Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови
— Пусть примет их в Вальхалле Один! Доблестные воины покинули сегодня наш мир, и единственное, что достойно их памяти, — поминальная виса.
И покуда крепок
Свод кости Имйра —
Сталь звенела сталью —
Не забудут люди
Вязов бури копий —
Славно бились вой.
Когда корабль вышел в море и высокий берег начал удаляться, то удивительно долго видно было серое пятнышко на вершине косогора — установленный на могиле камень со слегка криво выбитыми рунами.
Глава 3
ЧУЖИЕ БЕРЕГА
Море было серым точно так же, как и небо. Вдали клубящиеся тучи и бурлящие волны смыкались, создавая полное впечатление того, что там, на западе, нет ничего — только бескрайняя туманная бездна вроде той, что существовала до рождения мира.
Но именно туда, в сторону, где заходит солнце, а за окоемом Мидгарда лежит Ванахейм, Мир Крыльев, чуждый и непонятный не только людям, но даже богам-асам, предстояло совершить путь Ивару. Стоя на плоском камне, скользком из-за долетавших сюда брызг прибоя, он смотрел на запад и никак не мог поверить в это.
С момента схватки с людьми Берси Драного Плаща прошло два дня. Все это время драккар безостановочно плыл на юго-запад, один за другим минуя острова и фьорды Раумсдаля и Южного Мёра.
Сегодня им предстояло пуститься в открытое море.
За спиной Ивара послышались шаги. Он невольно напрягся, ожидая, что это окажется Нерейд, который не упустит случая и скажет очередную шутку. Но пришелец заговорил густым и спокойным голосом Эйрика:
— Что, смотришь?
— Смотрю, — ответил Ивар, не поворачивая головы. В зрелище на самом деле было что-то завораживающее. Отвести взгляд было трудно. — А что там, за морем, куда мы плывем?
— Там? — удивился Эйрик. — Страна Скотланд, где люди слабы, а женщины мягки, точно гагачий пух! Еще южнее — Бретланд, где есть города, которые можно вдосталь грабить! Воины Северных Земель плавают туда давно, и до сих пор никто из южан не смог дать отпор!
— И когда мы вернемся?
— К осени. — Эйрик вздохнул. — До штормов. Пойдем, Хаук собирает всех для жертвоприношения. Боги получат в жертву коня, глядишь, и ветер будет попутным…
На острове Сэла, с которого уходят от родных берегов морские разбойники, издавна располагалось святилище. Кто установил здесь огромный жертвенный камень, покрытый таинственными рунами, кто врыл в землю столбы с ликами богов — неведомо. Ясно лишь одно — случилось это давно. Камень врос в землю, древесина столбов потемнела, сами они покосились, но упорно стояли, сопротивляясь времени, словно в них вселились небожители.
Любой морской конунг, проплывающий мимо, обязательно остановится и принесет жертву. Благодарственную, если возвращается с добычей, или путевую — если только отправляется в поход.
Хаук Лед не пожалел денег и купил в селении, расположенном на острове, коня. Животное, крепко удерживаемое за уздечку, дрожало, точно предчувствуя свою участь, пока Арнвид, воздев руки к небесам (рана в плече зажила на эриле, как на собаке), речитативом призывал богов.
За его спиной стоял Хаук, спокойный и сосредоточенный. В руке его блестел обнаженный меч. Позади конунга толпились прочие викинги, молча внимающие словам молитвы.
Арнвид замолчал.
Конунг сделал шаг, и остро отточенное лезвие слегка, почти ласково, коснулось шеи животного. Конь дернулся, но тут же затих — из зияющей раны густо полилась багровая кровь. Потоками она стекала по камню, и казалось, что высеченные на его поверхности древние руны, поглощая жидкость, загораются темным пламенем.
Лица богов задвигались, ожили, глаза обратились на людей, а в скрипе старых столбов послышались пронзительные голоса, полные злобного, сытого удовлетворения…
Ивар содрогнулся, и наваждение исчезло.
— Боги приняли подношение! — воскликнул Арнвид. Поверхность камня, только что покрытая кровью, была девственно чиста. Словно жертвенный валун вымыли и вытерли насухо. А Ивар еще удивлялся, впервые увидев его: куда делась кровь от предыдущих приношений?
Вот и ответ.
— Все на корабль! — приказал Хаук, обтирая меч пучком травы. — Мы отплываем!
Море встретило викингов, вопреки всем ожиданиям, недружелюбно. Стоило драккару отойти от берега, как могучие валы, катящиеся с северо-востока, принялись швырять корабль, словно щепку. Доски обшивки скрипели и стонали, Ивар с трудом удерживался на ногах, недавно съеденный завтрак с боем норовил прорваться обратно.
Легче стало, когда поставили парус. Белоснежное полотнище с алым диском солнца гордо взметнулось над волнами, и, точно привлеченное им, из-за туч выглянуло настоящее светило. Ветер чуть ослаб, из сильного став просто ровным, и корабль понесло в нужном направлении.
Оставшийся за кормой высокий скалистый берег сначала уменьшился, затем превратился в темную полоску, а потом совсем пропал в висящей над морем дымке.
Сердце Ивара прорезала тоска, острая, как спица. На мгновение нахлынуло болезненное предчувствие, что он не вернется сюда, никогда не увидит фьордов с их высокими, словно стены, построенные руками исполинов, склонами, прозрачных рек и зеленых лесов родной страны…
Но последовала команда «На весла!», и дурное чувство исчезло, сменившись хорошо знакомым, но от этого не менее неприятным ощущением боли в намозоленных ладонях и натруженных плечах…
— Будет шторм! — В голосе Арнвида звучала тревога. Встав на свою лавку, эриль смотрел на юг. Удерживать равновесие ему не мешали ни ветер, зло свистящий в вышине, ни качка, из-за которой драккар то подкидывало вверх, то словно швыряло в яму.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Ивар.
За проведенные в море дни он научился многому — спать на узкой лавке, завернувшись в овчину, питаться исключительно холодной пищей и справлять нужду за борт. Не сказать что учеба была слишком уж интересна или приятна, но отказаться от нее возможности не было, разве что прыгнуть в море.
Кроме всего прочего, укрыться от холодного сырого ветра на драккаре было негде, и Ивар ухитрился простудиться. От его оглушительного чихания просыпался даже Вемунд, которого не смог бы разбудить и Тор при помощи своего молота…
— Посмотри сам, — покачал головой Арнвид. — Вон туда.
То, на что указывал грязный палец эриля, выглядело как высунувшаяся из-за южного горизонта иссиня-черная гора. Только приглядевшись, можно было заметить, что края этой горы, белые словно снег, клубятся и меняют очертания.
Исполинская туча, похожая на клык самого Фенрира, тянулась вверх, должно быть надеясь наколоть на себя солнце, пока еще весело купающееся в чистой лазури.
