GODские игры (СИ) - Добрый Владислав

Ударить второй раз я не успел. Меня отвлекло лезвие меча, высунувшееся из моей груди. Брызнуло вокруг черной кровью. Моей, надо полагать. Лезвие дернулось и спряталось обратно. Может, показалось? Я растерянно развернулся, обнаружив за спиной ублюдка, который меня пырнул. Он по-цвергски злобно оскалился и проткнул меня снова. Теперь воткнув меч прямо в грудь. Провернул и тут же выдернул.

Боли не было, была только жуткая досада. Возможно поэтому я одновременно с его ударом, ударил в ответ. Благо булаву я уже занес. Удар пришелся ему в плечо, и я даже сквозь вопли и лязг оружия услышал хруст кости.

И в этот момент битва закончилась. Мой убийца выронил меч. Тут же бросился прочь, придерживая болтающуюся тряпкой руку и визжа как свинья. Пробежал мимо стоящего на коленях щитовика, которого добивал Хар. Рядом в стену врезался второй щитовик — Гульнун не упустил момент и снес слегка оглушенного мной цверга, своей массой. Сделал это по-бычьи — подняв его на плечо и с разгону грохнув об стену.

Тут и там стремительно мелькал кнут Ликасты, впиваясь в шеи, запястья и лодыжки “дорогих гостей” — все места, не прикрытые броней. Ликаста била красиво — прямо художественная гимнастика, упражнения с лентой.

Хар выскочил за дверь и тут же вернулся обратно, с досадой рявкнув:

— Сбежал!

Про своего брата это он говорит, или про подранка, не уточнил. Наверно, про обоих. Мне было не любопытно — мне стало как-то нехорошо, я отошел в сторону и оперся на стену. Накатила слабость. Выронил булаву и коснулся груди. Вот так, один раз броник забудешь надеть и все. Кровь и в самом деле была черной, не показалось. Может, из-за освещения. Я задумчиво посмотрел себе на грудь и утопил пальцы в жуткую дыру, на два пальца левее правого соска. Легко вошли, как по смазанному, аж по вторую фалангу. Я замер, ожидая вспышки боли. Но её по-прежнему не было, была только слабость и чувство обреченности. Я сполз по стенке вниз и уселся на жопу, широко раскинув ноги.

— Ты ранен? — склонилась надо мной Ликаста, протянула руку к моей груди и вдруг отпрянула. Не просто отпрянула — вскочила на ноги и замахнулась кнутом. Какая она грациозная.

— Что ты стоишь?! — рядом с нами появился Хар. — Давай быстрее, затвори ему раны. Раз все еще жив, значит сердце не заде…

— Он теневик! — непривычно испуганным голосом взвизгнула Ликаста, указав на меня.

Хар замолчал. Подошел чуть поближе, всматриваясь сначала мне в рану, а потом в лицо.

Со мной творилось что-то странное. Кровь с пальцев вдруг стала истекать вверх, как будто густой черный жирный дым, и растворяться в воздухе. Моя грудь тоже сейчас будто была охвачена черным пламенем.

— Он бился! С нами! За нас! — промычал Гульнун. Я не видел его, моё внимание приковали трупы нападавших. От одного к другому перебирался Кенни и что-то вытягивал из них, наливаясь чернотой и стремительно вырастая в размерах. К счастью, все смотрели на меня и Кенни не видели.

Я снова глянул себе на грудь и, кажется, разглядел ребра в своей груди. Я буквально рассыпался. Вернее, растворялся в воздухе. Ликаста снова приблизилась, опять протянула руку и покачала головой. Повторила, уже спокойнее.

— Я ничего не могу сделать. Он теневик.

Чувство такое, что у меня оставалось еще несколько секунд. Я хотел было что-то сказать, но получился только сиплый выдох. Хар подсел рядом и заглянул мне в лицо.

— Плевать, кто ты. Плохо, что я так и не спросил твое имя. И прими мою благодарность, — сказал Хар.

А потом я умер. Говенное ощущение, никому не советую пробовать. Избегайте максимально долго.

Очнулся я в полной темноте, которая не была для меня проблемой. Я видел все в серо-белых тонах, что не могло не радовать — мое ночное зрение осталось со мной. А еще у меня ужасно болело все тело — было очень похоже однажды, когда я сильно выпил и уснул на поленнице дров у знакомого на даче. Я потратил минут пять, чтобы как следует покряхтеть, поматериться, поорать. Заодно и поднялся на ноги.

Особенно сильно, почему-то болели пальцы ног. Я обнаружил рядом свой намертво разряженный телефон. Сунул его в карман. Всего два раза уронив. Осмотрелся. Комната со старинной мебелью. Массивный круглый стол с каменной столешницей — я как раз на нем. Ага, вон дверь. Я спустился со стола, доковылял до двери. Дернул дверь. И она вывалилась из сгнившего в труху косяка, чудом меня не прихлопнув. За дверью обнаружилась каменная кладка. На вид в полкирпича всего.

— Замуровали, демоны, — остроумно пошутил я. Голос у меня сиплый, страшный. В темноте пыльного помещения он прозвучал зловеще, как приговор. Я покрылся холодным потом, хотя и так было холодно. Гоня страх, я пнул кирпичи и здоровенный кусок старой кладки просто выпал наружу. Я тут же расширил дыру, используя вместо кувалды обломки косяка. Как только расширил отверстие достаточно, тут же полез в него. И оказался в подвале своего офисного здания. Вокруг валялся какой-то хлам. Я замаскировал дыру в стене старыми досками из дсп и направился искать выход.

Меня беспокоило ощущение холодного, инородного тела в груди. Как будто огромный паук обнял мое сердце. И нет-нет, помогал ему биться, сжимая хитиновые лапы. Я понял, что бегу вперед, стараясь не придавать этому значения. Поэтому остановился и сосредоточился. Схватился за грудь. И охнул — было больно. Я расстегнул куртку, рубашку, оттянул майку — на груди, примерно в том месте, куда ударило лезвие цвергского меча, виднелись рубцы. Я сейчас был в темном коридоре, и чернобелое зрение не позволяло рассмотреть получше. Осторожно ощупав кожу вокруг саднящих отметин, я понял, что это поверхностные повреждения. Я немного подзавис, прислушиваясь к себе. И ощутил рядом что-то темное.

— Так, кто тут, вылазь, — сказал я, просто чтобы не было так страшно. От тени в углу отсоединился Кенни. Что-то теперь он вызывал во мне почти парализующий ужас. Сейчас он снова был размером примерно с крупную собаку. Как только он показался, то тут же принялся лазить вокруг меня по стенам, распластавшись и с помощью всех конечностей, отчего стал похож на дымящегося тьмой паука.

— Кенни, выход поищи. Домой хочу, — сказал я. Просто, чтобы что-то сказать, а то смотреть в тишине на происходящее было до тошноты страшно. К моему удивлению, Кенни послушался. Такого чувства единения как во сне (во сне ли?) я с ним больше не чувствовал. Хорошо, что он воспринимал речь.

Кенни заметался вокруг и умчал по коридору. Я стоял. Взял паузу. Отдохнуть. Подумать о всяком. Но мысли не шли.

Кенни вернулся и позвал меня за собой. Я даже обрадовался. Наконец-то выход. Чудище, похожее на зарисовку кошмара сумасшедшего, протягивающее длинные, черные, будто сплетенные из проволоки пальцы со зловещими длинными лезвиями вместо ногтей, и манящее тебя из темноты — мало похоже на табличку “exit”. Но мне норм.

Вообще мое кредо по жизни — наслаждаться тем, что есть.

Сначала Кенни отвел меня к лестнице. Старинной, с чудом сохранившимися коваными перилами. От этой лестницы я добрался до выхода уже через пару коридоров. Подвал оказался больше, чем я раньше думал. Помещение, в котором я пришел в себя, располагалось прямо рядом с одним из выходов. И этот выход был, разумеется, заперт.

Я с тоской поглядел на луну через забранное толстыми железными прутьями окошко под самым потолком. Надо было искать другой выход, но просто, чтобы убедиться, я подергал сваренную из толстого стального листа дверь. Она была, разумеется, заперта. Но не на замок снаружи, как я предполагал. Внизу и вверху на двери были самодельные щеколды для ворот.

Наверняка это осталось тут еще с 90-х. Только тогда было проще сварить самому хитрую самоделку, вместо того чтобы просто пойти и купить нормальный замок.

Следующие минут пять я провел в борьбе с щеколдами. К счастью, рядом нашлась пара кирпичей и доски — без них, голыми руками, я бы приржавевшие штыри никогда на смог вынуть из пазов. Но и когда я отодвинул щеколды, радоваться было рано — петли двери тоже заржавели намертво. К счастью, дверь открывалась наружу. Я навалился на неё всем весом, со стоном металла и хрустом костей открыл на сантиметр, вставил в щель доску. И стал расширять проем, работая досками как рычагами.