Хауэлл Морган - Собственность короля
— Недолго же пришлось ждать, — холодно произнесла она.
— О чем ты? — озадаченно спросила Дар.
Лораль, не ответив, отвернулась.
Дар трудилась до позднего вечера в окружении женщин, но как бы отделенная от них. Лораль с ней перестала разговаривать, а другие и не начинали. Дар ловила на себе их укоризненные взгляды и чувствовала, что они шепчутся о ней. Их поведение напомнило Дар о том, как вела себя с ней мачеха, когда узнала о том, что новый муж соблазнил собственную дочь.
«Тесс винила меня, а не его. И эти женщины думают про меня так же».
Ближе к вечеру работа у костров пошла быстрее. Неффа велела Дар сварить кашу для орков и подать им ужин. Когда каша сварилась, Дар пошла к купальному шатру. Там она нашла Мемни. Та соскребала с себя грязь — она весь день таскала хворост для костров. Вид у Мемни был усталый, но все же она улыбнулась, увидев Дар. Дар улыбнулась в ответ, радуясь тому, что не все от нее отвернулись. Вымывшись и переодевшись, Дар вышла из шатра. Мемни ждала ее.
— Опять мне кашу подавать, — со вздохом проговорила Мемни и тут же усмехнулась. — Я слышала, у тебя теперь есть мужчина?
— Кто тебе сказал?
— Все только об этом и говорят. Сплетни расходятся быстро.
— Это не то, о чем они думают, — сказала Дар. — По крайней мере, я на это надеюсь.
— Шевелитесь! — гаркнула Неффа. — Не заставляйте орков ждать.
Дар и Мемни продели палку в ушки котла, подняли его и догнали других женщин, несущих еду оркам. Они были уже совсем недалеко от остроконечных соломенных шалашей, когда услышали пьяный окрик:
— Стойте! Стойте, сучки!
Дар обернулась и увидела солдата, взбирающегося по склону холма с миской в руке. Приятели уговаривали его вернуться назад, но не решались приблизиться к ограде из воткнутых в землю сучьев. Дар подумала, что они боятся переступить эту черту. Солдат с миской словно бы не слышал голосов товарищей. Пошатываясь, он брел к Дар и Мемни.
— Вы меня не слышите? Стойте! Дайте мне клятой каши!
— Тебе нельзя ее есть, — сказала Мемни. — Она для…
Солдат замахнулся на Мемни, но промазал. Мемни разжала пальцы, сжимавшие палку, и котел, ударившись оземь, чуть не перевернулся.
— Не указывай, что мне можно, а что нельзя, — рявкнул солдат, зачерпнув миской дымящуюся кашу.
Гарга-ток появился так внезапно, что Дар заметила только, как что-то мелькнуло рядом, а в следующее мгновение орк уже схватил солдата. Тот испуганно вскрикнул. Орк поднял его, держа за ноги, и сунул головой в котел. Наступила страшная тишина. Солдат по пояс увяз в каше и начал метаться, но орк держал его крепко. Какие бы мольбы и крики ни издавал солдат, все звуки тонули в горячей липкой каше. Все солдаты и женщины были слишком напуганы и не могли вымолвить ни слова, а Гарга-ток, казалось, был неумолим. Он держал солдата за ноги без видимых усилий, пока тот не перестал метаться и не обмяк. Только тогда Гарга-ток выхватил тело несчастного из котла и швырнул в круг, огороженный торчащими из земли сучьями. Гарга-ток устремил взгляд желтоватых глаз на Дар.
— Котел грязные. — Он пнул котел, и тот покатился вниз по склону холма. — Варить еще.
Дар и Мемни поспешили исполнить приказ, радуясь возможности уйти подальше от убийцы. Только тогда, когда Гарга-ток ушел, зеваки обрели дар речи. Большей частью солдаты переговаривались шепотом, но Дар расслышала, как один рассмеялся и сказал;
— Говорил я ему всегда: пьянка тебя сгубит.
К тому времени, когда Дар и Мемни сварили новый котел каши, остальные женщины уже спали. Луна еще не взошла, и Дар с Мемни пришлось освещать себе дорогу факелами, чтобы добраться до орков, неподвижно сидящих в темноте. Дар выкрикнула слова, которым ее научила Неффа:
— Саф нак ур Мутц ла.
Ответ орков громом грянул в ночной тишине:
— Шашав Мут ла.
Держа в руке факел, Дар поспешно накладывала оркам кашу, повторяя слова, выученные прошлым вечером. Все орки принимали от нее еду молча, пока она не подошла к одному из них, глаза которого светились в темноте зелеными огоньками. После того как Дар произнесла заученную фразу, орк проговорил:
— Тава, Даргу.
Дар решила, что «тава» — это что-то вроде приветствия, и повторила:
— Тава.
Орк растянул губы в ухмылке.
— Тееф маз нак Ковок-ма.
Дар смотрела на него, озадаченная его поведением. Когда она пошла к котлу за следующей порцией каши, орк проговорил ей вслед:
— Вата, Даргу.
Удаляясь от него, Дар произнесла:
— Вата.
И услышала, как орк зашипел.
Дар и Мемни устали и проголодались, но им пришлось переодеться, выстирать платья и отмыть котел. Фаус не пришел, поэтому девушки удовольствовались остатками каши, которую соскребли со стенок котла. Когда они сели есть, Дар спросила у Мемни:
— Орки говорят с тобой, когда ты подаешь им еду?
— Никогда.
— А со мной один говорит, — сказала Дар. — Всегда один и тот же.
— В коротком колпаке?
— Да.
— Значит, это тот, который у них вроде мерданта. Солдаты называют его Ковок… и еще что-то добавляют.
— Ковок-ма, — сказала Дар. — Так вот что он мне сказал… Назвал свое имя. Интересно, зачем.
— Понятия не имею, — пожала плечами Мемни. — Но я бы держалась от него подальше. Он — тот самый, кто убил мужчину одним ударом. Все орки опасны, их легко разозлить. Вспомни, что стало сегодня с тем солдатом.
Дар поежилась.
— Давай не будем об этом говорить.
— Ты мне лучше про мерданта Коля расскажи, — попросила Мемни. — Как это ты его так быстро подцепила?
— Я ничего не делала, клянусь священным именем Карм.
— Разве Коль не сказал, что ты его женщина?
— Сказал, но…
— Значит, так и есть. Не бойся.
— Не могу не бояться. Ведь я его совсем не знаю.
— Тебе только одно и надо знать: он — старший мердант. Человек Королевы и его офицеры отдают приказы, а мерданты всем заправляют. Коль командует мердантами. Он может иметь любую девушку, какую захочет.
У Дар неприятно засосало под ложечкой.
— А я права слова не имею? Мемни изумленно воззрилась на Дар.
— О чем ты? Я за тебя рада.
— А вот Лораль, похоже, вовсе не рада.
— Что ж, это понятно. Она ведь его ребенка носит.
— Ребенка Коля? — пролепетала Дар. У нее мурашки побежали по коже.
— Да какая разница? Теперь он хочет тебя.
7
Отец Дар сидел рядом с ней на соломенной лежанке в темном доме, и его пальцы медленно блуждали по ее руке. Потом его руки скользнули в другое место. Хотя они были одни, отец хрипло прошептал:
