Глен Кук - Серебряный Клин
Облегченно вздохнув, Рыбак сказал:
– Поблизости никого. Есть время снять тряпки. Смед не стал спорить, но не стал и тратить время на то, чтобы раздеться. Он оттолкнулся от берега и поплыл.
Лежа на бревне, один посреди реки и один посреди ночи, он ощутил приступ паники. Острова, куда они направлялись, все не было видно. Правда, Рыбак говорил, что они просто не могут мимо него промахнуться, если отплывут от берега в нужном месте. Течение должно само вынести их к этому острову.
Но Смед не был до конца уверен. А плавать он не умел. Что, если он промахнется? Тогда плыть ему на бревне и плыть. До самого синего моря.
Внезапно целый каскад голубых вспышек осветил реку. Он слегка удивился, увидав совсем рядом Тимми и Рыбака. Даже Талли, несмотря на все его бешеные усилия, опередил их ярдов на сто, не больше.
Смеду остро захотелось перекинуться с кем-нибудь из них парой слов. Это добавило бы ему смелости. Но он промолчал.
Сейчас важнее всего было молчать в тряпочку. Не буди лиха, пока спит тихо.
За прошедший час Смед заново пережил все когда-либо мучившие его страхи, все приключавшиеся с ним беды и несчастья. Когда он наконец увидел прямо перед собой неясные темные очертания острова, его нервы были уже на пределе.
Островок оказался небольшим, ярдов двести в длину и всего десять в ширину. Едва выступающая из-под воды узкая полоска илистой отмели, поросшая сорняками и кустарником. Все кусты были едва в человеческий рост. Довольно жалкое убежище, подумал Смед.
Но в первый момент оно показалось ему райскими кущами.
– Здесь мелко, можно встать на дно, – прошептал возникший рядом Старый Рыбак. – Обойдем вокруг, там и вылезем. Не надо оставлять следов с этой стороны.
Смед соскользнул с бревна. Глубина здесь оказалась ему по пояс. Он двинулся вслед за Рыбаком, оскальзываясь, путаясь ногами в стеблях водяных растений. Впереди испуганно вякнул Тимми, наступивший на какую-то извивающуюся тварь.
Смед оглянулся назад. Ничего. Фейерверк стих. Вспышки, позволившие ему разглядеть на воде остальных, были последними. Лес вернулся к своей обычной жизни, наполнившись привычными ночными звуками.
– Вы где там застряли? – напряженным голосом спросил из темноты Талли.
– Надо было прихватить с собой хоть что-нибудь, – огрызнулся Смед. – Потому и задержались. Не подыхать же нам тут с голоду. А вот что будешь жевать ты? Шаровые молнии?
Братцу хорошая встряска только на пользу, подумал он. Может, в нем здравый смысл проснется. Беспомощно плывя на бревне, Смед припомнил кое-что полезное.
Талли много раз сбегал от него и раньше. Просто так, из садизма, когда они были малышами. Посреди драки с уличной шпаной, когда они стали постарше. Или когда какой-нибудь торговец принимался колотить Смеда за то, что он, сам того не желая, отвлек его внимание, позволив Талли стащить горсть медяков и дать деру.
Сам Талли всегда выходил сухим из воды.
Пожалуй, теперь Смед мог заглянуть в будущее. Пускай Старый Рыбак с Тимми Локаном выковыривают из дерева Клин. А болван Смед перережет им глотки, когда они управятся с этим делом. А потом останется просто прихватить добычу и слинять. Кому тогда будет жаловаться Смед, имея на руках кровь своих компаньонов?
В самый раз – Талли. Очень даже на него похоже.
Они проторчали на острове четыре дня. Кормили комаров, жарились на солнце. Выжидали. Хуже всех пришлось Талли. Он выклянчил-таки достаточно жратвы, чтобы продержаться, но ни сухой одежды, ни хотя бы одеяла для защиты от солнца выпросить ему так и не удалось.
Смеду даже показалось, что Рыбак волынил на острове нарочно. Специально, чтобы проучить Талли.
Старик отправился на разведку только на четвертый день, после полудня. Реку он перешел вброд. Рукав между островом и берегом оказался мелким, по грудь в самых глубоких местах. Узел со своими вещами Рыбак перенес на голове.
Когда он вернулся, было уже совсем темно.
– Ну? – требовательно спросил Талли. Единственный, кто еще страдал избытком нетерпения.
– Они ушли. Но перед этим обнаружили наш лагерь и разнесли его в клочья. Отравили всю жратву, повсюду устроили десятки ловушек. Возвращаться туда не имеет смысла. Может, найдем в городке то, что нам нужно. Тамошним парням уже никогда ничего не понадобится.
Насколько был прав Старый Рыбак, Смед понял на следующий день. Сперва они прошли мимо лагеря, в доказательство Талли, что тот попусту тратит время, оплакивая свое барахло.
Бойня в городке была тотальной. Дикари вырезали все живое, включая собак, куриц и домашний скот. Утро выдалось жаркое. В неподвижном воздухе висел густой звон; сюда слетелись мириады мух. Повсюду лаяли, тявкали, клекотали, щелкали челюстями и клювами, сражаясь за добычу, пожиратели падали. Хотя, будь их даже вдесятеро больше, пиршество удовлетворило бы всех.
Уже в четверти мили от городка стояло такое невыносимое зловоние, что желудок подступал к горлу.
Смед остановился.
– Я собираюсь взглянуть на дерево, – выдавил он. – Здесь мне делать нечего.
– А я буду у тебя на подхвате, – засуетился Тимми. Талли взглянул на Смеда и что-то злобно проворчал. Старый Рыбак только пожал плечами.
– Ладно. Увидимся там. Попозже. Ни вонь, ни горы трупов, похоже, его ничуть не волновали.
Глава 14
Плетеный шествовал по улицам разрушенного города подобно богу мщения, спокойно переступающему через легионы мертвых. За ним следовали оставшиеся в живых лесные воины, потрясенные грандиозностью города, испытывающие благоговейный трепет перед создавшим этот город великим волшебством. Позади подавленно тащились имперские солдаты, несколько сот человек из гарнизона Весла. Они признали власть захватчика – больше потому, что иначе и их постигла бы участь тех, чья кровь потоками лилась по булыжнику мостовых, чьи вывороченные внутренности забили все городские водостоки.
Повсюду полыхали пожары. Обитатели Весла возносили к небесам стенания и горестные жалобы и тут же умолкали, когда поблизости раздавался в ночи звук тяжелых шагов Плетеного. Укрываясь в тени стен, спешила скрыться из города вынырнувшая из своих укромных местечек всякая мелкая нечисть. Страх этих сущностей был так велик, что они не могли тихо дожидаться, пока черный ужас сам уйдет из города. Но Плетеный ни на что не обращал внимания. Всякое сопротивление было подавлено.
Он ничего не замечал, кроме пожаров. Огня он боялся.
Вдруг загудела тетива боевых луков и Плетеный вмиг оказался утыкан стрелами, словно мишень для стрельбы. Во все стороны полетели ивовые щепки и куски камней. Он пошатнулся и, если б его не поддержали лесные воины, рухнул бы навзничь.
