Не надо, папа! (СИ) - Тукана Эпсилон

«Теперь я знаю, в кого ты пошел, Боруто», — злорадно подумала она.

Подоспевший чунин остановился, отдышался и уверенно направился искать проказника по следам. Сарада дождалась, пока он скроется, и спустилась с крыши, только не по фасаду здания, а через чердачный люк, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Теперь она хотя бы знала, что ее занесло в будущее вперед лет на пять или шесть. Это можно было вычислить просто по возрасту Седьмого.

Ей позарез нужны были деньги. Сбережений в кошельке едва ли хватало на несколько дней на пропитание, а ведь надо было где-то жить. Нельзя все время ночевать на крыше, даже если ты шиноби на долгосрочной миссии. Это как минимум подозрительно.

При свете дня она наконец увидела, насколько явно отличалась Коноха прошлого от привычного ей города. Здесь было много зелени. Даже в центре посреди площадей и улиц попадались высокие вековые деревья с широкими стволами: во время нападения Пейна большинство из них погибло. А ближе к границам Листа так и вообще начинался лес, только крепостная стена отделяла его от природы за пределами деревни. Сарада пришла к выводу, что это место гораздо больше походило на Деревню Скрытого Листа, чем мегаполис ее современности.

Жизнь текла в Конохе прошлого спокойно и неторопливо. Здесь не было шума и суеты, как в будущем, не грохотали каждые пять минут поезда. Деревня отличалась уютом и дикостью, как запущенный сад. И Сараде это нравилось.

Вот только идти ей было некуда.

Она заглядывала в лавки и магазинчики и робко просила взять ее на работу. Это оказалось не так просто — подходить к людям, навязывать себя. Везде ей отказывали.

— Девочка, тебе в школу надо ходить, — с укором объявила женщина на рынке.

Она говорила нарочито громко. Торговки из ближайших лавок все уставились на Сараду.

«Черт бы тебя побрал. Зачем ты так орешь», — злобно подумала Сарада.

Она с рождения была обязательной и честной. Все делала правильно, всегда следовала правилам и не терпела, когда ее стыдили и пытались воспитывать посторонние люди.

— Куда смотрят твои родители? Ну-ка, скажи мне, как зовут твою мать. Ишь ты, работу ей!

Стиснув зубы, Сарада поспешила уйти с рынка. Голосистая женщина еще что-то кричала ей вдогонку, и от каждого слова к щекам приливала кровь. Сарада отошла подальше от торговых рядов, присела на скамью возле парка и долго приходила в себя, мысленно ругая продавщицу. Добросовестность и правильность не мешали ей думать об окружающих так, как они, по ее мнению, того заслуживали.

«Знала бы ты, кто моя мама. Она бы одним кулаком разнесла ваш чертов рынок, если бы услышала, как ты со мной говорила. Боги, почему я должна проходить через это унижение?»

Она закрыла лицо руками. Прокручивая у себя в голове каждое слово, услышанное за сегодняшний день, Сарада распалялась все больше. Наконец, выдохнув, она собрала волю в кулак и двинулась штурмовать оставшиеся заведения.

Никому не нужна была маленькая двенадцатилетняя девочка. У всех дело продвигалось своим чередом, работников хватало. Причем обученных, взрослых, толковых.

К концу дня отчаянье перевесило робость.

— Дайте мне работу! — кричала она в цветочном магазине.

Светловолосая женщина покачала головой.

— Прости, дорогая. Это клановая торговля. Я бы взяла тебя, но у нас хватает своих рук.

Сарада вышла из цветочного, сняла очки и смахнула кулаком выступившие слезы. Ничего не получалось. Она даже обедать не стала, чтобы сохранить деньги. Если так будет продолжаться и дальше, то она или умрет с голоду, или ей придется воровать, чтобы добыть себе пропитание. Всю ее сущность определяла рогатая правильность, и Сарада склонялась к тому, что ей скорее грозила смерть от голода.

Оказалось, найти работу примерно так же невозможно, как дать отпор разъяренному Кьюби.

«Вот ты помогла Йондайме справиться с Лисом. Вот ты спасла клан и маму. Вот ты стала Хокаге», — самокритично размышляла Сарада, прогуливаясь под вечер по улицам старой Конохи.

У нее уже не было душевных сил вступать в разговоры с людьми и вымогать работу. В любом случае, раз уж она отказала себе в обеде и завтраке, то стоило хотя бы поужинать.

Сладкого не хотелось. В барбекью было слишком дорого. Сарада остановилась у маленькой уличной забегаловки с надписью: «Рамен Ичираку».

«Тот самый Ичираку Рамен? Шикарный ресторан? Надо же…»

Она поднырнула под ткань со знаками вывески, мельком скользнула взглядом по ценам в меню и пришла к выводу, что ужинать будет здесь. После дня вынужденной голодовки горячий рамен показался Сараде пищей богов. Хозяин был приветлив, и она без особой надежды осведомилась, не нужен ли ему работник. Работник был не нужен. Как и ожидалось.

Выбирая палочками лапшу из бульона, Сарада краем глаза заметила белобрысого ребенка, который стоял чуть поодаль и наблюдал за каждым ее движением с такой надеждой и трепетом, словно она совершала священнодействие. Встретившись взглядом с голубыми глазами Узумаки Наруто, Сарада поперхнулась лапшой и потупилась в свою тарелку.

Черт. Что делать. Мне нельзя с ним говорить.

Она осторожно покосилась на мальчика. Тот продолжал смотреть на нее собачьим взглядом, полным надежды и горечи, и Сарада моментально отвернулась снова. Тело пробрала нервная дрожь.

Он наверняка хочет, чтобы я угостила его раменом, хотя и не особо верит, что я могу это сделать. Я действительно не могу. У меня не хватает денег на себя и все еще нет работы.

Но в глубине души Сарада понимала, что готова выложить последние деньги, чтобы порадовать маленького Нанадайме. И будь что будет.

«Нет. Нельзя. Мне нельзя с ним разговаривать. Меня вообще не должно здесь быть. Что, если я собью его с жизненного пути своей жалостью, и он не станет Хокаге?»

Сарада начала паниковать. Она быстро допила бульон, уже безо всякого удовольствия, коротко поблагодарила хозяина и поспешила убраться подальше. Узумаки Наруто остался стоять на дороге, разочарованно глядя ей вслед.

«Я это сделала потому, что не хочу нарушать ход истории, — убеждала себя Сарада. — Не потому, что у меня нет денег. Не потому, что мне жалко. Мне ведь не жалко, правда?»

Но откуда-то из глубин ее сущности сочился укор: «Жалко. Ты ведь испытываешь облегчение, что не пришлось расставаться с деньгами. Ход истории — это просто оправдание для твоей совести».

Шаннаро! Если бы не история, я бы не пожалела денег. Я же знаю. Я бы, не раздумывая, выложила все, что у меня есть.

Сараде было противно от самой себя. Она отчаялась и запуталась. Уже не знала, какое из противоречивых чувств действительно определяло ее, как человека. Стыд? Жадность? Подавленный порыв щедрости?

Она присела на скамью, подперев щеки руками, и уныло наблюдала за тем, как крадется вдоль забора беспородный кот. Стоило подыскать себе место для ночевки, но любое воспоминание о крыше лишь укрепляло желание подольше остаться сидеть на лавке.

Успею. Еще ведь не так поздно, патрульные не должны цепляться.

Сарада прилегла на бок, поджав колени к груди, и плотнее запахнулась в свою новую кофту. В перевернутом мире забор располагался вертикально, и котяра крался по дороге снизу-вверх, как настоящий шиноби.

Веки сомкнулись, и раскрыть их снова оказалось слишком сложно. Слишком сложно…

Патруль!

Внезапная мысль выдернула Сараду из сна. Она распахнула глаза и увидела прямо перед носом заинтересованную мордашку с полосами на щеках. Большие глаза рассматривали ее очень внимательно.

— Нанадайме?! — спросонья выпалила Сарада, подскочила и вжалась в спинку скамьи.

— Чего? — растерянно переспросил малыш.

Его взгляд вдруг стал чужим и злобным. Он понял, что его испугались, и обиделся.

— И ты. Ты такая же, как и все!

Наруто поднялся на ноги. Оказалось, до этого он сидел прямо на земле перед скамьей, чтобы наблюдать за спящей было удобнее.

— А я стану Хокаге, ттэбайо! — с вызовом воскликнул будущий Нанадайме и собрался удрать.