Урсула Ле Гуин - Планета Роканнона
Молодой властитель, определенно ни разу в жизни до этого не видевший никаких искусственных источников света кроме свечи или смоляного факела, без малейшего интереса посмотрел на электрическую лампочку над головой.
– У них всегда хорошо получались всякие изделия, – сказал он свойственным ему крайне высокомерным тоном.
– Что-нибудь новое они в последнее время делали?
– Наши стальные мечи мы покупаем у «людей глины»; кузнецы, обрабатывающие сталь, были у них еще во времена моего деда; но что было раньше, я не знаю. Бок о бок с «людьми глины» мой народ живет с давних времен, мы позволяем им рыть туннели даже на границах наших владений, платим за мечи серебром. Говорят, что они богаты, но набеги на них запрещены обычаем. Война между двумя разными племенами к добру не ведет, ты знаешь сам. Даже когда мой дед Дурхал, думая, что они украли его жену, отправился к ним сюда, он не нарушил запрета и не стал заставлять их говорить. «Люди глины» стараются, если возможно, не лгать, но и не говорить правду. Любви к ним мы не испытываем, как и они к нам – наверно, они помнят те далекие дни, когда запрета еще не было. Храбростью «люди глины» не отличаются.
За спиной у них загремел голос:
– Склонитесь перед Повелителями Ночи!
Оба мгновенно обернулись; рука Повелителя Звезд легла на лазерный пистолет, а руки Могиена – на рукояти мечей, но Роканнон сразу заметил вмонтированный в вогнутую стену динамик и шепнул Могиену:
– Не отвечай.
– Говорите, пришедшие в Пещеры Властителей Ночи!
Оглушительный голос, казалось, не мог не вызвать страха, однако у Могиена лишь поднялись в ленивом недоумении высокие дуги его бровей. Немного помолчав, он спросил:
– Теперь, после того, как ты три дня летел на крылатом коне, ты почувствовал, Повелитель Звезд, какое это удовольствие?
– Говорите, вас слышат!
– Почувствовал. И полосатый конь легок в полете, как западный ветер в теплый сезон, – сказал Роканнон, используя комплимент, услышанный как-то за столом в Зале Пиршеств Халлана.
– У него очень хорошая родословная.
– Говорите! Вас слышно!
И они начали, между тем, как стена бушевала и ярилась, обсуждать разведение крылатых коней. В конце концов из туннеля появились двое «людей глины» и буркнули:
– Пойдемте.
Через разветвляющиеся туннели они привели Роканнона и Могиена к очень чистому, похожему на увеличенную игрушку маленькому вагончику на электрическом ходу, и вчетвером они быстро проехали на нем по туннелям несколько миль; глина осталась позади, теперь вокруг них был известняк. Остановился вагончик перед входом в ярко освещенный зал. В дальнем конце зала стояли на возвышении трое гдема. Как этнолог, при первом же взгляде на них Роканнон ощутил острый стыд: все трое показались ему на одно лицо. Как в свое время китайцы голландцам, а позднее – русские центаврийцам... Потом он уловил отличие двух «людей глины», стоявших по сторонам от третьего, стоявшего посередине: у этого на голове была железная корона, а властное лицо было белое и морщинистое.
– Что нужно Повелителю Звезд в пещерах Могущественных?
Формальный характер «общего языка», на котором они к нему обратились, в этой ситуации устраивал Роканнона как нельзя лучше, и он ответил на нем же:
– Я надеялся прийти гостем в эти пещеры, узнать обычаи Повелителей Ночи и увидеть ими творимые чудеса. Я надеюсь, что возможность для этого у меня еще будет. Но ныне происходит плохое, и сейчас меня привела к вам крайняя нужда. Я должностное лицо Союза Всех Планет. Я прошу вас доставить меня к звездному кораблю, который вам подарил Союз в знак его доверия к вам.
Все трое смотрели на него, и выражение их глаз не менялось. Благодаря возвышению, на котором они стояли, казалось, что они одного с Роканноном роста, и он смотрел, не в силах оторвать взгляд, на их широкие лица, чей возраст невозможно было определить, и в будто окаменевшие их глаза. У Роканнона было чувство, что все это происходит во сне, когда стоявший слева сказал на галапиджине:
– Корабль нет.
– Есть, – сказал Роканнон.
Наступило молчание, потом говоривший гдема повторил:
– Корабль нет.
– Говорите, пожалуйста, на «общем языке». Я прошу вашей помощи. На вашу планету высадились враги Союза. Если вы допустите, чтобы они здесь остались, планета эта перестанет быть вашей.
– Корабль нет, – снова повторил левый. Двое других стояли неподвижные как сталагмиты.
– Значит, я должен сказать другим Повелителям Союза, что «люди глины» не оправдали их доверия и не достойны сражаться в Грядущей Войне?
Ответом было молчание.
– Доверие либо обоюдно, либо его нет вообще, – сказал наконец на «общем языке» гдема, увенчанный железной короной.
– Если бы я вам не доверял, разве бы обратился я к вам за помощью? Выполните хотя бы вот какую мою просьбу: отправьте этот корабль с письмом в Кергелен. Не нужно, чтобы кто-то полетел на нем и потерял восемь лет: корабль до Кергелена долетит сам.
Опять наступило молчание.
– Корабль нет, – снова повторил скрипучим голосом левый.
– Пойдем, Повелитель Могиен, – сказал Роканнон и повернулся к «людям глины» спиной.
– Тех, кто предает Повелителей Звезд, предают не только их, но и древние обычаи, – высокомерно сказал, отчеканивая каждое слово, Могиен. – Еще в очень древние времена делали вы для нас мечи, «люди глины». Мечи эти не заржавели и сейчас.
И он вышел вместе с Роканноном вслед за сопровождавшими серыми коротышками; те молча отвели их к той же рельсовой дороге, и они, проехав снова через лабиринт сырых, но ослепительно ярко освещенных туннелей, вышли наконец в свет дня.
Они перелетели на крылатых конях на несколько миль к западу, за пределы территории, принадлежащей «людям глины», и опустились, чтобы посовещаться, на берег протекавшей через лес реки.
Могиен не мог отделаться от чувства, что он не оправдал ожиданий своего гостя; он не привык к тому, что ему мешали быть гостеприимным и щедрым, и сейчас лишь с трудом сдерживал возмущение.
– Пещерные черви! – пробормотал он. – Трусы! Никогда не скажут напрямик, что они сделали или хотят сделать. Все «маленькие» таковы, даже фииа. Но фииа все-таки можно доверять. Как ты думаешь, не могли ли «люди глины» отдать корабль врагу?
– Откуда нам знать?
– Я знаю одно: они его отдадут только тому, кто заплатит вдвое. Все вещи, вещи – кроме вещей, их не интересует ничего. Что имел в виду самый старый, когда говорил, что доверие должно быть обоюдным?
– По-моему, его народу кажется, будто мы, Союз, их предали. Начали помогать им, потом вдруг бросаем их на сорок пять лет, не общаемся с ними, не приглашаем больше к себе, говорим им, чтобы они надеялись только на себя. И вина тут только моя, хотя они этого не знают. С какой стати, коли на то пошло, должны они быть со мной любезны? Думаю, что в контакт с врагом они еще не вошли. Но если они и продадут ему корабль, это все равно ничего не изменит. Врагу от него пользы будет даже меньше, чем мне.
