Юлия Андреева - Ветер из Ига
Глава 6
Спасенная девочка
Война — это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Поэтому прежде чем решиться на столь серьезный шаг, необходимо испробовать все прочие средства. Во-первых, надо разбить замыслы противника. На следующем месте — разбить его союзы, и наконец — разбить его армию.
Сунь У— Меня попросили рассказать что-нибудь о человеческой природе. Ну что я могу сказать нового о человеке, о котором уже давно все сказано. Настоятель «Храма Разводов» на Миуре почтенный Гёдзаку как-то рассказывал мне, что если сперва лицо человека рассечь мечом по диагонали, пописать на него и затем потоптаться плетеными сандалиями, с лица слезет кожа! Вот, собственно, и все, что я могу рассказать о человеческой природе.
Дзатаки кивнул секретарю, что на сегодня больше не нуждается в его услугах. Последнее время размеренная жизнь второго лица в государстве изменилась настолько, что и сам Ким-Дзатаки диву давался. Вроде хорошенькая маленькая девочка, может, даже слишком хорошенькая, слишком напуганная, слишком несчастная, а ради нее он готов забыть о государственных делах, о любимой жене, наложницах, забыть поесть или прогуляться перед сном, забыть о безопасности… С каждым днем грозный даймё привязывался к малышке все сильнее и сильнее, любил ее все крепче и крепче, так, словно спасенная им девочка была ему родной. Его плотью и кровью, его долгожданным ребенком, да что там ребенком, разве когда-нибудь он думал, что можно с такой силой любить детей? Разве когда-то, еще в теле князя Киямы, он нянчился так с сыном Умино? С любимым внуком Судатё? Возможно, потому что прежде он находил более важные занятия, нежели посидеть с ребенком.
Так или иначе, Дзатаки дни напролет проводил рядом с малышкой, то и дело вызывал к ней то придворного лекаря, проверить, все ли в порядке со здоровьем бывшей пленницы, то массажиста, а то и, позабыв о своем высоком положении в стране, сняв полотняную куртку, с нежностью заботливой няньки сам принимался разминать крохотное тельце маленькой чаровницы.
Он не знал и не ведал, кем была спасенная им девочка, да и по большому счету не хотел знать. Должно быть, малышка была украдена из семьи какого-нибудь даймё, но как узнать какого? Не будешь же рассылать гонцов по всем ханам Японии?
Хотя поначалу он действительно хотел поступить именно так, вернуть девочку родителям, но потом сама мысль расстаться с хорошеньким ребенком сделалась для старого князя невыносимой. Временами, смотря в лучистые глазки девчоночки, князь провинции Синано думал, что она вот-вот заговорит с ним. Так бывает, после перенесенных страданий человек нередко теряет дар речи. Для взрослого человека немудрено, а тут крохотная маленькая пичуга, которую оторвали от матери и, заколотив в ящике, оставили совсем одну…
При одной мысли о том, что Хаято мог не услышать плача и девочка осталась бы заживо погребенной в подземелье, сердце Кима-Дзатаки обливалось кровью.
Занятый малышкой, он совсем позабыл свои обычные дела и обязанности, сославшись на недомогание, почти перестал бывать при дворе сегуна, не интересовался делами в своих владениях, почти не встречался с «сыном». Странная магия маленькой девочки заставила Кима с головой уйти в ее выхаживание, позабыв даже о том, что сын настоящего Дзатаки, Хаято, приволок из замка синоби другую пленницу, сидящую там на цепи деву, которую из профилактических соображений Ким-Дзатаки поначалу даже распорядился убить.
Глава 7
Вылазка
Сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию не сражаясь.
Сунь У— Ну, вот вроде и знак. — Толстомордый самурай по прозвищу Ядро ткнул плеткой в сторону надрубленной ветки. — Дальше, сотник, твоя воля, но коням неможно.
— Нельзя так нельзя. — Маленький, юркий и совсем не похожий на сотника Кадзума в голубой куртке и штанах, которые он специально одел, чтобы его форма не бросалась в глаза, ловко соскочил из седла. Спешились и остальные: степенно — Ядро и наперегонки — братья Кару. На этот раз Кару-старший уговорил сотника взять с собой недавно поступившего на службу братишку, ходившего пока в вакато и топчущего на ратной службе свои первые сандалии.
— Стало быть, сотник, за этим леском аккурат и стоит, — он сделал знак, отгоняющий нечистую силу, — домик ведьмаковый, — продолжал свои пояснения Ядро, важно оправляя одежду и со значением водя глазами. Все-таки ведьмак — это вам не безропотные крестьяне и даже не нищий, промышляющий разбоем на большой дороге ронин. Ведьмак опасен неизвестностью, потому как ни в жизнь не угадаешь, какой гадости от него ожидать. А посему святое правило: ведьмака либо не трожь, либо руби с одного удара. Чтобы «мама» сказать не успел, не то чтобы заклинание какое прошептать. Все зло у них в этих заклинаниях. Скажет недоброе слово — и сам ляжешь, и весь род твой до седьмого колена сухим деревом рухнет. А посему нельзя трогать ведьмака!
— Лесок небольшой, но надежный, до поры до времени схоронит, — стучал зубами Ядро. — Я потому и сказал, что нельзя на ведьмака целым отрядом идти, приметно больно. Отряд простор любит. Даже десяток господина Юкио не прошел бы, уж простите меня за смелость, Юкио-сан. Зато мы как мышки проскользнем. С той стороны — дома, поля крестьянские, обзор как на ладони, бей не робей, с этой — лесок. Редкий, но верный, тишком пройдем, авось ведьмино отродье и не приметит.
— Клацалками меньше лязгай, не ровен час, беду накличешь. — Выставил кулак Юкио. — А десяток, это я понимаю, отчего ты отговаривал сотника взять с собой мой десяток, небось, добычей, жадюга, делиться не хочешь. Все тебе одному загрести надо.
Кадзума неодобрительно покачал головой.
— Гляди, Ядро, что-нибудь недоброе почую, вообще доли лишу. — Он презрительно сплюнул и, оглядевшись, махнул рукой: мол, пошли.
— Коней привяжи, дубина, — послышался за спиной шепот старшего Кару.
Сотник не оборачиваясь шел через лес. За ним на кривых полусогнутых ногах семенил Ядро, чуть отстав, шли братья Кару, замыкал шествие десятник Юкио. Сотник чувствовал всех своих ребят кожей — с этими рубаками он попадал не в одну заварушку. Со всеми, кроме, разумеется, младшего Кару. Но зато достаточно воевал рядом с его отцом, да и старшего брата знал точно облупленного. Все они: Юкио, Ядро, старший Кару — были его побратимами, братьями по кровавой работенке, которую задавали самураям их князья.
Резкий крик Юкио да ругательства Ядра оборвали мысли сотника. Он обернулся и застыл, не в силах поверить в случившееся: побратимов не было. Там, где они шли, трава все еще была примятой, качались потревоженные ветки кустов. Но ребята пропали!
