Дороти должна умереть - Пейдж Даниэль

— Прости, — пробормотала я в ответ. Мне действительно было жаль. — Я не знала.

— Когда доберемся до Изумрудного города, найдем колдунью, которая сможет отправить тебя домой. И знаешь, я отправлюсь следом. Хуже, чем здесь, не может быть нигде.

Индиго увидела это создание первой.

— Что за черт? — выдохнула она, застыв посреди дороги как вкопанная.

Впереди раздался пронзительный нечеловеческий вой, а в ответ — писк Звездочки. Я ускорила шаг, пытаясь разглядеть источник шума… Но лучше бы никогда этого не видела! В паре шагов от нас у края дороги стоял столб, к которому было привязано нечто. Мохнатое. И издающее душераздирающие вопли.

— Обезьяна, — прошептала Индиго.

Несчастное создание болталось на столбе вниз головой, привязанное за лодыжки толстой веревкой. Впрочем, обычной обезьяной назвать его было сложно — облаченное в брюки цвета хаки с веселенькими красными подтяжками и кожаные мокасины, оно напоминало мне юного модника-гимназиста.

Несмотря на наряд, вид у обезьяны был не лучший. Очевидно, она мучилась от боли: налитые кровью глаза полузакрыты, взгляд расфокусирован. Губы пересохли и потрескались, грязная шерсть свалялась. На нас обезьяна не смотрела. Уверена, она даже не замечала гостей. Но еще достаточно соображала, чтобы продолжать мучиться и кричать.

Индиго бросилась к ней. Когда я подошла, она уже опустилась на колени и читала табличку, прибитую к столбу в паре сантиметров от земли прямо под обезьяньей головой.

«За преступную дерзость сия Обезьяна приговаривается к официальному исправлению поведения. Не трогать. Королевский указ принцессы Дороти».

— Преступная дерзость? — злобно прошипела я. — Теперь это преступление?

Индиго будто парализовало. Она ничего не ответила. По крайней мере я здесь и могу помочь несчастному созданию.

— Бедная маленькая обезьянка, — ласково произнесла я. — Давай-ка снимем тебя отсюда.

Я хотела развязать пленницу, но мне в руку вцепилась Индиго, пытаясь остановить. Она вся дрожала.

— Нет! — выпалила жевунья. — Мы не можем.

— О чем ты? Нельзя же просто так взять и оставить беззащитное животное висеть привязанным к столбу. Ты только взгляни на нее! Я удивлена, что она до сих пор жива. Что за идиотизм, черт возьми? И это Дороти называет исправлением поведения? Да что здесь вообще творится?

— Придется ее оставить. — Индиго с сожалением покачала головой. — Если ослушаемся, навлечем на себя беду. Я такое уже видела…

Жевунья подняла на меня полный слез взгляд, и вместе с ним пришло понимание: когда-то подобное уже произошло с кем-то из ее близких.

— Добро пожаловать в Страну Оз. — Ее голос дрогнул.

А потом Индиго поднялась с земли и отряхнулась. Всего секунду назад казалось, она готова разрыдаться, но вот ее лицо вновь исказил привычный полуоскал.

— Ну все, идем. Забудь, что вообще ее видела.

Я покачала головой. Все тело обезьяны было покрыто запекшейся кровью. И она продолжала душераздирающе кричать.

— Ты спасла меня, не позволив заговорить с Глиндой.

— Это другое дело. Ты не преступница.

Я посмотрела на Индиго, а потом вновь на обезьяну. Нет, нельзя ее бросать. Просто невозможно! И ни секунды больше не сомневаясь, даже не подумав, я кинулась к столбу и принялась развязывать удерживающие пленницу веревки.

— Нет! — вскрикнула Индиго, но даже не попыталась меня остановить.

Пара секунд — и обезьяна на свободе. Я подхватила ее на руки — она оказалась гораздо тяжелее, чем казалось, — и осторожно опустила на желтые кирпичи. Именно в этот момент мои пальцы нащупали у животного на лопатках два грубых, лишенных шерсти обрубка. Я не сразу поняла, что это такое. Зато, когда пришло осознание, к горлу подступила тошнота. У обезьяны когда-то были крылья.

— Черт! — воскликнула Индиго, в панике хватаясь за голову. — Черт, черт, черт, черт!

Она выскочила на середину дороги, неистово озираясь, будто ждала, что за нами могут в любую секунду прийти. Но ничего не произошло: не зазвенел сигнал тревоги, не раздались звуки выстрелов, в небеса не взметнулось пламя. Совсем ничего.

— Чего ты ждешь?

— Ты не понимаешь. У них есть способы. Они все знают. И все видят.

— Как? Кто?

— Да вот так.

— Если бы они действительно знали обо всем в стране, нас бы уже поймали. Ну все, хватит. Уверена, где-то в твоем безразмерном рюкзаке обязательно должна быть вода.

Неохотно порывшись в рюкзаке, Индиго выудила фляжку и протянула ее мне. Я влила воду в потрескавшийся рот животного и замерла в ожидании. Буквально через мгновение глаза обезьяны приоткрылись. Она закашлялась, давясь и отплевываясь, и только потом заметила нас.

— Вот, держи… — проговорила я, помогая ей сделать новый глоток.

— Спасибо, — ответило животное слабым голосом, больше напоминавшим хрип.

— О боже! — взвизгнула я, отскакивая. — Оно разговаривает!

— Конечно, разговариваю, — просипела обезьяна, даже в таком ослабленном состоянии умудряясь передать голосом глубину нанесенного оскорбления. — Я же образованная обезьяна. Меня зовут Олли.

Хотя я еще не оправилась от потрясения, но все же наклонилась, помогая обезьяне сесть. Пальцы вновь скользнули по неровным коротеньким обрубкам, торчащим из лопаток.

— Не обращай внимания, — пояснил Олли, заметив мое смятение. — Там всего лишь были крылья. Пока я их не обрезал.

7

— Нужно идти, — протянула Индиго. — Этот столб наверняка заколдован. Скоро они узнают, что мы освободили преступника.

— Может, стоит сойти с дороги? — предложила я. — Мы слишком заметны, и если нас ищут…

— Нет! — Индиго категорично замотала головой. — Дорога ведет в Изумрудный город, а именно туда мы и направляемся.

Олли с ней согласился.

— Мы в самой дикой и необитаемой части Страны жевунов, — сказал он. — Стоит только сойти с дороги из желтого кирпича, и все перевернется вверх дном. Направления потеряют смысл, а мы тут же заблудимся.

— Ты тоже идешь в город? — спросила я.

— Говорят, где-то там спрятан вход в подземный туннель, — ответил Олли. — Он ведет на север, туда, где живут остальные Бескрылые. Я хочу найти его.

— А есть другие? Оставшиеся без крыльев?

— Дороти захотела поставить их в упряжь, — объяснила Индиго, при этом щеки ее раскраснелись. — Сделать себе рабов. Возжелала запрячь тысячу обезьян в свою дурацкую летающую колесницу. Что им еще оставалось?

Я обрадовалась, увидев жевунью в бешенстве. Злость по крайней мере может хоть к чему-то привести. Такая Индиго нравилась мне куда больше той, которая час назад сидела на камне и, казалось, была уже готова сдаться. Той, что сходила с ума от ужаса и собиралась оставить Олли висеть на обочине дороги. Но я понятия не имела, о чем она говорила, а потому с недоумением посмотрела на Олли.

— Сильные мира сего всегда использовали мой народ в своих целях, — начал объяснять он. — Еще до времен правления Дороти летучие обезьяны были рабами. Это часть проклятия: крылья подвержены воздействию магии, из-за них нами легко управлять. Освободившись из-под гнета ведьм, мы думали, что никогда больше не станем никому прислуживать. А потом вернулась Дороти, и некоторые обезьяны решили, что за свободу не жаль заплатить свою цену.

— И потому вы отрезали себе крылья, — закончила я за него. Я не могла представить подобную жертву. Хотя могла ее понять.

— Свобода лучше, чем просто способность летать, — уверенно сказал Олли. — Но не все были с этим согласны. — На его лице читалось явное отвращение. — Те, кто пожелал остаться свободными, ушли на север, в укрытие.

— Тогда почему ты здесь? — спросила я. — Почему тоже не ушел на север?

— Я не смог их оставить.

— Кого?

Олли опустил взгляд.

— Моих родителей, — отозвался он. — Сестру. Они считают, что крылья делают нас особенными. Потому не захотели сбежать и теперь впряжены в колесницу Дороти. Я думал, что смогу помочь им. Думал, смогу их убедить… — Олли запнулся, голос его дрогнул.