Ник Перумов - Война мага. Том 4: Конец игры
— Жаль только, не ушло ничего из старого, — подала голос Рысь.
— Мне тоже, — кивнул инквизитор. — Но кто знает, вдруг пригодится? Там, на последнем берегу?
— До последнего берега ещё дотянуть нужно. Скажи лучше, преподобный… — некромант вовремя прикусил язык. Потому что Рысе этот вопрос слышать совершенно не полагалось. Ведь если на неё, по словам Этлау, не подействовала «чистая Тьма» — то что случится, если драконица столкнётся с Сущностью?
«Ничего не случится, — беззвучно ответила негодная девчонка. — Прости, папа. Я… подслушивала. Но Сущность — это ведь не Тьма, верно? Мы это знаем, и ты и я. Она лишь использует Тьму, просто как оружие. Ты ведь тоже понимаешь это, папа. Так что не бойся. Я не брошусь на неё очертя голову и не постараюсь «красиво умереть». Это будет просто бессмысленно, от летящего камня Она и то претерпит больше урона…»
Она права, подумал Фесс. Сущность — не Тьма. Хотя… Этлау утверждает, что Салладорец использовал эту самую «изначальную Тьму» — но как вышло, что я ничего не почувствовал? В конце концов, взывать к Тёмной Шестёрке приходилось не раз и не два. Они — вот настоящая Тьма этого мира. Её отражения, преображения, не злые и не добрые, а если и злые или добрые — так злостью или добротой самой многорождающей и многоразящей Природы, где смерть даёт начало жизни, а жизнь — смерти.
Но ничего подобного здесь, в оставшемся позади подземелье, не было. Или Шестеро — это тоже не «чистая Тьма»?
Катакомбы Аркина встречали их жуткой, гулкой пустотой. Да ещё иссохшими костяками, словно те пролежали невесть сколько времени в самом сердце салладорской пустыни. Эвенгар не экономил силы и не рисковал необходимостью повторных атак.
Но… если он уничтожил всех и вся в подземельях… что случилось с зависшими, по словам того же Этлау, «меж смертью и жизнью»? Что с гномом, орком и полуэльфийкой?..
В секретной камере ничего не изменилось. Во всяком случае, на первый взгляд. Те же три неподвижных тела, разве что у гнома вроде б руки были сложены чуть по-иному, или это Фесса уже подводит память?
Этлау заскрипел зубами, но решительно подхватил на плечо Прадда; невеликий ростом инквизитор почти исчез под массивным телом орка; зеленокожие руки почти что волочились по полу. Фесс сделал было движение к Рыси, но его опередила драконица, легко вскинувшая на руки неподвижную полуэльфийку, так что некроманту достался гном.
— Ничего, выберемся отсюда, перекинусь, всех потащу, — пообещала Аэсоннэ, видя изнемогающего инквизитора.
…Выбирались из подземелий они долго, несколько раз устраивая привалы. Преподобный отец-экзекутор по-прежнему твердил о «прорыве Тьмы» и об «исполнении пророчества»; Фесс, однако, слушал вполуха. Он едва мог оторвать взгляд от Рыси-первой, от бессильно свесившихся рук, мотающейся головы; не тронутая тлением, полуэльфийка и впрямь «казалась спящей», как любят говорить сказители.
— Утро наступает, — отдуваясь, заметил Этлау, когдаони наконец очутились на поверхности.
— Какое ещё утро? — вокруг Фесса царила сплошная тьма. Где-то вдалеке полыхали пожары, но так — ночь как ночь.
— Он прав, папа, — Рыся аккуратно опустила свою ношу на камни двора. — Сейчас утро, но рассвет не настаёт. Тьма прорвалась.
Аэсоннэ произнесла всё это с нечеловеческим спокойствием и достоинством — как и положено гордой дочери великого племени драконов.
— Не вижу ничего страшного, — проворчал некромант.
— Не видишь? — зловеще прошипел инквизитор. — А ты глянь повнимательнее, туда, к воротам!
…В толстых стенах Курии испокон веку хоронили её отличившихся слуг. Выдалбливалась неглубокая ниша, замотанное погребальным саваном тело вкатывалось туда и замуровывалось. Поверх водружали мраморную плиту с соответствующей эпитафией; сейчас эти плиты, истёртые ветрами времени, с треском лопались, звонкий дождь мраморных брызг барабанил по гранитным плитам двора; из раскрывающихся могил один за другим выбирались скелеты, таща за собой полуистлевшие грязные тряпки погребальных холстин.
— Неупокоенные. В самом сердце Аркина, где нас всегда защищала Святая магия, — хладнокровно проговорил инквизитор. — Могли подняться все остальные погосты, но только не этот. А уж что делается сейчас в крипте кафедрального собора…
— Все архипрелаты собираются вместе, — хихикнула Рысь. Дерзкую драконицу, казалось, уже ничто не могло испугать.
— Ну, лезут мертвяки, ну и что? — не уступал некромант. — Неупокоенность я чувствую, не без того, но кроме неё — ничего. И этот самый «прорыв Тьмы» — он только здесь, или по всему Эвиалу?
— Пока только здесь, — отозвался Этлау. — И пока это только неупокоенные. А очень скоро повалят всякие твари и тварюшки… навроде тех, что славно погуляли в Эгесте после твоего туда визита, мэтр Лаэда. А потом… авторы «Анналов Тьмы» напридумывали ещё немало, но я бы не стал обращать внимание на плоды их воображения.
— Они вообще ничего не предсказали? — невинным голоском осведомилась Рыся, не сводя взгляда со скелетов, неуклюже барахтающихся среди мраморных обломков.
— Ну почему же… В том, что первой стадией прорыва Тьмы станет разупокаивание даже самых надёжно укрытых погостов, соглашаются все до единого толкователи.
— Папа, в Эгесте ты же смог отразить Сущность, да, папа?
Некромант ответил не сразу.
— Да, дочка, смог. Хотя… не уверен, что я Её именно«отразил», скорее Она отступила сама…
— Потому что поняла, что ты — на правильном пути, — подхватил Этлау. — На пути к воплощению Разрушителя. И совершенно неважно, что ты сам для себя отверг эту роль. Иногда действительно все наши поступки оказываются во вред, — он начал было поднимать палец, досадливо сжал кулаки, оборвав движение.
— Я не Разрушитель. И ты это знаешь, инквизитор.
— Ты думаешь, что ты не Разрушитель, — мягко поправил его Этлау. — Я лишь вновь и вновь удивляюсь Её хитрости. Она предусмотрела всё, и даже возможность того, что Её избранник попытается уйти от своей участи, восстанет против Неё, но всё равно, водоворот понесёт его к одной-единственной точке, в которой… всё и решится.
— Думаю, что задерживаться тут не стоит, — спокойно заметила Рысь, кивая на неупокоенных. Скелеты тем временем сумели разобраться, что к чему, и молчаливым строем двинулись к застывшему некроманту и его спутникам.
Мгновение — и вместо жемчужноволосой девушки-подростка появился могучий дракон. Гибкая шея изогнулась, голова выразительно кивнула на неподвижные тела.
Аркинские негаторы более не действовали, Рысь, Прадда и Сугутора на драконьей спине удерживало чародейство. Фесс и Этлау взгромоздились следом, и Аэсоннэ, с некоторым усилием взмахнув крыльями, оторвалась от земли, пусть для этого ей и пришлось пробежаться по двору, словно дикой гусыне.
