Завеса Звездной пыли и Жестокости - Форд Анали
Было такое ощущение, что я смотрю на что-то запретное. Он был совершенен, каждый мускул наполнялся силой и двигался, пока он осторожно спускал слои серебристого шелка с плеч, огибая твердые, очерченные кубики пресса. Сирен остановился, когда мокрая ткань так низко свисала с его талии, что чудом не соскользнула сама по себе и не растеклась по полу, будто еще одной лужей. Мой взгляд опустился ниже, вслед за поясом Адониса, но наградой моему любопытству послужила лишь ткань, прикрывавшая все его естество, которое было видно еще минуту назад… если бы я смотрела.
Но я не смотрела. Намеренно.
Взглянула только тогда, когда он отвернулся от меня, и я впервые увидела его открытую спину. По-настоящему посмотрела. Ничего с собой не могла поделать.
От плеч вниз по широкой мускулистой спине прямо к тонкой талии тянулись серебристые шрамы. Нельзя было догадаться, нанес ли он их себе с какой-то целью, или же это уже давно зажившее напоминание о несчастном случае. Они складывались в аккуратный узор, хаотичную симметрию, которая и привлекла мой взгляд.
Мне безумно хотелось провести по шрамам кончиками пальцев, понять, выпирают ли они, вздрогнет ли Сирен от прикосновения к розоватым линиям, проглядывающим из-под серебра. Желание было так велико, что я почти поддалась ему: почувствовала, как дернулись пальцы, но руки сопротивлялись этому странному новому влечению.
Сирен даже не подозревал о том, как действует на меня. Он вытянул руки над головой, отводя назад длинные пряди волос, некоторые из которых прилипли к лицу. Его гладкие и все еще поблескивающие руки приглаживали волосы до тех пор, пока пальцы не запутались в прядях на затылке. Отточенными движениями они шевелились под волосами, приподнимая их и скручивая локоны в длинную, похожую на веревку прядь. Он легонько, так, чтобы не повредить ни один волосок, отжал скрученный жгут, и я увидела, как с его кончиков капает темная вода. От этого волосы его стали еще белее и засияли ярче; когда он повернулся, направляясь к краю башни, по его рельефному животу побежали темные ручейки. Вода, хоть и была темной, не казалась грязной. Она напоминала тень, не ту, от которой вокруг становится темнее, а ту, которая контрастирует с солнечным светом.
А в моем случае она еще затруднила дыхание и лишила дара речи, пока я изо всех сил старалась разрушить чары, жертвой которых стала.
– Что значит быть Искателем? – спросила я, когда Сирен проходил мимо водной стены, все еще льющейся с потолка, и вздрогнула от того, как неровно прозвучал голос. Меня правда интересовал этот вопрос, хоть я и использовала его, чтобы отвлечься от бешено колотящегося сердца, чей стук отдавался в ушах. Я уже дважды слышала этот титул от Итрис, его вес давил так же сильно, как и язвительность, с какой она употребляла его, набрасываясь с упреками на брата.
Все еще ничего не подозревающий Сирен, проходя мимо, бросил беглый взгляд на блестящую поверхность воды.
– Я – один из семи правителей Элизии, поэтому мне поручили охранять и использовать ворота, – будничным тоном произнес он. – Порталы. Омуты. Своды. Они бывают разных форм.
– Как то озеро, из которого ты меня вытащил?
– Да, то озеро. И как тот пруд во дворе, насчет которого моя сестра так стремилась тебя предупредить.
Легкий холодок остудил извивающийся жар у основания позвоночника.
– Она сказала, что без якоря пропаду там навсегда.
Сирен едва слышно, сдавленно произнес:
– Могла бы. Но это не точно. Множество фейри заходили в тот пруд без якоря и выходили из него целыми и невредимыми. Так же как многие входили в него с якорем, но не возвращались.
Слова, которые должны были меня успокоить, почему-то прозвучали даже более угрожающе. После всего, что я узнала о царстве фейри, даже это было не так просто. Мысленно я сделала пометку на всякий случай держаться подальше от всех прудов, порталов и подозрительных сводов.
– Так, значит, у вас магия осталась? Такая же, как в Аварате?
– Магия, да. Такая же, как в Аварате? Не совсем, – ответил Сирен. – Как и в Аварате, чары нашли свой путь к фейри этого королевства. Несмотря на то, что все мы одинаково связаны с волшебством, каждый род наделен определенной… силой… У каждого рода она своя.
– Значит, Итрис и ее внуки…
Наконец взгляд Сирена вернулся ко мне.
– Откуда вдруг взялись все эти вопросы? После нашего последнего разговора я решил, что тебе неинтересно знать, каково быть звездной фейри.
Вспыхнувшего румянца было достаточно, чтобы на лице Сирена расползлась самодовольная ухмылка. От осознания того, что он его заметил, я покраснела еще гуще, а вместе с тем возненавидела себя еще сильнее.
– Я… Я просто подумала, что лучше изучить своего врага, раз уж я заперта здесь вместе с ним.
– Интересная формулировка, – произнес Сирен, чей голос сделался текучим, мягким, словно мед, – учитывая то, что смотришь ты на меня вовсе не так, как полагается смотреть на врага.
Даже если мои слова и задели его, он не подал виду.
Нет, он пылал тем же невыносимым жаром, что все еще взбирался вверх по моей спине, прямо в голову, кружащуюся от неприличных мыслей.
Больше не могло быть и речи о том, чтобы не смотреть на него или хотя бы притворяться, что не смотрю. Взглядом я исследовала каждый миллиметр его тела, рассматривая каждую резкую линию от острых скул до пояса Адониса, снова уводящего мой взгляд от кубиков пресса, которые больше подходили мраморной статуе, нежели одному из правителей. Блестящие капли воды уже начали высыхать на коже, но отяжелевшая под ее весом ткань по-прежнему соскальзывала с бедер. Ткань сдвинулась и больше не скрывала его наготы от меня, сползя так низко, что теперь я видела не просто очертания его достоинства под тонкой прилипшей тканью. Невольно увидела все.
И это подтверждало, что фейри, стоявший прямо передо мной, разделяет желание, неукротимым зверем свирепствовавшее внутри меня.
Фейри, которого я должна ненавидеть так же сильно, как и остальных (даже сильнее, чем остальных). Но моими мыслями в тот момент управляла не ненависть.
Я раньше уже испытывала тягу к фейри. Сначала почувствовала ее к Калдамиру, но не он стал первым принцем, которому я уступила. Тогда она была явной, но на тот момент все было по-другому. Тогда я смогла преодолеть влечение, понимая, что за ним могло бы последовать.
Но сейчас… здесь… Я не могла списать это притяжение на чрезмерную усталость или на угасающий адреналин, все еще оставшийся в венах. Прерывистое дыхание, которое с каждым вдохом становилось все быстрее, наполнило меня страхом: возможно, я больше не была такой сильной, как прежде. Возможно, я недостаточно сильна, чтобы сопротивляться.
Сирен направился ко мне, и по его взгляду я поняла, что фейри влекло то же чувство, из-за которого я была не в состоянии отойти. Даже когда он подошел так близко, что я ощутила жар, исходивший от его кожи, все равно не отстранилась. Не могла отстраниться.
Я хотела только схватить его, притянуть к себе. Принять в себя. Позволить ему поглотить меня.
И это пугало меня больше всего остального.
– Что со мной не так? – наконец прошептала я. Губы разомкнулись, а его опасно приблизились к моим. Сердце бешено забилось, и я не могла понять, чего боюсь больше: прямо сейчас упасть замертво от сердечного приступа или же того, что почувствую, если Сирен окончательно преодолеет постоянно сокращающееся между нами расстояние.
– С тобой все в порядке, Делфина, – сказал Сирен. В его голосе, таком же низком, как и мой шепот, прозвучало что-то глубокое, первобытное. – Ты фейри. Это и значит быть фейри. Ты чувствуешь это впервые.
Это и значит быть фейри.
Его слова вцепились в меня, и впервые за целую вечность я почувствовала, как воздух наполняет мои легкие. Я сразу поняла, что он имел в виду, чувствовала это много дней с момента своего перерождения в Горном дворе. Тогда из-за всех последовавших за ним обстоятельств просто не смогла распознать это чувство.
