Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом
Сатал уже успел кинуть поверх сдвинутых стульев предусмотрительно запасенное одеяло и сменил строгий костюм на мягкие брюки и свитер домашней вязки. В кабинете пахло мятой.
— Чего тебе?
— Возможно, я зря паникую…
— Только короче — я спать собрался.
— Только что мне звонил Ларкес. Просил выяснить, зачем к нам приехали «столичные гости».
Сонливость в глазах координатора сменилась острой сосредоточенностью:
— Что ты ответил?
— Сказал, что не хочу связываться, сослался на то, что уже имел неприятности.
— Молодец. Откуда звонили?
— Выясняют.
— Правильно, — Сатал ожесточенно потер лицо, пытаясь собраться с мыслями, но сдался. — Нет, сегодня не выйдет. Завтра с утра разберемся. С этим типом нам надо быть очень осторожными!
— Я знаю. Я с ним работал пятнадцать лет, хотя мы и не часто виделись. Кстати, кто он теперь?
— Это самое забавное — никто не знает. Вроде бы, есть человек, а начнешь интересоваться — все тычут куда-то вверх и глаза закатывают. Хотел бы я знать, как он после пятнадцати лет безупречной службы умудрился до такой степени запустить дела. И еще — так вовремя подать в отставку.
— Меня посещали такие мысли, — признался капитан.
— То-то. Завтра будем думать. Серьезно думать. Не знаю, чего Ларкес задергался, но своего финансиста Искусники нам не простят…
Глава 4
Все утро понедельника я провел с мыслью, что стоит заделаться некромантом хотя бы для того, чтобы поднять из могилы предков и сказать им все, что я о них думаю. Угораздило же им отколоться от своих! Если бы за мной стоял клан Тангоров, никто не посмел бы разговаривать со мной на повышенных тонах — черные семьи ценят свою репутацию и мало заботятся о справедливости.
А вот идея отделаться от полоумных наставников при помощи прессы, по здравому размышлению, не казалась мне такой уж хорошей. Нет, из «надзора» меня вышибут, как пробку (зачем им проблемы), вопрос в том, захочет ли кто-нибудь вообще после этого иметь со мной дело. Я ведь неплохо познакомился с клиентурой черных магов: напуганный, неуверенный в себе обыватель не пойдет за помощью к склочному колдуну, успевшему засветиться в скандале с НЗАМИПС — такие люди хотят за свои деньги покоя и безопасности. Алхимикам тем более не нужен истеричный коллега. Место в «Биокине» не будет кормить меня вечно, как и доходы от двух-трех удачных поделок, о состоятельном будущем и лимузинах с кожаными сидениями придется забыть. Зато недоброжелатели из «надзора» про меня не забудут, а живут-то маги долго.
Альтернативой было бегство, причем, не просто из Редстона, а вообще из страны (за несколько месяцев до окончания Университета, без диплома и даже без печати мага). В мире существовало только три государства, где черный маг мог чувствовать себя в безопасности — наша Ингерника, Каштадар и И'Са-Орио-Т. Причем в Каштадаре все боевые маги объединены в особый орден, с военной иерархией и дисциплиной (нафига мне это счастье?), а империя Са-Орио обладала культурой настолько специфической, что занять там какое-то приличное положение иноземец в принципе не мог. Все прочие страны представлялись мне этакими пигмеями, постоянно мечущимися от одного могущественного патрона к другому, даже если и есть где-то там место, терпеливо дожидающееся одинокого изгоя, я о нем ничего не знал. И в любом случае на занятиях алхимией можно будет ставить жирный крест — мой врожденный талант определит мою судьбу не хуже иного проклятья. Те же яйца, вид с боку.
Правда, оставался еще Краухард. Я всегда мог вернуться туда и остаться насовсем — сумрачному краю не впервой прятать кого-то от внешнего мира. Уйти и стать никем, деревенским алхимиком, механикусом в деревне на двадцать два дома, уважаемым обитателем машинного двора, никогда не покидающим свои владения больше, чем на неделю. Смогу ли я повторить «карьеру» дяди Гордона, успев попробовать столь многое?
Телепатии не существует, но все люди, наверное, в чем-то эмпаты — глядя на мою спокойную (я два раза по зеркалу проверял!) физиономию студенты старались не заводить разговор и даже рядом не становиться. Когда занятия в Университете кончились, алхимики-одногрупники прыснули от меня во все стороны как одноименные заряды — по кратчайшей траектории. Ну и пофиг. До встречи с некромантом оставались сутки, нужно было срочно решать — бежать или остаться.
Я дошел до квартиры, привел себя в порядок и переоделся в свой самый лучший костюм, даже ботинки начистил, как на прием к дяде Четвертушки. Время притворяться кем-то еще кончилось, либо они принимают меня таким, какой я есть, либо — мы разбегаемся. А начнем мы с мисс Кевинахари, как с самой худосочной.
Рабочий день еще не кончился, в полицейском управлении царила деловая суета. Со свойственным ей демократизмом, эмпатка выбрала кабинет в так называемом «новом крыле», поделенном между сотрудниками НЗАМИПС и криминальной полицией — пусть не так шикарно, как на начальственном этаже, зато все удобства есть, светло и с лифтом. Это последнее — лифт — привлекало меня здесь больше всего, к великому неудовольствию лифтера. Ему что, жалко покатать человека? Но мужик вредничал и отказывался везти пассажиров вниз, ссылаясь на какие-то дурацкие правила, а проверить правдивость его слов у меня все никак не доходили руки.
Прошмыгнул к заветной кабинке, я назвал последний, пятый этаж и с удовольствием прислушался к скрипу лебедки и гулу хорошо отлаженного механизма. Лифтер не стал делать промежуточных остановок — все равно никто не войдет. Репутация! В учреждении, половина сотрудников которого работала с черными магами, а некоторая часть — ими и являлась, меня еще ни разу не толкнули локтем и не послали по матери. Вот такая вот культура общения!
Кевинахари была у себя. Мне всегда было интересно, что делает эмпатка, когда остается в одиночестве, оказалось — ведет записи (наверное, составляет подробные досье на всех, с кем за день успела пообщаться). Я вломился в кабинет без стука, Кевинахари посмотрела на меня поверх очков в тяжелой роговой оправе и тут же сделала необходимые выводы — отложила перо и сдвинула массивный гроссбух на край стола.
— Что-то случилось, Томас?
— Да! Случилось страшное, — у меня кончилось терпение и это действительно страшно. — Вы знаете, что из столицы явился какой-то долбанный некромант и домогается меня? Я — приличный черный, я уважаю закон, — ну, большую часть времени, — и не занимаюсь уголовно наказуемыми деяниями!
По крайней мере — систематически.
— Понимаю, — эмпатка бодро выбралась из-за стола, — за мной!
