Роджер Желязны - Принц Хаоса
— Курс лечения не завершился, и эмоции лишь усилились.
— И нет способа все забыть и начать заново, стать друзьями?
— Никогда.
— Я так не думаю.
— Она всегда больше заботилась о тебе, чем обо мне, и теперь ты намерен завладеть троном.
— Не смеши. Я его не хочу.
— Твои желания здесь ни при чем.
— Я не буду владеть им.
— Нет — будешь, если я тебя не убью.
— Не дури. Оно того не стоит.
— Скоро наступит день, который ты ждешь меньше всего, ты обернешься и увидишь меня. И будет поздно.
Зеркало залило черным.
— Джарт!
Ничего. Необходимость мириться с ним во сне раздражала так же, как и наяву.
Я повернул голову в сторону зеркала, оправленного в пламя, в нескольких шагах впереди и влево от меня, откуда-то зная, что оно — следующее по курсу. Я двинулся к нему.
Она улыбалась.
— И так ты владеешь им, — сказала она.
— Тетушка, что происходит?
— Некий конфликт, о котором в основном упоминают как о «неподдающемся урегулированию», — отозвалась Фиона.
— Это не тот ответ, который мне нужен.
— Слишком многих уже подняли на ноги, чтобы дать тебе лучший.
— И часть этого — ты?
— Очень небольшая. Не та, которая смогла бы дать тебе что-нибудь полезное.
— Что мне делать?
— Изучи свои возможности и выбери лучшую.
— Лучшую для кого? Лучшую для чего?
— Сказать можешь только ты.
— Ну, намекнуть-то можно?
— Ты мог пройти Образ Кэвина в тот день, когда я привела тебя к нему?
— Да.
— Так я и думала. Этот Образ был начертан в необычных обстоятельствах. Его нельзя скопировать. Образ Оберона никогда бы не допустил его создания, не будь поврежден сам и слишком слаб для того, чтобы предотвратить приход к существованию конкурента.
— Ну, и?
— Наш Образ хочет поглотить его, объединиться. Если это получится, то будет столь же гибельно, как если бы Образ Янтаря был уничтожен во время войны. Равновесие с Хаосом будет безвозвратно нарушено.
— А Хаос недостаточно силен, чтобы предотвратить это? Я думал, что они могущественны в равной степени.
— Так и было, пока ты не исправил Теневой Образ, и Образ Янтаря не получил возможность поглотить его. Это удесятерило его силу, душащую Хаос. И он способен добраться до Образа твоего отца, преодолев отпор Логруса.
— Я не понимаю, что делать.
— И я не понимаю. Но требую, чтобы ты сделал то, что я сказала. Когда придет время, ты должен принять решение. Я не знаю какое, но оно будет очень важным.
— Она права, — раздался голос у меня за спиной.
Повернувшись, я увидел отца в сияющей черной раме, на ее верхнем крае была укреплена серебряная роза.
— Кэвин! — услышал я голос Фионы. — Где ты?
— В месте, где нет света, — сказал он.
— Отец, я думал, что ты где-то в Янтаре, вместе с Дейрдре, — сказал я.
— Духи играют в духов, — ответил он. — У меня не много времени, ибо сила кончается. Я могу только сказать: не верь ни Образу, ни Логрусу, никому из этих отродий, пока вопрос не утрясется.
Он стал блекнуть.
— Как мне помочь тебе? — спросил я.
Два слова «…во Дворах» донеслись до меня раньше, чем он исчез.
Я опять повернулся.
— Фи, что он имел в виду? — спросил я ее.
Она хмурилась.
— Такое впечатление, что ответ зарыт где-то во Дворах, — медленно отозвалась она.
— Где? Где мне следует покопаться?
Она покачала головой и начала отворачиваться:
— Кто знает лучше?
Затем исчезла и она.
Голоса звали меня, сзади, спереди. Всхлипы и смех, мое имя. Я заторопился вперед.
— Что бы ни случилось, — сказал Билли Ротт, — если тебе понадобится хороший законник, я возьмусь за дело… даже в Хаосе.
А потом был Дваркин, подмигнувший мне из крошечного зеркала с перекрученной рамой.
— Беспокоиться не о чем, — заметил он, — но какие-то невесомости вьются вокруг тебя.
— Что мне делать? — закричал я.
— Ты должен стать чем-то более великим, нежели сам.
— Не понимаю.
— Сбеги из клетки, что — жизнь твоя.
— Какой клетки?
Он исчез.
Я побежал, и их слова звенели вокруг меня.
Ближе к концу зала было зеркало, похожее на кусок желтого шелка, натянутого на раму. Из него мне ухмыльнулся Чеширский Кот.
— Карта откроет недобрый путь для королей в каре. Мальчик, тебе с него не свернуть, — сказал он. — Шел бы ты в кабаре. Мы тяпнем пивка, и не дрогнет рука художника из кабаре…
— Нет! — заорал я. — Нет!
А потом осталась лишь ухмылка. На этот раз исчез и я. Милосердное, черное забвение и свист ветра, где-то там, далеко.
3
Долго ли я спал — не знаю. Разбудил меня Сугуи, повторявший мое имя.
— Мерлин, Мерлин, — говорил он. — Небо белое.
— И у меня занятой день, — добавил я. — Знаю. У меня и ночь оказалась занятой.
— Значит, оно до тебя добралось.
— Что?
— Небольшое заклинание, которое наслал я, чтобы открыть твой разум просветлению. Я надеялся подвести тебя к ответу в ключе твоих мыслей, а не нагружать ношей своих догадок и подозрений.
— Я был снова в Коридоре Зеркал.
— Я не знал, какую форму оно примет.
— Это было в действительности?
— Как подобные вещи следуют, так тому и быть.
— Ну, спасибо… я так и думал. Помню, Грайлл говорил что-то о твоем желании видеть меня раньше, чем увидит мать.
— Хотел взглянуть, что ты знаешь, прежде чем встретишься с ней нос к носу. Я хотел защитить твою свободу выбора.
— О чем ты говоришь?
— Я уверен, она хочет видеть тебя на троне.
Я сел и протер глаза.
— Полагаю, что это возможно, — сказал я.
— Я не знаю, как далеко она зайдет, чтобы добиться своего. Я хотел дать тебе шанс обдумать собственное мнение прежде, чем раскусишь ее планы. Может, чашечку чая?
— Да, спасибо.
Я принял кружку, которую он предложил мне, и поднес к губам.
— Что ты еще можешь добавить, кроме догадок о ее желаниях? — спросил я.
Сугуи покачал головой.
— Я не знаю, насколько бурна ее программа, — сказал он, — если ты об этом. И связана ли она с заклинаниями, которые висели на тебе, а теперь исчезли.
— Твоих рук дело?
Он кивнул.
Я сделал еще глоток.
— Никак не предполагал, что так близко подберусь к голове очереди, — сказал я. — Джарт — четвертый или пятый номер на транспортере, не так ли?
Сугуи кивнул.
— Чувствую, что день будет очень занятой, — сказал я.
— Заканчивай с чаем, — сказал он, — и следуй за мной.
Он вышел через драконовый гобелен на дальней стене.
