Терри Брукс - Меч Шаннары
— Но я даже не знал о Мече, — запротестовал Шеа. — Я даже не знал, кто я такой, и ничего не знал о Севере и о‡
— Это неважно! — резко прервал его Алланон. — Сомнения исчезнут лишь тогда, когда ты будешь мертв.
Его голос превратился в усталый шепот, и он опять отвернулся, глядя на далекие горные вершины за цепочкой высоких вязов. Шеа медленно лег на мягкую траву, глядя в бледно-голубое зимнее небо, пестрящее маленькими нежными клочками белых облаков, плывущих из— за высоких холмов. На несколько чудесных мгновений присутствие Алланона и смертельная угроза исчезли в убаюкивающем тепле дневного солнца и запахе раскинувшихся над ним деревьев. Он закрыл глаза и стал думать о своей жизни в Доле, о планах, которые строили они с Фликом, о надеждах на будущее. Если то, что он узнал, правда, то все эти надежды растают, словно дым. Он долго лежал молча, обдумывая все услышанное, и наконец сел, заложив руки за спину.
— Не знаю, что и сказать, — медленно проговорил он. — Я должен задать вам слишком много вопросов. Меня сбивает с толку сама мысль, что я вовсе не Омсфорд — и мне угрожает смерть от руки‡ мифа. А что бы вы делали на моем месте?
В первый раз Алланон тепло улыбнулся.
— Пока что тебе не стоит делать ничего. Прямая опасность тебе пока не грозит. Поразмышляй над тем, что я тебе рассказал, а в другой раз мы поговорим обо всех сложностях подробнее. Тогда я буду рад ответить на все твои вопросы. Но не говори об этом ни с кем другим, даже с отцом. Веди себя так, словно никакого разговора вообще не было, пока нам не удастся обсудить все до конца.
Юноши переглянулись и согласно кивнули, хотя им трудно было сделать вид, что ничего не произошло. Алланон молча поднялся, потянувшись всем своим длинным телом, чтобы размять затекшие мышцы. Братья тоже поднялись и молча стояли, пока он смотрел на них сверху вниз.
— Завтра оживут все легенды и мифы, которых еще вчера не было на свете. Скоро проснутся зловещие создания, безжалостные и коварные, дремавшие долгие века. Тень Повелителя Колдунов уже начинает падать на все четыре земли.
Он неожиданно замолк.
— Я не хотел грубо обращаться с тобой, — вдруг мягко улыбнулся он, — но если это самое страшное, что случится с тобой в ближайшее время, тебе есть чему радоваться. Тебе грозит настоящая опасность, а не сказка, над которой можно посмеяться и забыть. Тебе не стоит ждать от предстоящих событий справедливости. Ты скоро узнаешь о жизни многое, что тебе совсем не понравится.
Он помолчал, возвышаясь серой тенью на фоне зелени далеких холмов, его худощавая фигура была плотно закутана в плащ. Он протянул длинную руку, крепко сжав худое плечо Шеа, и на мгновение они словно стали одним человеком. Затем он повернулся и ушел.
Глава 3
Расчет Алланона на дальнейшее обсуждение в гостинице не оправдался. Он покинул братьев, приглушенными голосами беседующих позади дома, и вернулся в свою комнату. Шеа с Фликом наконец вернулись к своим делам, и вскоре отец отправил их с поручением в северный конец долины, за пределы Дола. К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело, и они поспешили в гостиную, надеясь подробнее расспросить историка, но он там не появлялся. Они поспешно поужинали, ибо пока отец был поблизости, разговаривать о своих важных делах они не могли. После еды они прождали еще почти час, но историк так и не появился, и наконец, когда отца уже давно не было на кухне, они решили заглянуть к Алланону в комнату. Флик не особенно рвался искать темного странника, особенно после своей встречи с ним прошлой ночью по пути в Дол. Но Шеа так настаивал, что в конце концов брат согласился идти с ним, в надежде, что вдвоем им будет безопаснее.
Подойдя к комнате, они обнаружили, что дверь не заперта, а высокий путник исчез. Комната выглядела так, словно в последние дни ей никто не пользовался. Они поспешно обежали всю гостиницу и близлежащие участки, но Алланона нигде не было. В конце концов им пришлось заключить, что по некоей необъяснимой причине он покинул Тенистый Дол. Шеа пришел в откровенную ярость, ибо Алланон даже не соизволил с ним попрощаться, но в то же время он уже начинал сознавать, что больше не находится под опекой историка. Флик же, в свою очередь, был просто рад его исчезновению. Сидя вместе с Шеа на высоких стульях с жесткими спинками перед камином в главной гостиной комнате дома, он пытался убедить брата, что все складывается к лучшему. Он так и не поверил до конца в безумный рассказ историка о войнах в землях Севера и о Мече Шаннары, утверждал он, и даже если в этом и есть доля правды, то наверняка слова о предках Шеа и угроза со стороны Броны крайне преувеличены — просто нелепые сказки.
Шеа молча слушал путаные рассуждения Флика, время от времени кивая в знак молчаливого согласия, а мысли его сосредоточились на том, что ему теперь следует делать. Он всерьез сомневался в истинности истории Алланона. В конце концов, с какой целью историк вообще пришел сюда? Он появился словно только для того, чтобы рассказать Шеа о его странном происхождении, а затем исчез, не сказав ни слова о том, что ему нужно в этом деле. Шеа не был уверен, что Алланон не пришел сюда по какой-то своей тайной причине, надеясь использовать юношу как свое орудие. У него было слишком много вопросов, но он не мог на них ответить.
Постепенно Флику надоело давать молчащему Шеа советы, и в итоге он перестал говорить об этом, тяжело опустился на стул и принялся рассеянно глядеть на потрескивающее пламя. Шеа продолжал обдумывать подробности истории Алланона, пытаясь решить, что же теперь делать. Но через час подобных размышлений он раздраженно махнул руками, по-прежнему сбитый с толку. Выбравшись из гостиной, он направился в свою комнату, верный Флик последовал за ним. Ни один из них не чувствовал стремления к дальнейшему обсуждению этой темы. Добравшись до своей маленькой спальни в восточном крыле дома, Шеа в задумчивом молчании упал на стул, а Флик тяжело рухнул на кровать и равнодушно уставился в потолок.
Пара свечей на маленьком столике у кровати заполняли большую комнату тусклым свечением, и Флик вскоре обнаружил, что дремлет и готов заснуть. Он торопливо помотал головой и, заложив руки за голову, обнаружил длинный сложенный лист бумаги, наполовину скрытый между матрасом и изголовьем кровати. Он с интересом поднес его к глазам и увидел, что это записка, адресованная Шеа.
— Что это такое? — пробормотал он и перекинул записку отрешенно сидящему брату.
Шеа развернул запечатанный лист и торопливо пробежал его глазами. Увидев первые же строчки, он тихо присвистнул и вскочил на ноги. Флик быстро сел на постели, поняв, кто оставил эту записку.
