Дэйв Волвертон - Властители рун
— Благодарю за доклад, — сказала Иом капралу. —
Я поговорю об этом с отцом.
Затем принцесса поспешила к группе солдат. Сержант Дрейс лежал на подстилке, брошенной на зеленую траву. Его покрывала натянутая почти до горла, насквозь пропитанная кровью простыня, цвета слоновой кости. Кровь сочилась и из уголков рта умирающего. Его положили так, чтобы косые лучи утреннего солнца не падали на бледное, покрытое потом лицо.
Капрал Клевз был прав: ей не следовало приходить сюда. Ее мутило от вида крови, запаха развороченных внутренностей и ощущения подступившей смерти.
Поблизости отиралось несколько ребятишек, с утра пораньше прибежавших из замка поглазеть на раненого. Сейчас они уставились на Иом. Потрясение и боль в детских глазенках, казалось, мешалось с надеждой на то, что вот-вот принцесса улыбнется, и все как-нибудь уладится.
Устремившись к Дженесси, девчушке лет девяти, Иом обняла се и шепнула:
— Пожалуйста, уведи отсюда малышей. Дрожащая Дженесси на миг прильнула к принцессе, после чего сделала как было ведено.
Лекарь склонился над Дрейсом, но, похоже, не решался что-либо предпринимать. Он просто смотрел на раненого, а когда поймал вопрошающий взгляд Иом печально покачал головой. Спасти сержанта было не в его силах.
— Где травник Биннесман? — спросила Иом, знавшая, что как целитель этот волшебник неизмеримо превосходит любого лекаря.
— Он ушел на луга, собирать канупер. Его не будет до вечера.
Иом огорченно покачала головой. И надо же было целителю именно в такой страшный час отправиться на поиски трав, изгоняющих из замка пауков. Но этого следовало ожидать. Ночи становилась холодными, и не так давно она сама пожаловалась Биннссману на пауков, искавших тепла в ее покоях.
— Боюсь, я ничего не могу поделать, — сказал лекарь. — Трогать его и то не решаюсь, так он сильно кровоточит. И зашить раны не могу, и оставить открытыми тоже страшно.
— Я могла бы передать ему дар, — прошептала Шемуаз. — Мою жизнестойкость.
Это предложение свидетельствовало о большой и чистой любви. Иом хотелось воздать должное великодушию подруги, но лекарь сказал совсем другое.
— Думаете, он поблагодарил бы вас за такой поступок? А если спустя некоторое время вы умрете от лихорадки. Не раскается ли он в том, что принял этот дар?
Лекарь рассудил верно. Шемуаз была способна на большую любовь, но никогда не отличалась особой выносливостью. Зимой ее частенько одолевала простуда, а ссадины и порезы подолгу не заживали. Отдав жизнестойкость сержанту Дрейсу, она стала бы еще более болезненной и, скорее всего, зачахла бы, так и не успев выносить ребенка.
— Но он не умирает так долго лишь благодаря дарам жизнестойкости, — возразила Шсмуаз. — Добавить еще чуть-чуть и ему, возможно, удастся выжить.
Лекарь покачал головой.
— Принять дар, даже дар жизненной силы, не так то просто. Организм при этом испытывает настоящее потрясение. Боюсь, в нынешнем состоянии ему этого не перенести. Нет, нам остается лишь ждать и надеяться… вдруг он все-таки выживет.
Шемуаз кивнула, а потом краем своей юбки утерла кровь, сочившуюся из уголков рта Дрейса. Сержант тяжело дышал, наполняя легкие воздухом так, словно каждый вздох мог оказаться последним.
— Неужто он дышит так уже давно? — изумилась Иом. Лекарь кивнул, почти неуловимо, так, чтобы не заметила Шсмуаз. Дрейс умирал. Прошел час. Дрейс дышал все натужнее, борясь за каждый глоток воздуха, но вдруг, неожиданно, открыл глаза, словно пробудившись от беспокойного сна.
— Где? — выдохнул он, глядя в глаза Шсмуаз.
— Где книга? — спросил один из гвардейцев. — Мы подобрали ее и отнесли королю.
— Интересно, — подумала Иом. — О чем толкует этот солдат? — Но тут изо рта Дрейса хлынула кровь. Выгнув спину он потянулся к Шемуаз, схватил ее за руку и перестал дышать.
Обхватив голову сержанта ладонями, девушка приникла к нему и в отчаянии прошептала.
— Я хотела прийти. Я хотела увидеть тебя сегодня утром…
Не договорив, Шсмуаз разразилась слезами. И солдаты, и лекарь отступили на несколько шагов, чтобы дать ей возможность произнести последние слова любви — на тот случай, если дух Дрейса еще не покинул умершее тело.
Закончив прощание, Шсмуаз встала. Капрал Клевз, дожидавшийся этого за се спиной, выхватил свою секиру, и ловко отсалютовал, почти коснувшись лезвием навершия стального шлема. Отсалютовал не Иом, но Шсмуаз. Затем он опустил оружие и тихонько повторил то, что уже говорил.
— Сраженный врагом, он звал вас, леди Шемуаз. Девушка встрепенулась и подняла глаза на капрала.
— Это не иначе как чудо, — сказала она. — Любой человек, получив такой удар, успел бы разве что вскрикнуть.
Слова эти прозвучали так, словно с помощью правды девушка хотела нанести ответный удар человеку, принесшему ей столь горькую весть. Но в следующее мгновение голос ее смягчился. — Но я все равно благодарна тебе Клевз, за твою доброту. Ведь ты выдумал это, чтобы облегчить мою боль.
Капрал поморгал, отвернулся и зашагал к Сторожевой Башне.
Иом коснулась спины Шемуаз.
— Мы возьмем тряпицы, и обмоем его перед погребением.
Шемуаз уставилась на принцессу, и глаза девушки расширились, словно она неожиданно припомнила нечто важное.
— Нет! — воскликнула она. — Пусть этим займется кто-нибудь другой. Это не имеет значения. Его… его дух не здесь. Идем, я знаю, где он. — Шемуаз устремилась по дороге к королевским воротам.
Иом и ее Хроно поспешили следом, вниз по склону холма, через рынок к наружным воротам, а потом ко рву. Луга за рвом уже. заполнились приехавшими на ярмарку торговцами: южане разбили множество ярких шелковых шатров — алых, шафрановых, изумрудно-зеленых. На южном холме красовались торговые павильоны, а у опушки леса паслись тысячи мулов и лошадей.
Миновав ров, Шемуаз свернула налево и двинулась по заросшей тропке рядом с водой к рощице, расположенной к востоку от замка. Чтобы заполнить этот ров водой, от реки прорыли канал: рощица находилась как раз между рекой и каналом. Оттуда, с небольшого подъема были видны четыре арки старого каменного моста, повисшего над серебристой лентой реки. За этим мостом высился новый — его каменная кладка пребывала в гораздо лучшем состоянии, но ему явно не хватало статуй, украшавших древнее строение. Скульптурных композиций, восхвалявших победы Властителей Рун Гередона.
Иом частенько задумывалась о том, почему ее отец не повелел разобрать старый мост и установить скульптуры на новом. Но сейчас, приглядевшись, она поняла, в чем дело. Несчетные годы пребывания то подо льдом, то под палящим солнцем не прошли даром: изваяния начали разрушаться. Разъедаемый лишайником камень покрылся красноватыми, бурыми и тускло-зелеными пятками. В этих свидетельствах седой старины было нечто живописное и внушающее почтение.
