Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней
Коров и овец сгоняли к берегу, часть уже закололи и раскладывали костры, чтобы жарить мясо. Обыскивали дома, забирая все ценное – серебряные украшения, кое-какие вещи из резной кости. Но действительно стоящей добычи обнаружили мало, золотое кольцо нашлось на все селение только одно. Если бы сэвейги собирались обратно, то они могли бы забрать людей и продать на рабском рынке, но поход предстоял еще долгий, и Торвард не велел брать пленных. Тот, кто в этом нуждался, разжился кое-какой одеждой, но и из съестного, кроме мяса, в голодное время поздней весны взять было почти нечего.
На следующее утро шесть кораблей двинулись дальше. Из допроса местных жителей стало известно, что в половине дня пешего пути располагается довольно большое селение, в котором живет много знатных и богатых людей, а еще чуть дальше стоит усадьба самого рига Минида, по прозвищу Звон Меча, правителя острова Банба. Поэтому Торвард приказал отплывать еще до рассвета: приходилось торопиться, пока вести о набеге не слишком широко распространились. Понятно было, что беглецы отсюда за ночь добрались до большого селения, а может, и до короля, но тому ведь тоже нужно время, чтобы собрать войско.
Беглецы не успели увидеть корабли Хедина и Стейнгрима, поэтому в своих рассказах преуменьшили численность нападавших. Они видели три-четыре корабля, но и этого оказалось достаточно: улады знали, что свирепые лохланнские вожди нападают на целые острова силами всего одного-двух кораблей, а недостаток войска им возмещает бесстрашие и нерушимая вера в собственную мощь. В отношении Торварда это была чистая правда.
По пути сэвейги не раз замечали на берегу людей; завидев корабли, пешие и конные улады тут же пускались прочь или подавали знаки кому-то в стороне. Арнор Меткий ухитрился подстрелить двоих, но ясно было, что об их приближении известно и их ждут. Несколько раз с вершин холмов поднимались дымовые столбы, тоже служившие знаками опасности.
Обещанного большого селения с моря не было видно, но найти его оказалось нетрудно. На берегу удобной бухты, где на песке виднелось с десяток рыбачьих лодочек, выстроилось пестрое воинство. Те из сэвейгов, кто впервые попал в уладские земли, не сдержали изумленных возгласов, более опытные только усмехнулись. Это были местные фении, спешно собранные с ближайших лесов, где они промышляли охотой.
– Э, да у них тут воюют бабы! – кричали сэвейги, издеваясь над длинными рубашками своих противников. – Нечесаные бабы с длинными подолами!
Фении в ответ тоже что-то кричали, потрясая оружием. Перед боем они подобрали подолы длинных рубах и спустили вороты с плеч, чтобы на их полуобнаженных телах были видны устрашающие татуировки. Вооружились защитники берега секирами, мечами и держали большие продолговатые щиты. Числом они многократно уступали нападавшим, но это для них ничего не значило – долг фениев состоял в том, чтобы биться с врагами до последнего вздоха, и это они собирались делать.
– К берегу! – велел Торвард, принимая от Регне свой щит. – Десяток Сельви остается на «Ушастом». Отгоним их от берега, потом вытащим корабль, потом пойдем дальше.
«Ушастый» первым подошел к берегу. Фении побежали ему навстречу прямо по воде, сэвейги стали спрыгивать с бортов почти им на головы. Прямо в волнах завязались первые схватки. Долг требовал от фениев не допустить врага к родной земле, и они исполняли это требование буквально, встречая сэвейгов еще в волнах. Но эти же волны мешали им проявить свою легендарную ловкость и использовать боевые приемы, к тому же на каждого фения приходилось по несколько противников, притом значительно лучше вооруженных. Убитые падали прямо в воду, раненые захлебывались, живые спотыкались под водой о тела мертвых. Кровь лилась прямо в морскую воду и быстро исчезала, растворяясь. Фениев было всего четыре или пять десятков, а сэвейгов только на «Ушастом» – впятеро больше, поэтому довольно быстро фьялли вышли на берег, на ходу обтирая оружие, намоченное в крови и в морской воде.
– Их вождь просто дурак! – восклицал Аринлейв сын Сельви, мокрым рукавом вытирая рассеченную бровь. – Ну куда они полезли, ясно же, что таким отрядом нас не остановить!
– У них так положено, чтобы первыми врага встречали фении! – просвещал его Асгейр Умный, который на самом деле был не столько умен, сколько сведущ в самых разных делах. – И если их всего сорок человек, а нас двести, все равно они должны быть первыми!
– Но это глупо!
– У них так положено, чего ты привязался? Недоволен?
Все шесть кораблей тем временем пристали и были вытащены на берег. Возле каждого осталось по два десятка человек, а дружины без задержки двинулись к селению по широкой утоптанной тропе. Несколько человек Торвард выслал вперед, и вскоре они принесли весть, что на поле за рощей их ждет местное войско.
– Большое?
– Нет, человек триста. – Гисли Сорока мотнул головой. – Там уже не фении, не такие все лохматые, но вооружены не так чтобы лучше. Шлемов нет почти ни у кого, кольчуг тоже не видно, у всех в основном секиры.
– Их король там?
– Болтаются какие-то стяги, но никого похожего на короля не видно. Тролль их разберет, где там кто!
Сэвейги вышли из-за рощи и увидели войско уладов прямо перед собой. Тех и правда было вполовину меньше, и Торвард бросился в бой, не останавливаясь. Некоторые более знатные улады, над которыми развевались разноцветные стяги, пытались что-то кричать нападавшим, но Торвард не слушал. Многочисленное, гораздо лучше вооруженное и более опытное войско сэвейгов смяло противника, как железный топор – трухлявое дерево. Уладское войско почти мгновенно было расколото на несколько частей, каждая часть окружена, каждое кольцо сжато, так что битва больше напоминала избиение. Кое-кому удалось спастись бегством, и фьялли не преследовали бежавших; половина оставшихся была убита, половина обезоружена и пленена.
Все кончилось так быстро, что сам Торвард не успел выплеснуть все накопившееся в нем напряжение. При виде него улады невольно кричали от ужаса: им казалось, что это черный дракон, принявший человеческий облик. Высокий даже в толпе рослых сэвейгов, мощный, черноволосый, с искаженным яростью смуглым лицом, с дико блестящими темными глазами, он рубил секирой на длинной рукояти, закинув щит за спину, и телохранители едва успевали за ним, чтобы прикрыть от возможного нападения. Но сама секира летала, описывая сплошной круг и не позволяя никому приблизиться. Из груди его рвался хриплый яростный крик, как будто каждый нанесенный удар причиняет боль ему самому, но в этом крике было и какое-то упоение, словно каждое движение битвы облегчает тяжесть, лежащую на нем. Как нож сквозь хлеб, он прошел через все уладские ряды и вдруг обнаружил, что все осталось позади, а перед ним – пустое поле и чуть дальше – селение.
