваясь к траве, прежде чем поставить туда лапу. Белошерстый, по-моему, был совсем не прочь предоставить выбор пути мне. Даже попытался похлопать меня по загривку, но я ловко увернулся от протянутой руки и растопырил шипы на спине.
Пройдя несколько шагов, я наткнулся на чужой незнакомый мне запах и замер с приподнятой лапой.
— Что такое? — немедленно заинтересовался белошерстый.
— Здесь прошел какой-то зверь, причем совсем недавно, — недовольно буркнул я, косо глянув на него через плечо. — Скорее всего, местный хищник, потому что от следов пахнет кровью. Сомневаюсь, что он порезал себе пару лап и так бродит по округе.
— Дай-ка посмотрю, — белошерстый бесцеремонно отпихнул меня в сторону и присел на корточки. — Да, действительно, похоже на след крадуна. Только они обычно опираются на одни лишь кончики пальцев при ходьбе, словно все время подкрадываются к жертве. Пин, готовься, возможно, нам придется скоро встретиться с этими милыми зверюшками.
— Да уж, милее не бывает, — буркнул я, автоматически прижимая передними лапами хвост к груди и оглядываясь по сторонам. — Э, минуточку! А где черноклокий?
— Кто? — белошерстый посмотрел на меня с изрядным удивлением.
— Черноклокий. Ну этот твой приятель, как его там, Пин, кажется.
Тиллирет вскочил на ноги и торопливо огляделся. Пина и след простыл.
— Пин, черти тебя побери, ты где?
В ответ тишина. Чупакабра поднялся на ноги и обеспокоено встряхнулся.
— Кажется, он потерялся. Надо его найти.
И принялся обнюхивать траву в том направлении, откуда они только что пришли. Тиллирет, взволнованно теребя длинную бороду, шел за ним.
Поплутав по лесу кругами, чупакабра остановился между двумя гигантскими соснами и растерянно сказал:
— Ничего не понимаю. Здесь след обрывается, словно черноклокий залез на дерево. Но на дереве его запаха нет.
— Пин, — крикнул Тиллирет. Конечно, шуметь здесь было чрезвычайно опасно, так как существовал большой риск не только привлечь этим внимание хищников, но и нарваться на не слишком добродушную реакцию деревьев, от которых можно было ожидать чего угодно, да ведь надо же найти старого приятеля. — Пин! Да куда ты подевался? Словно сквозь землю провалился.
— Угада-ал, — долетел откуда-то слабый голос. Чупакабра удивленно склонил голову набок, прислушиваясь.
