Джулия Голдинг - Тайны сирен
Конни застенчиво кивнула итальянцу. Синьор Антонелли оказался низеньким, круглым, как мячик, человечком с роскошной бородой, его черные волосы были убраны со лба и зализаны назад. Он вскочил на ноги при появлении Конни, ринулся к ней и схватил за руку.
— Carina[7], я очарован видеть вас! — сказал он на ломаном английском, склоняясь, чтобы поцеловать ей руку. Коснувшись своими теплыми пальцами ее ладони, он вдруг остановился. — Но ваша маленькая ручка совсем ледяная!
Затем, что было совершенно нелепо и совсем неожиданно, он разразился пением. Сильный, красивый голос рвался у него из груди.
— Che gelida manina[8], — пел он, улыбаясь прямо в ее ошеломленное лицо.
Последняя взятая им нота замерла под потолком кухни, и он снова поклонился — на этот раз как бы принимая воображаемые аплодисменты. Он обернулся к Эвелине:
— У вашей дочери нет перчаток, синьорина? — Он неодобрительно пощелкал языком.
— У племянницы. Синьор Антонелли, это моя племянница, — быстро поправила его Эвелина, еще больше растерявшись.
Она обеспокоенно взглянула на Конни, как бы упрашивая ее не смеяться над их гостем. Конни никогда не видела, чтобы она казалась такой сконфуженной.
— Она одна из нас? — спросил он.
— Нет.
— У нее характерный взгляд.
Эвелина кивнула:
— Возможно. Но у нас не было времени выяснить. Конни здесь всего неделю.
Почему-то Конни была уверена, что они говорят об Обществе. Ей было приятно, что синьор Антонелли заметил ее необычный взгляд; Кол тоже говорил что-то в этом роде. Не совсем понимая, чего ждать от этого странного человечка, она села за стол, с любопытством ожидая, что будет дальше.
— Когда мы отплываем? — спросил он Эвелину, усаживаясь рядом с Конни и отбрасывая при этом фалды своего пальто на манер пианиста, садящегося за рояль.
— Через несколько часов. Сейчас неподходящее время — возвращаются с морских экскурсий туристы, а рыбаки, напротив, выходят в море. Мы подождем до вечера.
Эвелина бросила многозначительный взгляд в сторону Конни; Конни была уверена, что таким образом тетка хотела подать ему знак, чтобы он не слишком много болтал.
— Certo[9]. — Он тактично, но довольно резко сменил тему. — Вы были когда-нибудь в Италии, Carina?
Конни помотала головой. Синьор Антонелли начал рассказывать ей о своей родине — Сорренто, приморском городе недалеко от Неаполя. Он замолчал на мгновение, поднялся на ноги, а затем вдруг запел бойкую неаполитанскую песню, в такт похлопывая себя по ногам. Конни сидела остолбенев. Она никогда раньше не встречала человека, которому было бы все равно — говорить или петь.
В завершение своего выступления он пояснил:
— Теперь вы можете представить себе мою родину много лучше, чем если бы вам ее описали словами или показали на картине.
Конни ободряюще улыбнулась и налила себе стакан сока. Может быть, этот милый человек расскажет поподробнее об Обществе? Он определенно казался менее замкнутым, чем Эвелина.
— А чем Общество занимается там? — спросила Конни.
— Мы присматриваем за античным храмом, — сказал он; его карие глаза улыбались ей, но Конни показалось, что она чувствует в их глубине неослабевающую бдительность.
— Он тоже в опасности, как наши Стога?
— Нет… ну, в некотором роде да. Я недостаточно хорошо говорю по-английски, чтобы объяснить. Извините.
И синьор ловко повернул разговор на ее семью. Конни послушно отвечала ему, но ее разочарование становилось все глубже, ведь ей не удалось добыть больше информации. Она очень сомневалась, что английский синьора Антонелли настолько плох, что он не смог ответить на ее вопрос: Конни подозревала, что он замолчал, потому что готов говорить об этом только с другими членами Общества. А Конни, как ясно дала понять ее тетка, все еще была не посвященной в эти тайны.
Эвелина и синьор Антонелли ушли на причал около семи, оставив Конни проводить еще один одинокий вечер в компании телевизора. Даже Мадам Крессон не было дома — она охотилась. Рассеянно глядя в экран, где шла передача про обучение ветеринаров, Конни думала о том, разрешат ли Колу поехать на встречу Общества снова. Она завидовала ему, ведь, по всей видимости, он все-таки участвует в этой таинственной экспедиции. Чего они надеются добиться, отправляясь к Стогам во второй раз? Они только снова потревожат птиц. Как вообще это может помочь делу? И какое отношение ко всему этому имеет итальянец?
С появлением первых звезд в порт медленно стали возвращаться лодки. Холодный бриз дул с моря, будто ледяными пальцами призрака ероша волосы Кола. Легкая серая дымка пеленой повисла над морем. Стоя на набережной с биноклем, Кол мог различить шесть фигур в лодках. У него вырвался вздох облегчения: значит, все благополучно возвращаются назад. После нападения сирен ему не разрешали выходить в море — бабушка сказала, что это слишком опасно, — поэтому он проводил вечер в бездействии, наблюдая за гаванью. Пока он ждал, совсем рядом раздался вой полицейской сирены. Он обернулся и увидел машину, которая, визжа тормозами, остановилась прямо за его спиной, с бешено вращающейся на крыше синей мигалкой. Другая сирена взвыла поодаль — и белая машина «скорой помощи» появилась на главной улице.
— Что за?.. — пробормотал Кол.
— Стой в сторонке, сынок, — сказал полицейский, начиная разматывать катушку с сине-белой лентой и огораживая ею участок пристани, где обычно вставал на якорь «Водяной эльф».
— Эй, это стоянка моей бабушки! — запротестовал Кол. — Она как раз подплывает.
— Мы знаем, — сказал полицейский, товарищ которого подошел, чтобы оттеснить назад небольшую толпу, которая уже начала собираться. — Несомненно, она все объяснит, когда доберется сюда. Просто постой, пожалуйста, в стороне.
Кол подался назад, но не дальше стоянки «Банши». Лодки теперь были всего в нескольких метрах от причала. Он видел доктора Брока, стоящего на носу «Водяного эльфа» в готовности пришвартоваться; за рулем была его бабушка.
Кол помахал Эвелине на «Банши» и поймал конец каната, который она бросила ему. Синьор Антонелли сидел рядом с ней, уронив голову на руки.
— Все целы? — обеспокоенно спросил он Эвелину; в сумерках он не мог как следует рассмотреть бабушку, а на борт «Водяного эльфа» перескочил полицейский.
— Не совсем, — сказала Эвелина.
— Что? — воскликнул Кол. Гораций, мистер Мастерсон — ему казалось, что все на месте. — Они опять напали?
— Нет, — осторожно ответила она.
Она похлопала синьора Антонелли по плечу в знак того, что можно вставать, и Кол подал ему руку, помогая выбраться из лодки. Угловым зрением Кол видел, как полицейский склонился над чем-то завернутым в одеяло на палубе бабушкиной лодки.
