Мелани Роун - Принц драконов
— Это не он, а я виновата, — ответила Сьонед и вдруг взорвалась:
— А Ками говорила, что мне нечего бояться!
— Конечно, нечего, — подтвердил Оствель. — Просто Огонь был слишком ярким. Тень здесь ни при чем, Сьонед, а бояться следует только ее.
— Но пострадать можно и от Огня, — прошептала Сьонед, глядя на свои руки. ***
Рохан успешно скрывался от тетки до самого вечера. Андраде, отослав Тобин отдохнуть и восстановить потерянные силы, искала юного принца, но так и не смогла найти. Гордость не позволяла ей спрашивать, где он может быть. Надо было заботиться о своей репутации; кроме того, Андраде отказывалась признать, что не может найти человека, явно находившегося неподалеку. Ей была давно знакома отвратительная привычка племянника исчезать в самый нужный момент. Андраде решила переупрямить принца, прекрасно зная, что он сам выберет время и место для встречи.
Когда поздним утром следующего дня Андраде пришла к Тобин, чтобы объяснить ей происшедшее накануне, Чейн еще спал — не столько от крайнего физического и душевного утомления, сколько от крепкого вина, выпитого на голодный желудок, чтобы забыть о Зехаве, пронзенном драконьими когтями. Стремясь остаться наедине, обе женщины спустились в сад.
— Все это было очень странно, — призналась Тобин, когда Андраде спросила, что она думает по поводу вчерашнего. — Я всегда удивлялась, как фарадимы умудряются управлять солнечным светом.
— Вчера ты помогла мне, но не вздумай повторить это в одиночку, — предостерегла Андраде. — Равновесие — вещь тонкая, и управлять им может только хорошо обученный человек. — Она сделала паузу, увидев, что над кустом роз неподалеку склонился садовник. — Но когда приедет Сьонед, я попрошу ее заняться с тобой.
— Сьонед? Это ее имя?
— Да, но с более сильным ударением на втором слоге. Первый почти проглатывается, и получается что-то вроде «Сь'нед».
— Красивое имя, — задумчиво сказала Тобин. — Рохан уже знает, что ему предстоит добавить к этому имени титул «принцесса»?
— Я думала, что ты сама скажешь ему… Да, Сьонед предстоит стать его женой. Рохан еще не знает об этом, но ждать осталось недолго.
— Мне понравилась эта девушка. Я словно прикоснулась к ней. Там были… цвета, и я словно держала их в руках. Чудесные цвета…
— Похоже, ты испытала это не впервые… — Андраде глядела на принцессу, приподняв бровь.
— Временами я чувствую нечто подобное с Чейном, — медленно сказала Тобин.
— Как будто заглядываю внутрь его, а он переливается разными цветами… Это значит, что я могу стать фарадимом?
— Сьонед кое-чему научит тебя, но и только. Это опасно.
— Я помню, как Кессель потерялся в тени, — тихо ответила принцесса. — Мы с матерью заботились о нем, пока он не умер.
Андраде отвернулась, вспоминая красивого молодого «Гонца Солнца», некогда посланного сюда. Он не справился с солнечным светом на исходе дня. Потеряться в тени было самой страшной опасностью, подстерегавшей фарадима, поскольку воображаемые нити, не прерванные до наступления темноты, не расплетались, а забытые в ночи цвета больше никогда не знали солнечного света. Лишенное души тело вскоре умирало: его сущность следовала за солнцем, садившимся в Темные Воды.
— Значит, ты знаешь, к чему приводит самонадеянность, — сказала Андраде.
— Кстати, о самонадеянности. Точнее, о высокомерии. Кажется, Рохан затеял со мной игру в прятки.
— Мать сказала, что вчера поздно вечером он ненадолго заходил в комнату отца. Однако где он скрывается сегодня утром, я не знаю. — Тобин опустилась на стоявшую в тени скамью. — Ты права, и я отвечу тебе, не дожидаясь вопроса. Да, я знаю почти все места, где он может прятаться, но тебе не скажу. Он придет сам, когда будет готов к этому. Не трогай его, тетя. Пока не надо. Я волнуюсь за него.
Андраде села рядом, борясь с досадой. Вполне возможно, что Рохан не в состоянии говорить с кем бы то ни было. Даже с родней, и тем более с ней, Андраде.
— Все равно ему рано или поздно придется сделать это.
— Ты упрекаешь его в трусости? — Вовсе нет. Но почему он не с Зехавой? Тобин вздохнула.
— Наверно, он слишком похож на меня. Тоже не может поверить в смерть отца
— ни в близкую, ни в дальнюю. Может быть, в этом все дело?
Андраде поняла. Еще вчера Зехава был бодрым и полным сил человеком, а сегодня умирал. Жизнь еще теплилась в нем и отказывалась покидать израненное тело.
— Все равно наследному принцу запрещено следить за смертью собственного отца, — продолжила Тобин.
— Варварский обычай. Рохан должен видеть это, иначе образ Зехавы всю жизнь будет стоять у него перед глазами и не даст смириться с мыслью, что отец мертв и прах его сожжен.
Черные глаза Тобин наполнились слезами. Дождь, омывший полночь…
— Ты самая жестокая женщина из всех, кого я знала, — прошептала она.
Андраде закусила губу, а потом сжала руку племянницы.
— Не думай, что я не скорблю о твоем отце. Зехава замечательный человек. Он подарил мне тебя и Рохана, чтобы я могла любить вас как собственных детей. Но я такая как есть, Тобин. Обе мы занимаем высокое положение, а это налагает особую ответственность. Когда у нас есть время, мы даем волю чувствам. Сейчас такого времени нет. Мне необходимо немедленно поговорить с Роханом.
Однако он скрывался от тетки весь день. Эта игра в «кошки-мышки» постепенно привела Андраде в такую ярость, что она в конце концов смирилась с унижением и поставила одного из «Гонцов Солнца» дежурить у дверей покоев принца, велев ему немедленно доложить о прибытии Рохана. Другие фарадимы, получившие тот же приказ, обыскали все укромные уголки вокруг крепости, но ни от кого из них так и не поступило известий.
Ближе к вечеру Андраде выбилась из сил. Она дважды заходила к Зехаве, надеясь, но не слишком рассчитывая на то, что он придет в себя, и несколько часов просидела рядом с Милар в душной, жаркой комнате. В сумерках она решила подняться на Пламенную башню, надеясь ощутить там хотя бы слабое дуновение прохладного ветерка. Андраде открыла дверь верхнего помещения, отдуваясь после долгого подъема, и гневно выругалась: посреди огромной круглой комнаты сидел одинокий Рохан.
Свет от разведенного в центре небольшого костра бросал золотистый отблеск на его светлые волосы и бисеринки пота, выступившие на лбу и впадинке у горла. Он поднял глаза и равнодушно посмотрел на тетку.
— Долго же ты меня искала… — заметил он. Андраде боролась с желанием молча надрать ему уши. У дальней стены стояло несколько стульев. Она взяла один из них, села напротив племянника и уставилась в пламя.
— С твоей стороны очень любезно так долго прятаться, — сказала она, едва владея голосом. — Ты выбрал не самое лучшее место для разговора. И не самое удобное. — Она указала на костер, который горел здесь круглый год. — Не самое удобное? — пожал плечами Рохан. — Может быть. Я вижу в пламени лицо отца.
