Даниэль Зеа Рэй - Эльф
— Что ж, погибнуть от переохлаждения — не самая худшая смерть, — все так же без эмоций заметила Тайрин.
— Меня пугает твое отношение. Что с тобой происходит? Отвечай ты чуть более мягче, улыбнись ты пару раз брату, и он оставил бы тебя ночевать в гостевой. Но ты только провоцировала его. Теперь сама пожинаешь плоды своего безрассудства.
Тайрин нечего было ответить. Все дело в нем, в них обоих… Надменность, которая переливалась в Дамьене через край, сочеталась с непонятной силой, которой Тайрин опасалась. Словно наркотик, она манила ее, лишая желания ответить 'нет'. И ярость, что переполняла ее при одном взгляде на Хиант, говорила в ней одновременно с голосом рассудка. Однако, язык ее, в отличие от самой Тайрин, разума, почему-то, не слышал. 'Самоконтроль'. Она потеряла его и вот теперь она замерзает здесь.
Убежать отсюда для нее — пара пустяков, особенно с такими никчемными узлами на веревках, которые не особо старательно навязала Лой. Что же делать? Остаться здесь, среди себе подобных, и рано или поздно понять, что ты тут лишняя? Или уйти и закончить то, что начала, не растрачивая времени на выяснения? Уйти или остаться? Почему мама не рассказала ей о мьерах? Знала ли она их? Может, она когда-то жила среди них? И если так, то что же заставило ее уйти? Может быть, ее отец был похож на этого Дамьена? Может, он поиграл с ней и выбросил, как игрушку, а она не хотела нести свое бремя у всех на виду? Тайрин злорадно усмехнулась собственным мыслям и это заметила Лой.
— О чем ты думаешь? — спросила девушка, заканчивая связывать ноги.
— Я? О маме, — почти не соврала Тайрин.
— Скучаешь по ней?
— Да, скучаю, — ответила девушка и, окончательно расслабившись, закрыла глаза.
— Только не вздумай здесь спать! — приказала Лой. — Тебе следует постоянно шевелиться, чтобы не замерзнуть.
— Позволь мне самой решать, как себя вести. Возвращайся к своей семье, думаю, они ждут тебя.
Лой этот тон задел, и она, молча, вернулась в доме. Тайрин открыла глаза и посмотрела на клубы пара, вырывающиеся из ее рта на морозном воздухе. Она подула несколько раз, затем взглянула на свою грудь: кожа посинела и покрылась пятнами. Девушка вновь закрыла глаза и расслабилась. В такой холод искать дорогу в отель в тонкой рубашке — просто самоубийство. Значит, придется остаться.
Тайрин стала бить непрошеная дрожь, а через несколько минут ей безудержно захотелось спать. И окружающий воздух уже не казался ей таким холодным, да и тело немного свыклось с выпавшей на его долю участью. Он придет за ней. Она могла поклясться чем угодно, что именно он придет за ней.
* * *— Ты соображаешь, что там мороз или нет? — закричала Лой, как только двери столовой закрылись за ней.
— Прекрасно соображаю, — спокойно ответил Дамьен, отпивая терпкое виски из бокала.
— Она замерзнет, Дамьен!
— Думаю, за десять минут — нет, — улыбнулся ей брат.
— Я только привязывала ее пять минут, а она даже и не думала вырываться. Просто села и закрыла глаза!
— Это при тебе она была такой смирной. А как только ты скрылась из виду, наверняка попыталась освободиться.
— Я отвяжу ее.
— Даже не думай! Ты знаешь, что я серьезно.
Лой молча плюхнулась на стул и со звоном отодвинула от себя тарелку с едой.
— Говорю тебе, что-то с ней не так. Странная она какая-то. Вроде бы и боится нас, а с другой стороны, насмехается над нами.
— Не стоит больше говорить об этом, поняла? А не то она там просидит не десять минут, а тридцать.
Лой только фыркнула в ответ.
Двери в столовую распахнулись, и в них вошел один из поверенных Дамьена. Он выглядел довольно уставшим и нес в руках большую пластиковую папку.
— Ты установил личность? — спросил его Дамьен.
— Да. Думаю, тебе будет интересно узнать, что наш парень оказался девчонкой, — ответил поверенный.
— Это мы уже выяснили, как и то, что зовут ее Тайрин. Что ты узнал?
Поверенный аккуратно присел за стол напротив своего Главы и протянул ему ту самую пластиковую папку.
— Отпечатки вывели меня на имя Татьяны Веровски. И поверь мне, в ее деле есть на что посмотреть.
— Прошу. Нам всем очень интересно, — ответил Дамьен и отодвинул от себя досье.
Поверенный, молча, забрал его и начал свой рассказ.
— Родилась Татьяна в маленьком городке на юге Польши. Мать, Надежда Веровски, никогда не была замужем. Про отца ничего не известно. В детстве они много переезжали с места на место. Ничего особенного, в общем. Но, вот дальше, начинается самое увлекательное. Татьяна в пятнадцать лет осиротела. Вернувшись из школы домой, она нашла труп своей матери в ванной: женщина, плавая в воде, перерезала себе вены и утонула.
— Что это значит? — не понял Мортон.
— Ее мать потеряла сознание и погибла не от потери крови, а просто захлебнулась, — пояснил поверенный.
— И Тайрин это знала?
— Да, девчонка-то и обнаружила тело.
— А записка предсмертная? Зачем она это сделала? — не унимался Мортон.
— Мать ничего не оставила. Покончила с собой, и все.
— Ладно, что дальше было?
— С пятнадцати до семнадцати наша Татьяна жила в интернате и наблюдалась у психиатра. В медицинской карте я нашел нечто связанное с посттравматическим стрессовым расстройством, невропатическим депрессивным состоянием, нарушением физиологических функций психогенной этиологии. Да, даже отсутствие привычных для людей месячных, они связали с ее психологической травмой, — усмехнулся поверенный.
— Продолжай, — попросил Дамьен.
— Несмотря на все это с отличием заканчивает довольно престижную школу и поступает в университет на лингвистический факультет. Владеет четырьмя языками в совершенстве: английским, немецким, французским и русским, это не считая польского, естественно. С восемнадцати лет наблюдалась у психотерапевта. Страдает приспособительной реакцией со смешанным нарушением эмоций и поведения, а также фригидностью. Добавь сюда список пороков, которые они ей наставили. Даже с глазами проблемы: гипохромия радужных оболочек обоих глаз. После окончания университета, кстати, тоже с отличием, устроилась на работу в переводческую контору. Позавчера начался ее отпуск, и она прилетела сюда.
— Это все? — спросил Дамьен.
— Почти. Послушай, она настоящая психопатка. Три года назад у нее была передозировка обезболивающим. Попытку суицида в то время она категорически отрицала, обосновывая все 'случайным стечением обстоятельств'.
У Дамьена что-то щелкнуло внутри. Эта женщина, эта мьерка, которую он принял, поначалу, за парнишку, почему-то засела в его голове, и теперь мысли о ней вынудили его сердце биться быстрее.
