Кристофер Сташеф - Волшебник не в своем уме. Волшебник в Бедламе
— А со мной что будет? Мне тоже не дадут здесь права голоса?
— Ты — Декейд, — воскликнула, сияя глазами, Мейделон.
— Ты — Декейд, — эхом ответила ей Лапен. — Твой голос всегда будет услышан. — Она поднялась, как величественная гора. — Приди. Займи среди нас место судьи. Твой голос будет решающим во всех наших делах. Стоит тебе только пожелать этого. Ты — Декейд.
— Я — не Декейд, — хрипло сказал Гар.
Над площадью повисла тишина. И снова все глаза устремились на гиганта.
Он медленно поднял обломки дубинки.
— Декейд жил в этом. Это — сломано. Декейд ушел. Я снова стал самим собой. Я снова тот, кого вы называли Гаром.
Мамаша Лапен открыла от изумления рот. В глазах Мейделон стояли слезы горя. Дирк видел, что она пыталась улыбнуться сквозь слезы.
— Это еще не все, — горько усмехаясь, сказал Гар. — Вы должны знать, что я — чужеземец. Ну что, вы и теперь дадите мне решающее слово в вашем правительстве?
— Нет. Не дадим, — хмуро сказала Лапен.
Гар кивнул. Казалось, он доволен суровым ответом.
— Не дадите голоса тому, кто принес вам победу? Тому, кто носил в себе Декейда?
— Перестань нас мучить! — закричала Лапен. — Ты заслужил все, все, но мы не можем этого допустить.
— Да я все понимаю, — тихо сказал Гар, — и облегчу вашу совесть. Знайте же, что мое имя — д’Арман и что я младший сын из благородного дома!
Простолюдины издали общий вздох, а лорды зашипели. Охранники схватились было за оружие, но лорды уже не представляли опасности.
Лапен наконец обрела дар речи.
— А где же Декейд?
— Он выполнил свою задачу, он утолил свою жажду, у него теперь нет цели. И поэтому я смог освободиться от него, поэтому сломал его дубинку. Он вернулся обратно в свой вековой сон. А у меня снова моя собственная жизнь и я опять — хозяин своему телу.
Гар спокойно стоял среди моря горящих глаз, не обращая внимания на растущий на площади ропот.
Лапен подняла руку, и шум стих.
— Декейд ушел, и это был его выбор. Но зачем было ломать дубинку?
— Декейд убил бы любого, кроме меня, кто захотел бы владеть дубинкой.
Медленно Лапен протянула руку.
— Отдай нам эти обломки.
Дирка передернуло, когда он представил себе, как простолюдины один за другим будут пытаться соединить части дубинки.
— Отдай нам остатки дубинки! — закричал Хью, и его команда Лесных двинулась к Гару, но остановилась, все еще с благоговением глядя на гиганта, сжимающего в руках половинки магического оружия.
Площадь хранила молчание.
Гар стал на колени, положил на землю части дубинки и сказал, грустно улыбнувшись:
— Пусть кто-нибудь возьмет ее.
Все глядели на дубинку со страхом. Даже Хью, шагнувший вперед, снова отступил назад.
Дирк каждым нервом, всей кожей чувствовал напряжение, исходящее от толпы.
Гар обернулся к помосту и поднял глаза на Лапен.
— Я — чужеземец, как и те Небесные, которым вы отказали в праве голоса. Но я носил в себе вашего героя, и это была нелегкая ноша. Без него вы до сих пор оставались бы рабами. Без меня вы не стали бы свободными людьми. И теперь вы лишаете меня права голоса. Я снова спрашиваю вас: готовы ли вы принять меня к себе?
Дирк снова увидел глаза Мейделон, полные страдания и надежды.
— Нет, — с трудом выговорила Лапен. — Мы полны благоговения к тебе, но тебе не место среди нас. В тебе течет кровь лордов.
— Так я и думал, — хмуро сказал Гар и обернулся к простолюдинам: — Я пришел сюда ради вас. Я сражался и проливал свою кровь. Теперь вы меня изгоняете. Но я выполнил свою работу и теперь — ухожу.
Он опустился на колени, поднял обломки дубинки и выпрямился.
— Я забираю дубинку с собой, потому что это оружие такой силы, что вам с ним не совладать.
Поднялось злое ворчание, но Гар остановил его, крикнув:
— Попробуйте только помешать мне!
Хью поднял лазерный пистолет, но Лапен ударила его по руке.
— Дурак! Ты можешь повредить дубинку!
Любопытно, подумал Дирк, что случилось бы, если бы лазерный луч коснулся дубинки. Только ему не захотелось присутствовать при этом эксперименте.
Простолюдины один за другим тоже подняли лазерные пистолеты. Однако, когда Гар начал медленно двигаться через площадь, кое-кто схватился за мечи.
Гар шел, подняв обломки дубинки, готовый к любой неожиданности. Его глаза сверкали, мускулы напряглись.
До первого ряда простолюдинов оставалось десять футов.
Пять.
Два.
И тут Хью что-то крикнул, и простолюдины опустили мечи. Они расступились, чтобы дать Тару пройти. Они ворчали, но явно испытывали облегчение.
Гар медленно прошел сквозь толпу простолюдинов, подошел к главным воротам, перешел через подъемный мост и исчез из виду.
Мейделон огромными, несчастными глазами смотрела вслед Гару.
Дирк видел это, и в нем поднималось досадное раздражение. Он обернулся к капитану Доминьи.
— Капитан, ты последуешь примеру Гара? Или останешься здесь, обслуживать этих людей и быть человеком второго сорта?
Капитан посмотрел в глаза Дирку.
— Я остаюсь здесь.
Дирк скривился в гримасе презрения.
— Разве этого мы ожидали? Мы бросили свой мир, мы работали до изнеможения только ради того, чтобы стать высококвалифицированными рабами? «О, сэр, будьте уверены, мы наладим вашу промышленность! О, мадам, мы, конечно, организуем ваш бизнес! Большое спасибо, что вы предоставили нам такую возможность! Школы? Великолепно! Немедленно начинаем курс обучения — не сомневайтесь! Мы будем только рады сделать для вас все то, чего вы сами не сможете сделать. Только не забывайте всегда гладить нас по головке. А может быть, мы получим от вас и вкусную косточку? О, как мы будем счастливы!» И это стоило наших жизней?
Доминьи побагровел.
— Всю мою жизнь, Дирк Дюлейн, я работал для своего народа. И буду это делать до конца своих дней! Думай что хочешь, но я все эти годы не рассчитывал на благодарность или славу. Я делал то, что считал необходимым и правильным, и каковы бы ни были последствия моих действий — я принимаю это. — С этими словами он обернулся к мамаше Лапен: — Я остаюсь здесь и с радостью принимаю все ваши условия!
— Чем ты будешь заниматься? — спросила она.
— Я многое умею делать. Могу работать в школе, на фабрике, в торговле, где угодно. Хочу принести пользу народу этой планеты.
Толпа на площади встретила его заявление восторженными криками.
Дирк посмотрел на Лапен и на Хью. У них были радостные, смеющиеся лица. Мейделон на его взгляд ответила взглядом долгим и приветливым.
