Наталья Колесова - Чудовища
— Да, — сказал он. — Несколько раз эта моя способность спасала жизнь мне и кое-кому рядом… И не всегда сознательно. И каков ваш приговор, Лорен?
Лорен стиснула кулаки. Подалась к нему.
— Я не знаю! — сказала яростно. — Меня там не было! Почему вы считаете, что я все время хочу вас в чем-то обвинить? Я просто хочу понять!
— А он просто дает вам возможность удрать, — благодушно сказал Рене. — Знаете, куда я поеду в отпуск в следующий раз? В тропики! В джунгли. Побегаю всласть.
— На тебя объявят охоту, — сказал Джордан.
— Это правда? Вы пытаетесь меня испугать?
— Лорен… — когда она слышала его мягкий голос, то всегда терялась — в такие минуты казалось, что она ему небезразлична. Хорошо, что это происходило редко. — Я просто предоставляю вам возможность не впутываться дальше в наши дела. Даю вам возможность уйти.
— Но ведь… — она перевела глаза с одного мужчины на другого. — Если я захочу уйти, вы меня не… остановите?
— Разумеется, — вежливо склонил голову Джордан. Рене засмеялся:
— Надеюсь, не захотите! Хотя бы из противоречия Алексу!
Лорен уставилась на директора. Что-то в груди ее сжалось. Сердце, наверное.
— Вы хотите, чтобы я ушла?
— Дело не в том, чего хочу я, — так же благожелательно растолковывал ей Джордан. — Дело в том, чего захотите вы. Кроме того, ведь ваша работа здесь временная?
— Да, но…
Что такое «но», она и сама не смогла бы сформулировать, и потому замолчала. Какой нормальный человек может захотеть здесь остаться? Вообще-то, ей следовало для начала спросить — какой нормальный человек во все это поверит?
Она-то явно не была нормальной. Потому что поверила. По-тому что остаться хотела.
— …следующий вопрос, Лорен, — услышала она. Подняла глаза.
— А?
— Мы слушаем ваши вопросы, — терпеливо повторил Джордан.
Лорен поморгала, вспоминая — какой вопрос ей хотелось за-дать. Их же было так много…
— Ваших детей иногда усыновляют. А если оборотни создают семьи, то только с оборотнями? Или существуют… смешанные браки?
Она не ожидал, что такой простой вопрос погрузит их в длительное молчание. Вопросительно посмотрела на воспитателя. Тот, в свою очередь, с усмешкой смотрел на директора.
— Рене?
Мартель хмыкнул.
— Вы знаете, мне так нравится ваш вопрос, Лорен! Очень нравится. Видите ли, мы совсем недавно его обсуждали. Может, просветишь нас, Алекс?
Тот глядел исподлобья:
— Как видите, ни Рене, ни я не женаты. Следующий вопрос?
— Но…
— Давайте следующий!
Лорен поморгала. Ничего не поняла, вздохнула и продолжила:
— А можно по виду определить, оборотень ли человек, и в кого он способен превращаться?..
— И все же я одного не понимаю, — пожаловалась она — уже на следующий день, когда они с Рене сидели на парапете набережной. В спину им светило садившееся солнце. От реки несло холодом, Лорен передернула плечами, и Мартель набросил ей на плечи свою куртку.
— Только одного? Счастливица! — сказал с удивлением.
— Зачем вам я?
— То есть?
— Пока вас не было, директор мог найти замену из… ваших, а не брать неизвестно кого прямо с улицы.
Рене шумно вздохнул.
— Но нас так мало и мы так заняты…
Это прозвучало неубедительно, и Лорен с чистой совестью промолчала.
— И среди воспитателей по штату обязательно должна быть женщина.
— Фрекен Бок? — подначила Лорен. Рене засмеялся.
— Да-да, наша ошибка! Но она далеко и не может нам навредить, даже если натравит на нас целую армию газетчиков и следователей. Всем известно, как у нее расшатались нервы на ниве воспитательской работы в приютах.
— А вы уверены, что я — не очередная ошибка?
Рене взглянул на нее с легким сомнением, не зная, как она воспримет его слова:
— Но, Лорен, вас ведь не взяли прямо с улицы. Наши дети видели вас. В библиотеке. Вы им понравились.
— Меня? — ахнула Лорен. — Когда?
— Почти с полгода. Сначала вы приглянулись Кириллу, он пришел и рассказал про вас. Там перебывали почти все.
— А я-то думаю, почему многие лица мне кажутся знакомыми, — обескуражено сказала Лорен. — И что, этого было достаточно?
— Ну, были еще всякие анкетные и прочие заморочки, — уклончиво произнес Рене.
Лорен внимательно смотрела на него.
— Вы изучили мою биографию, родственников, прошлые места работы, личностные и интеллектуальные характеристики?..
— Да. Вы ведь не в обиде? — спросил Рене. — Вы же понимаете, мы не могли подпустить к нашим детям абы кого…
— Что опять возвращает меня к моему вопросу. Зачем вам был нужен человек? Обычный человек в такой… необычной школе?
Рене оперся обеими руками о парапет и посмотрел в небо.
— Нашим детям он нужен. Человек, который все о них знает, и все же продолжает любить их такими, какие они есть.
Он сказал это так отсутствующе, что Лорен задумалась, относится ли это только к детям.
— Это нам всем надо, — пробормотала она. — Но что случилось с воспитателем до фрекен Бок?
— Он… она умерла.
— О… Как?
Рене рыскнул взглядом по набережной, по дороге, по школе напротив.
— Может, поговорите об этом с Алексом?
— Я задала вопрос вам. Не хотите отвечать? Я… — она замолчала, и Рене быстро взглянул на нее. Лорен осторожно сползала с парапета.
— Не хотите же вы сказать, что кто-то из детей?..
— Вы помните, что я говорил вчера?
— Что многие даже не знают, что с ними происходило?
— Диана была очень неосторожна. Мы предупреждали ее. Она не… понимала.
Лорен неожиданно вспомнила, как разозлился Джордан, когда она взяла Кейси себе в постель.
— Мы не снимаем с себя вины, — напряженно говорил Рене. — Но столько времени все шло просто отлично. Дети ее обожали, она была педагогом от бога. Она даже присутствовала при… превращении. Необученный оборотень необязательно опасен, но когда он еще ребенок… Я прекрасно помню, что происходило со мной. Подростковый возраст — сам по себе уже настоящий ад, а когда к этому присоединяется еще и оборотничество… Я до сих пор уверен, что он не собирался убивать ее. Все произошло… само собой.
— Само собой! — воскликнула Лорен и осеклась, подумав о самом Рене — обмякшем в кресле, с окровавленной повязкой на голове. Тот, догадавшись, о чем она думает, слабо улыбнулся:
— Ну, не всегда все происходит так… драматично. Просто нам с детьми приходится искать взаимопонимания…
— Убивая при этом людей?
Она тут же пожалела о своих словах. Она никогда не была жестокой. Рене помолчал.
— Вы считаете нас авантюристами и убийцами, а нашу школу — угрозой для города. Думаете, это просто клетка для ужасных чудовищ, которые однажды вырвутся наружу? Очень ненадежная клетка?
— Ничего я не думаю, — пробурчала она, потому что он только что сформулировал обуревавшие ее чувства.
— Вы имеете полное право так думать. Мы очень долго колебались, прежде чем снова решиться на нового человека в школе. Пришлось насесть на Джордана. Он боялся…
— Джордан боялся? — недоверчиво переспросила Лорен. Это их-то несгибаемый директор?
Рене посмотрел укоризненно:
— Вы плохо его знаете, Лорен.
Ну да, он наверняка — разумеется! — имеет тонкую и чувствительную душу. Точно такую же, как броня, которой он обрастает при превращении… Интересно, а какова она на ощупь? Холодная? Горячая? Гладкая или может поранить руку? Лорен вздрогнула. Она всегда считала себя, может, излишне чувствительной, но уравновешенной особой и с почтением останавливалась перед чужими тайнами, которые люди считали необходимым скрывать от мира. Сейчас же она была готова погрузиться в эти тайны с голо-вой и ощущала странное чувство падения и полета одновременно — пугающее и бесконечно притягивающее. Неужели они знают ее лучше ее самой?
— Кто это сделал? — сухо спросила Лорен, пытаясь балансировать на краю этой пропасти, чтобы не соскользнуть в нее безвозвратно.
Рене помолчал, серьезно глядя на нее.
— Вы действительно хотите это знать, Лорен?
Она посмотрела на школу и медленно качнула головой.
— Нет.
— Вы останетесь с нами?
— Н-не… не знаю.
— Не спешите, — посоветовал он. — Просто продолжайте исполнять свои обязанности. Испытательный срок ведь еще не закончился? Поживите с нами.
Лорен прищурилась, продолжая глядеть на школу. Показалось, или в одном из окон шевельнулась тень?
В окне кабинета.
— Это… Джордан послал вас поговорить со мной? — спросила Лорен.
— Да я и сам люблю поболтать! — легкомысленно заявил Рене. Лорен покосилась, и он засмеялся:
— Сдаюсь! Он!
— А почему не сам?
— А это имеет для вас какое-то значение?
Лорен не знала, какое значение это для нее имеет и имеет ли вообще, но отчего-то покраснела. Рене продолжал улыбаться.
