Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги
И в этот миг, словно на Купалу, покатилось с горы пылающее колесо. "Держи-и-тесь!" - раздались сверху молодые голоса. Дружным радостным криком отозвались снизу росы и сваны. Низвергнутое Черное Солнце неслось, пропахивая борозду во льду и камнях, прямо на золотого демона. Растерявшись, он утратил равновесие, упал и тут же был разрезан пополам. Направляя колесо, летела над ним птицедева, и золотые волосы ее реяли по ветру. Послушное ей и молодому волхву, зловещее творение Валента развернулось и покатилось вверх, на своего творца. С большим трудом сумел некромант отклонить его. Колесо завертелось, подскочило и свалилось в пропасть. На миг озарив ее до самого подножия горы, оно погасло, лишенное связи с питавшим его пекельным огнем.
На вершину Эльбруса опустилась ночная тьма. По небу рассыпались звезды, и серебряные рога месяца выглянули из-за туч. Демоны, обычно распоясывавшиеся с приходом ночи, теперь вдруг растеряли свою силу и дерзость. Даже Перстни Зла не удержали от бегства Мовшаэля и демоницу Венеры. Он ринулся в небо, она - в преисподнюю. Челюсти Седого Волка сомкнулись на запястье демона Марса, меч-молния выпал из его руки, и оленерогий бес был растерзан волколаками. Вышата с Лютицей повалили в снег и разорвали демона Юпитера. Меч Сигвульфа разрубил до пояса серебристое тело демона Меркурия. Неждан Сарматич подрубил колени демону Сатура, а Сагсар отсек упавшему бесу его двуликую голову.
Даже отчаяние не могло заставить Клавдия Валента пожертвовать своей бесценной жизнью в смертельном бою. Искренне презирая мир, он отнюдь не торопился его покинуть - возможно потому, что сам в нем отнюдь не страдал, не изведал ни бедности, ни рабства, ни темницы. Намереваясь бежать, маг позвал назад удиравшего Мовшаэля.
Но тут великан, до сих пор безмолвно взиравший своими огненными глазами на бой, словно пробудился. Схватки человечишек лишь развлекали хозяина горы. До их борьбы ему дела не было. Эти недомерки хотят его использовать? Пусть, лишь бы распалась проклятая цепь, а тогда уж он всем покажет... Он с радостью ощущал, как льется, ослабляя его оковы, сила Черного Солнца. И когда этот поток иссяк, а победа склонилась на сторону росов, Скованный решил не ждать, пока оковы снова кто-то укрепит. Изо всех сил рванулся он, сотрясая гору. Густые клубы сернистого дыма повалили из расщелин. Заточенные дэвы взревели так, что их услышали люди у Пяти Гор и в теснинах Алонта. Огромная лавина сорвалась, обнажая черные клыки скал, с западной вершины и ринулась вниз, угрожая похоронить под собой всех людей. Исполину же она была все равно, что снег, свалившийся с крыши.
Великан зло захохотал, ожидая, что людишки разбегутся, покатятся вниз, тщетно пытаясь спастись. Валент отбежал в сторону, уходя с пути лавины. Максим ринулся вперед с обнаженным мечом, камнем из балисты пронесся сквозь ряды сванов и исчез во тьме. Но росы и сваны остались на месте, послушные приказу Ардагаста: "Не бежать! Волхвы - вперед!" И волхвы, - кто в человеческом обличье, кто в зверином, - встали на пути громадной, переливавшейся в лунном свете белой стены. Ударившись в незримую преграду, стена повернула влево, к обрыву, и, не дойдя до него, наткнулась на другую преграду, воздвигнутую владельцем семи перстней.
Огромная масса снега, льда и камней заколебалась в тисках двух магических сил, затем подалась к краю пропасти и с грохотом обрушилась туда, сметя фигурку в черной с серебром хламиде. Вернувшийся Мовшаэль ринулся было вниз, но подхватить хозяина не успел. Вернее, побоялся сунуться под лавину. Тело некроманта упало на дно пропасти, а душа - еще глубже, вместо Высшего Света узрев адскую бездну. А лавина поползла дальше вниз, погребая под собой и труп чернокнижника, и бессильное уже колесо из черной меди, и скалу с насаженным на нее уродливым телом человека-змея. Она завалила бы и раненого кшатрия с двумя женщинами, но у Миланы хватило волшебной силы остановить белый вал, растерявший прежний напор, в двух шагах от них.
Хлюпая носом, улетал на восток толстобрюхий демон Мовшаэль. Его не радовало даже то, что порабощавший его перстень - серебряный, с сапфиром - остался под лавиной вместе с телом хозяина. Долететь бы до храма Тамар, утопить там печаль в сладком иверском вине... Кляня всех магов, пробирался вниз Юлий Максим. Его не преследовали: спускаться с Эльбруса среди ночи одному - почти верная гибель. А над обрывом стоял молодой черноволосый маг. Его губы чуть слышно шептали:
-- Скажи, отец, зачем тебе делать столько зла?
Много лет назад в Пантикапее мальчик Иоселе задал этот вопрос магу, тайком приходившему в их дом. Маг ответил: "Чтобы понимать добро и зло лучше, чем эта чернь, тебе, сынок, нужно еще узнать многое, чего она не знает, и знать не должна". Мальчик стал взрослым и научился многому. Кроме одного: презирать людей, среди которых родился и вырос.
Мгер положил руку на плечо Иосифа и тихо сказал:
-- Мы не освободили тебя от этого груза, Иоселе, да ты и сам не хотел. Но мы хотя бы разделили его с тобой.
Юные росы радостно обнимались с родителями. Словно братья, обнимались с пришельцами сваны, кое-как объясняясь с ними по-сарматски. Злата, обхватив за плечи Таргву с Ардагастом, говорила обоим:
-- Живы, мальчики, родные! А я больше всего боялась, чтобы вы друг друга не убили.
-- А ведь я мог победить тебя, рос. И меня, дурака, хвалили бы за это певцы, - сказал царь сванов.
-- И я мог сразить тебя. Только меня такая победа не обрадовала бы, - ответил Зореславич.
-- Вратами Гмерти Мориле клянусь, огнем твоей чаши клянусь: никогда сваны не поднимут оружия против росов. И никому, назовись он хоть самим Амирани, не дадут поставить на Эльбрусе этот проклятый знак! - взволнованно произнес Таргва.
Вверху, на башне над восточной вершиной, старик в белой бурке с довольной улыбкой сказал женщине:
-- Видишь, мать, я не ошибся в смертных. Кажется, они поняли: этот мир не такой прочный, чтобы каждый мог творить в нем, что вздумается. Приходится кой-кого и сковывать.
-- А кто его, мир, таким создал, как не вы с братцем? - ехидно заметил луннорогий старичок.
А огненноглазый великан молчал, набираясь сил для нового рывка. И тут все увидели летящего с юга могучего всадника на красном коне, в старинных доспехах, с мечом-молнией в руке.
- Здравствуй, Мгер! Ты уже свободен? Погоди, сейчас я разорву проклятую цепь, возьму свой меч, и мы с тобой перевернем вверх дном этот мир!
-- И не вздумай! А разорвешь, так я с тобой первый биться буду, хоть сюда и скачут двое из младших богов! - отрезал всадник.
-- Ты, Мгер, единственный, с кем я не хотел бы сразиться, - вздохнул великан и умолк, словно окаменел.
