Алексей Пехов - Основатель
– Да. Но чего же вы… ты хочешь на самом деле?
Он подался вперед, сжал ее ладони, улыбнулся и ощутил, как сильно забилось сердце Фелиции. Она опять увидела своего прежнего Дарэла.
– Чего я хочу на самом деле? Снова стать твоим телепатом. Вернуться в клан.
Смятение окатило ее с ног до головы, словно ледяной водой. Мормоликая была ошеломлена подобным ответом. Она ожидала чего угодно, только не такого признания.
– Я не вижу смысла…
– Я уже говорил, – перебил ее Атум. – Произошло перерождение. Мои желания – отражения желаний Дарэла. В какой-то мере это выгодно для вас, Первая леди. Для всего клана Даханавар. Получить сильного и полностью надежного союзника мечтают все семьи. А я предлагаю тебе не просто кратковременные услуги телепата.
Он пристально смотрел на Леди, смеясь про себя над ее волнением. А также над ее мысленными попытками найти достойный дипломатичный ответ.
– Да, не скрою, это очень выгодное предложение.
– Совета больше нет, – продолжил Основатель участливо. – Каждый клан волен решать, что ему делать без подсказок и нравоучений. Почему в это трудное время ты не можешь вернуть полезного всей семье сканэра?
– Для Кристофа, Рамона, а также лигаментиа и, я полагаю, нософорос, ты перестал быть простым телепатом.
Она сама не замечала, как начинает защищать его. Искать пути отступления.
– У них есть всего лишь предположения и догадки, – улыбнулся Атум. – Никто не знает, что произошло с Дарэлом на самом деле. Что, если дух Основателя по-прежнему остался в Вивиане, а сила, которую пытался собрать телепат, не смогла сохраниться в нем?
– Но гин-чи-най ты не сможешь обмануть.
Он рассмеялся:
– Что они такое теперь? Всего лишь тени. С моим появлением они перестанут управлять вами. И не смогут больше заставлять тебя лгать и убивать своих друзей…
Фелиция прекрасно понимала, как рискованно не только принимать помощь существа, об опасности которого ее предупреждали, но и просто общаться с ним. Однако не могла не поддаваться его обаянию. Собеседник соединял пылкую откровенность даханавар, чары фэриартос, некроочарование кадаверциан, загадочность нософорос, налет легкого цинизма нахтцеррет. Все то, что Основатель сам вложил в собственных созданий. И Леди, несмотря на свой ум и дальновидность, не могла противостоять этому. «Слишком молода», – рассеянно подумал Основатель, глядя на ее тонкое, сосредоточенное лицо.
– Я могу задать один личный вопрос? – спросила мормоликая.
– Конечно. Любой.
– За что тебя изгнали из твоего мира?
Он не сомневался, что рано или поздно разговор зайдет и об этом.
– Если не ошибаюсь, – Атум взглянул в окно, на медленно проплывающие мимо здания, – здесь неподалеку твой любимый ресторан?
Фелиция поняла намек и попросила Себастьяна остановиться.
Зал был небольшим, уютным, со стенами из белого мрамора, каменными решетками, увитыми настоящим виноградом, между столиками. В каждом углу стояли псевдогреческие скульптуры, амфоры и колонны. С барельефов смотрели застывшие лица богов и богинь. Пахло человеческой едой, табачным дымом и теплыми телами людей.
Навстречу Фелиции устремился низенький, круглолицый господин в национальном греческом костюме. Помощник хозяина расцеловал мормоликаю в обе щеки, крепко пожал руку Атуму и принялся шумно радоваться их появлению. Леди отвечала ему не менее дружелюбно, интересовалась новостями, позволила взять себя под руку и увлечь вверх по лестнице.
Основатель шагал следом за ней, думая, получили даханавар подобную либеральность к смертным от него или приобрели самостоятельно с течением времени. И пока еще не знал, как к ней относиться.
Их проводили в небольшой отдельный кабинет, где был воссоздан маленький уголок Эллады. Светлый, просторный, наполненный воздухом и искусственным светом, очень похожим на настоящий солнечный. Стены здесь были расписаны с удивительным мастерством. Высохшие холмы, дорога, усыпанная белым камнем, круглые кроны олив, сверкающая полоса воды. Мормоликая, сбросив меха и оставшись в тонком, полупрозрачном хитоне, струящемся по телу мягкими складками, казалась сошедшей с одной из этих картин.
– Работа фэри? – спросил Атум, отодвигая стул, чтобы помочь Фелиции сесть. – Я как будто даже чувствую запах моря.
– Нет. Это рисовали люди.
– Надо же. Значит, это аромат твоих духов. – Он сел напротив Леди, ощущая, как она внимательно наблюдает за ним, оценивая каждое движение, по-прежнему внутренне настороженная и недоверчивая.
Появился официант, поставил на стол корзиночку с хлебом, масло, сыр и кувшин вина. Леди поблагодарила его улыбкой и обратила выжидательный взгляд на собеседника.
– Так о чем ты хотела узнать? – продолжил тот прерванную беседу. – За что меня изгнали из родного мира? Меня не изгоняли. Меня убили.
Тонкие брови Фелиции приподнялись изумленно.
– Для существ из нашего пространства ваше – убийственно. И, естественно, его предназначение – убивать. Нас. Таких, как я. Вернее, таких, каким я был прежде. – Он машинально взял кусок хлеба и принялся намазывать маслом. – Видишь ли, в чем дело. Мы – гин-чи-най – бессмертны. И в отличие от вас, людей, лишены… видимо, это называется воображением, а также желания и способности творить, создавать произведения искусства, не имеющие практической пользы. То есть душевного качества, которое позволяет таким, как ты, вампирам жить веками и не знать усталости от своего существования.
Леди сидела неподвижно, не отводя от него глаз, и жадно слушала. От подобного проникновенного внимания можно было почувствовать себя польщенным.
– И так как мои сородичи из потустороннего мира лишены подобной потребности, через определенное время жизнь начинает тяготить их. А избавиться от нее они могут лишь в этом мире. Один шаг на солнце и… – Он повел рукой, наглядно демонстрируя, как развеивается сожженная плоть.
Фелиция коснулась кончиками пальцев тяжелого чеканного ожерелья, собираясь с мыслями:
– Но если ты создавал нас, передавая свою магию, то как сила фэриартос оказалась основана именно на воображении и способности творить?
– В этом все и дело, – язвительно отозвался Атум, откладывая явно несъедобный кусок хлеба и наливая вино в два бокала. – Я – это я. Единичное исключение. Опасный безумный урод. Сила фэриартос и лигаментиа – иллюзии и фантазии, сумасшедший бред. То, что мои соотечественники посчитали бредом и выбросили меня вместе с ним в эту реальность.
Основатель попробовал вино и с разочарованием отставил бокал. Вкус у этой жидкости был отвратительным.
– Но в одном они просчитались. Я не хотел умирать. Вдохновенное безумие дало мне возможность придумать, как спастись. Я разделил свою силу между людьми… ну, остальное ты знаешь.
