Сергей Солдатов - Клан Рысей
— Ну и вид на жительство для новой гражданки Столицы — капитан вопросительно посмотрел на Маркуса.
— Илики из Каменки — подсказал тот.
— Все будет сделано без всякого обмана — заверили уже порядком напуганные молодые люди.
— А я уверен что будет без обмана — вежливо улыбнулся капитан — ведь и я и вы все, дворяне.
— Обманете вы меня, это же будет оскорбление, и я вынужден буду, для сохранения лица, вызвать вас на поединок чести. Всех вас или по очереди, мне в общем безразлично. Поверьте, я противник поединков, но меня просто не поймут в гвардии, если я спущу подобное. Но, если вам покажется оскорбительным, такое пренебрежение к вашим способностям в поединке чести, то я попрошу составить мне компанию моих лейтенантов. Не смогу же я их удерживать, если они оскорбление их командира воспримут как личное. А они так и воспримут, не сомневайтесь. Ну, какие уж тут обманы могут быть? Идите, у вас времени осталось всего-то до вечера. С отчетом к капралу, а уж он мне доложит, если что не так будет, ну до этого не дойдет, мы же дворяне.
Илика на улице успокаивала Киса. Она даже не обратила внимания на своих обидчиков, которые бегом высыпали из двери с вытаращенными от ужаса глазами и удались в сторону магистрата, на ходу споря кто чем займется. За ними вышли Маркус и все остальные.
— Ну что Илика, пошли домой, вечером нам принесут и документы на твоего Киса и все что там еще полагается. Пошли, а то уже кушать очень хочется.
Глава 4
Заботы министра
Несмотря на ранний час, солнце чуть вышло из-за горизонта, его сиятельство герцог Балем уже работал над докладной запиской Императору. Не молодой, шестьдесят семь лет солидный возраст, но еще полный сил, он не позволял себе расслабляться и приучил к постоянной работе всех домочадцев.
Последние новости не радовали герцога. Должность министра по делам провинций предоставляла мало поводов для веселья. То, что опять обострились отношения с южными соседями, не сильно огорчало Балема. Вернее, хорошего в этом ничего не было, но так как холодная война с ханством продолжалось уже лет пятьсот, она превратилась некое постоянное зло, такое же неизбежное как ураганы в степях или штормы на море. Война эта регулярно, каждые десять–пятнадцать лет, переходила в горячие, разной степени «нагретости», конфликты привычные уже для обеих сторон.
С ханом, еще как-то договаривались. К своим обязательствам, он относился серьезно, хотя по мелочам постоянно испытывал нервы жителям пограничья. Но вот с кем договариваться восточнее? Южные орки вообще не признавали государственных договоров, вернее, не понимали что это такое. Они жили по законам степей и как все истинные варвары, считали, эти свои законы обязательными и для всех остальных. Самым главным их законом был, нигде официально не сформулированный, но вбитый в голову каждого южного спепняка с рождения — закон силы.
Империя была силой для орков, этого не отрицал ни один из них. Беда в том, что она была силой только в глобальном смысле. Но на уровне приграничной деревни, на которую можно напасть, разорить и снова ускакать в степь, Империя силой не воспринималась. Не пошлет Император отряд гвардейцев искать неведомо кого, неведомо где. И орки и Император знали, что в лучшем случае вернется из этого похода лишь половина отряда, измотанная невыносимыми пыльными бурями. Деморализованная потерями не в боях с неприятелем, которого им так и не удастся найти, а от неведомой нежити, выползающей из степных курганов ночами. Уже сотни лет в Империи знали, южные степи не место для прогулок. Орков защищали обычаи степи, а нежить в пустынях и степях, воспринимала их как своих. Но любой чужак был там обречен. Вот и ограничилась Империя тем, что строила потихоньку вдоль границы с южными степями, высокую защитную стену. Да еще патрулированием наемников вдоль этой границы и по стене. Надежда была, что при попытке перехода границы, орочьи отряды наткнутся либо на стену, либо на патруль и будут отброшены обратно в степь.
Герцог Балин возлагал большие надежды на стационарные укрепления вдоль всей южной границы. И не он один так считал. А как еще защищать далекую протяженную границу Империи от степных псевдо–государств, населенных вдесятеро многочисленнее Империи? Вдесятеро, это еще в самом лучшем случае. Никто никогда не считал южных орков. «Никакая перепись не велась в «государстве», не имеющем даже единого управления, состоящего из многочисленных разрозненных племен, связанных лишь обычаями и объединяющихся только против внешнего врага. К сожалению, Империя считалась таковым с незапамятных времен. Историки утверждают, что даже со времен предшествующих Великому Перелому. Правда, Балин в это не очень-то верил. Никаких документов и артефактов подтверждающих столь древнюю вражду, никто никогда не находил, а пресловутое «Древнее знание», лично для Балина было не очень убедительным аргументом.
»Древнее знание» пробуждалось у магов совершенно разных школ и направлений. Основывалось оно не на опыте или логических выводах, а на дремлющей до поры информации, то ли в самих магах, то ли в той таинственной субстанции, которые в просторечье называется манной, то ли еще неведомо где. Никто точно не знает, откуда приходило это знание. Если кого-нибудь из магов оно осеняло, то ко всем, с кем этот маг им поделился, приходило какое-то подтверждение, так же непонятно откуда, а иногда даже и обоснование. Пренебрегать им ни Балин, ни кто-то еще никогда и не думали, но и слепо верить, до конца непонятному феномену, следовало с осторожностью. Хотя история не знает случая, чтобы «Древнее знание» оказалось неверным. Видимо это какая-то неведомая информационная система Древних, остатки которой действовали до сих пор. Неверным оно не было, но вот истолковывали его неверно очень часто, правильное понимание приходило порой через десятки лет, отсюда и осторожность в отношении веры в него.
Самым ярким примером неверного истолкования «Древнего знания», которое вошло во все учебники магии, истории и естествознания, были названия Империи, Столицы и Университета. Когда-то в незапамятные времена они были истолкованы как имена собственные и прижились в качестве таковых. И лишь немногим более сотни лет назад, другое, тоже «Древнее знание», растолковало, что слово «Столица» это не название главного города страны, а лишь обозначение, что данный город главный в стране, но название он может иметь другое. Открытие было любопытным, но менять сложившиеся веками традиции не стали. Так и осталось название страны Империя, главный город в ней продолжали именовать Столица, а самое престижное учебное заведение Столицы, так и осталось Университетом. Этим и многими другими историческими казусами и объяснялось настороженное отношение Балема к столь чудесному феномену, как «Древнее знание».
