Джордж Мартин - Присяжный рыцарь (Верный меч)
– Сир Арлан не любил рассказывать о той битве. Там погиб его оруженосец. Его звали Роджер из Пеннитри, он был сын сестры сира Арлана.
Произнося это имя, Дунк почувствовал себя слегка виноватым. "Я украл его место". Только принцы и великие лорды имеют право держать двух оруженосцев. Если бы Эйегон Недостойный отдал свой меч своему наследнику Дэйрону, а не бастарду Дэйемону, то мятежа Черного Пламени не случилось бы, и Роджер из Пеннитри был бы жив и посейчас. "Он был бы рыцарем, более истинным рыцарем, чем я. А я бы кончил на виселице или меня отправили бы в Ночной Дозор топтать Стену до самой смерти".
– Великая битва – это ужасно, – сказал старый рыцарь. – Но посреди крови и резни иногда есть и красота, которая может сокрушить сердце. Я никогда не забуду солнце, садящееся над Полем Алых Трав. Десять тысяч человек умерло там, и воздух полон был стонов и стенаний, но над нами небо кипело золотым, алым и оранжевым и было так прекрасно, что я заплакал оттого, что мои сыновья никогда этого не увидят, – он вздохнул. – Те дни не так уж далеко в прошлом, как вас заставили поверить. Разве что для Бладрэйвена…
– Я слышал, что это Бэйлор Сломи Копье выиграл сражение, – сказал Дунк. – Он – и принц Мэйкар.
– Молот и наковальня? – усы старого рыцаря дернулись. – Певцы не упоминают многих и о многом. Дэйемон в тот день был самим Воином. Никто не мог устоять перед ним. Он разнес в клочья авангард лорда Аррена и убил рыцаря Девяти Звезд и Неистового Уила Уэйнвуда, после чего вышел против сира Гвэйна Корбрея из Королевской Гвардии. Почти час плясали они верхами, кружась друг вокруг друга, а люди вокруг них умирали. Говорят, что когда Черное Пламя и Одинокая Леди сталкивались, звон был слышен на лигу окрест. говорят, то был наполовину стон, наполовину песня. Но потом Леди дрогнула, Черное Пламя рассек шлем сира Гвэйна, и тот был ослеплен кровью. Дэйемон спешился, чтобы его врага не затоптали, и велел Редтаску отнести его к мейстерам в обоз. И то была его смертельная ошибка, ибо Вороньи Клыки тем временем поднялись на гребень Гряды Плача, и в трех сотнях ярдов Бладрэйвен увидел королевский стяг своего сводного брата, а под ним Дэйемона и его сыновей. Первым он убил Эйегона, старшего из близнецов, ибо он знал, что Дэйемон никогда не оставит юношу, пока жизнь еще теплится в нем, пусть даже стрелы сыпались дождем. И так и было, хотя Дэйемона пронзило семь стрел, направленных не только луком Бладрэйвена, но его колдовством. Юный Эймон поднял Черное Пламя, когда клинок выскользнул из ослабевшей руки умирающего отца, и Бладрэйвен убил и его, младшего из близнецов. Так погиб черный дракон и его сыновья.
То, что было много позже, я знаю. Я видел кое-что собственными глазами… как обратились в бегство мятежники, как Злой Клинок (Aegor Риверс Биттерстил (Горькая Сталь = Злой Клинок) – один из «Великих бастардов» Эйегона IV – Недостойного – сводный брат Бриндена Риверса Бладрэйвена (Кровавого Ворона) и Дэйемона Блакфайра (Черное Пламя) – Претендента) остановил бегущих и повел в отчаянную атаку… его поединок с Кровавым Вороном, хотя они бились не так впечатляюще как Дэйемон с Гвейном Корбреем… Сокрушительный удар принца Баэлора в тыл мятежников, рев дорнийцев, когда их копья заполнили воздух… но это было в конце дня, и ничего уже не решало. Война была сделана, когда Дэйемон погиб.
Победа была так близка… если бы Дэйемон проехал по Гвейну Корбрею и оставил его наедине со своей судьбой, он, возможно, разбил бы остатки войска Маэкара прежде, чем Кровавый Ворон смог достичь гребня. Тогда день принадлежал бы черным драконам, ведь Десница был убит, и дорога к Королевской Гавани была открыта перед ними. Дэйемон уже сидел бы на Железном Троне к тому времени, когда принц Баэлор подоспел со своими штормовыми лордами и дорнийцами.
Певцы могут продолжать петь о своих молоте и наковальне, сир, но это был братоубийца – тот, кто повернул ход истории белой стрелой и черной магией. Это он правит нами теперь, нет сомнений. Король Эйерис его марионетка. Не удивительно было бы узнать, что Кровавый Ворон околдовал Его Величество, чтобы подчинить своей воле. Нечему удивляться, что мы прокляты". Сир Юстас встряхнул головой и задумчиво замолчал. Дунк задавался вопросом, сколько Эгг подслушал, но не было никакой возможности спросить. Сколько глаз у Кровавого Ворона? – подумал он.
***
День становился все более жарким. И даже мухи сбежали, как заметил Дунк. У мух больше разума, чем у рыцарей. Они держатся в тени. Интересно, какое окажут ему и Эггу гостеприимство в Колдмоуте. Кружка прохладного темного эля была бы очень кстати. Дунк думал об этой перспективе с удовольствием, пока не вспомнил, что Эгг рассказывал о Красной Вдове отравившей мужей. Его жажда пропала сразу. Были и худшие вещи, чем сухое горло.
"Было время, когда Дом Осгреев держал все земли на много лиг вокруг: от Нанни на востоке до Каменного Убежища", рассказывал Сир Юстас. "Колдмоут был наш, и Холмы Подковы, пещеры в Холмах Дерринга, деревни Доск и Малый Доск и Брэндиботтом, обе стороны Лиственного Озера… Девицы Осгрей выходили замуж за Флорентов, Сваннов и Тарбеков, даже Хайтауэров и Блэквудов".
Показалась кромка Леса Уота. Дунк прикрыл глаза рукой и прищурился. Сейчас он завидовал бесформенной шляпе Эгга. По крайней мере, у нас будет немного тени.
«Некогда Лес Уота простирался на всем пути из Колдмоута. Я не помню, кем был этот Уот. Перед Завоеванием вы могли наткнуться на зубров в его лесу и даже больших лосей в двадцать и более локтей. Здесь было больше благородных оленей, чем любой человек смог бы добыть за всю свою жизнь. И никому, кроме короля и клетчатого льва, не было позволено здесь охотиться. Даже в дни моего отца лес рос по обе стороны реки, но пауки вырубили деревья, чтобы расчистить пастбища для своих коров, овец и лошадей.
По груди Дунка потекла тонкая струйка пота. Он поймал себя на том, что яростно желает, чтобы его сеньор заткнулся. Слишком жарко чтобы говорить. Слишком жарко чтобы скакать на лошади. Просто чертовски жарко.
В лесу они наткнулись на тушу большой коричневой куницы, по которой ползали личинки. «Эй», сказал Эгг, далеко объезжая ее на Мейстере, «да здесь воняет хуже, чем от сира Бенниса».
Сир Юстас натянул вожжи. «Куница. А я и не знал, что хоть одна еще осталась в этом лесу. Интересно что ее убило?» Так как никто не отвечал, он продолжил: «Здесь я поверну обратно. Просто продолжайте ехать по западной дороге. Она выведет вас прямо к Колдмоуту. Монеты у вас?» Дунк кивнул. «Хорошо, возвращайтесь домой с моей водой». Старый рыцарь удалился рысью по дороге, по которой они приехали.
Когда он уехал, Эгг сказал: «Я придумал, как вам следует говорить с леди Вебер. Вам надо добиться ее расположения галантными комплиментами». Мальчишка выглядел таким же свежим и бодрым в клетчатой тунике, как сир Юстас в своем плаще.
